Крупнейшими российскими онкоцентрами в Москве считаются Онкологический институт имени Герцена и Научный центр имени Блохина. Имея отличную базу для проведения научных работ по онкологии, постановке правильного диагноза и последующей терапии, эти клиники дают реальный шанс на выздоровление многим россиянам.
Москвичи, имея на руках заключение местного онколога и направление в один из этих центров, могут подойти непосредственно в регистратуру заведения с просьбой записать их на первичную консультацию. Обычно диагностика занимает два-три дня, после чего будет рекомендован курс терапии по месту жительства.
На сегодняшний день для успешного лечения рака имеют значение два фактора: квалификация специалиста и наличие самого современного оборудования. К сожалению, не все российские клиники могут похвастаться хотя бы одним из них.
Применяя опыт специалистов со всего мира, московские врачи постоянно совершенствуют свою практику, пробуют новые методики, чтобы дать шанс на долгую и здоровую жизнь большим и маленьким пациентам с диагнозом рак.
Если лечение рака в Москве не приносит результатов
Впрочем, могут возникнуть ситуации, когда лечение рака в Москве окажется неэффективным и болезнь начнет прогрессировать. В этом случае можно посоветовать отправиться на лечение за границу в одну из специализированных онкоклиник.
Где можно пройти диагностику и лечение рака?
На страницах нашего сайта представлена информация о множестве медицинских учреждений из европейских и других стран, где можно осуществить диагностику и лечение различных форм рака. Например, это могут быть такие центры и клиники, как:Израильская больница Западной Галилеи располагает в своем арсенале самым передовым медицинским оборудованием для проведения высокоточной диагностики онкологических заболеваний и применяет современные технологии и методики лечения широкого спектра злокачественных образований.
При лечении онкологии пациенту может потребоваться операция, специализированная терапия. В Москве получение квоты определяется лицам, которые имеют заболевание из списка, утвержденного Минздравом. Но само по себе основание – не является поводом для обращения в специализированную клинику, требуется выдерживать порядок.
Квота – специализированная медицинская процедура (выделение лекарств, операция, реабилитация), которая оказывается нуждающемуся лицу бесплатно в рамках господдержки. Под финансирование попадают те виды помощи, которые не могут быть оказаны на местах и требуют наличия дорогостоящего оборудования, участия высококвалифицированных профильных специалистов.
Виды, особенности предоставления квоты на ВМП в РФ регламентированы Приказом Минздрава 1248н. Порядок оформления предусмотрен в ПП №1403, что от 19.12.2016 года.
Предусмотрены ли квоты на лечение онкологии в Москве на 2019 год?
На этот вопрос можно ответить, после изучения списка Минздрава 2019 года, в который входит перечень клиник, набор заболеваний и число лимитированных мест. Операцию и лечение онкологии в Москве проводят в онкодиспансере. Для пациентов, у которых имеется квота, процедура лечения в онкоцентрах бесплатная.
В ходе лечащего длительного процесса может возникнуть вопрос, как получить квоту на лечение рака. Научение проводится после выполнения ряда действий. Но начинать оформление нужно, убедившись, что у пациента есть соответствующие основания.
Что требуется для получения квоты на лечение онкологии:
-гражданство РФ;
-наличие онкологического заболевания, требующего оперативного вмешательства;
-наличие недуга из списка, утвержденного Минздравом;
-наличие медполиса;
-получение направления от лечащего врача;
-наличие необходимой подтвердительной документации.
Как оформить бесплатную квоту на лечение рака в Москве гражданам РФ.
Процедуру получения квоты на лечение онкологии определяет определенный порядок. Первое действие, которое необходимо предпринять – обратиться к лечащему специалисту. Врач должен выдать справку и подтвердить основание соответствующими выписками, результатами анализов.
Прохождение через инстанции трех уровней: комиссия при поликлинике, областной орган и квотная комиссия при медицинском центре;
обращение напрямую в клинику, которая участвует в квотной политике.
Результативное лечение онкологии, зачастую не терпит временных потерь. Пациенту нужно максимально ускорить оформление. Наиболее оптимальный вариант – обращение в клинику напрямую. Если лимит бесплатных процедур в определенном медучреждении исчерпан, нужно искать другие квотные заведения.
Какие документы нужны для оформления квоты на лечение рака:
Итак, направление на получение высокотехнологичной помощи от лечащего врача – первый документ, что потребуется для оформления. Далее нужно будет написать заявление, указав в нем паспортные данные, показания для лечения, основания для получения медпомощи.
Документы для бесплатного лечения по квоте для пациентов:
-направление
-заявление
-СНИЛС
-паспорт заявителя
-пенсионное свидетельство
-детское свидетельство для детей без паспорта
-Обязательно нужно приложить выписку из амбулаторной карты, результаты анализов, медицинские заключения в оригинале.
Где и как получить квоту на лечение рака.
Итак, как уже отмечалось выше, пациент с пакетом документов может обратиться напрямую в медучреждение для выделения квоты. Этот способ может быть использован, если недуг включен в базовый перечень ОМС. Диспансер, поликлиника должны отправить бумаги в трехдневный срок.
Возможность прямого и обходного обращения оговорена в ПП № 1403, что от 19.12.2016 г.
Второй вариант – отправка бумаг в региональный отдел ВМП, чаще при поликлинике. Заявка рассматривается три дня. Его используют в случае, когда заболевание не внесено в базовый перечень ОМС.
После подтверждения оснований отправляется заявка на областную комиссию, там срок рассмотрения 10 дней. Если принято положительное решение, то копия протокола, вместе с дополнительным перечнем бумаг и талоном идет на квотную комиссию. Опять потребуется 10 дней на рассмотрение заявки.
Виды лечения рака в Москве
В России доступны почти что все известные методы лечения онкологических заболеваний. Благодаря медицинскому прогрессу и инновационным технологиям, новые методы лечения рака во многом превосходят традиционные способы лечения онкологии: хирургическое вмешательство, химиотерапию, гормонотерапию, лучевую терапию. Последние уступают своей эффективностью, периодом лечения, длительностью реабилитации или общей токсичностью.
Удаление опухоли при раке в Москве.
Поскольку опухолевые клетки могут встречаться и вне опухоли, ее удаляют с запасом. Например, при раке молочной железы обычно удаляют всю молочную железу, а также подмышечные и подключичные лимфоузлы. Если все же опухолевые клетки есть вне удаленного органа или его части, операция не мешает им образовать метастазы. Более того, после удаления первичной опухоли рост метастазов ускоряется. Тем не менее, этот метод часто излечивает злокачественные опухоли (например, рак молочной железы), если делать операцию на достаточно ранней стадии. Современные методы лечения рака таковы, что хирургическое удаление опухоли может быть осуществлено как с помощью традиционного холодного инструментария, так и с применением новых инструментов (радиочастотный нож, ультразвуковой или лазерный скальпель и др.). Например, самые современные методы лечения рака гортани (I-II стадий) с помощью лазера при прямой ларингоскопии позволяет сохранить пациенту приемлемый голос и избежать трахеостомы, что далеко не всегда получается при выполнении традиционных открытых операций (не эндоскопических). Лазерный луч, по сравнению с обычным скальпелем, уменьшает кровотечение во время операции, уничтожает опухолевые клетки в ране, обеспечивает лучшее заживление раны в послеоперационном периоде.
Химиотерапия при раке в Москве.
Используются лекарства, направленные против быстро делящихся клеток. Лекарства - это эффективные методы лечения рака, поскольку они могут подавлять дупликацию ДНК, мешать разделению клеточной оболочки на две и т. д. Однако кроме опухолевых клеток в организме интенсивно и быстро делятся и многие здоровые, например, клетки эпителия желудка. Их тоже повреждает химиотерапия. Поэтому химиотерапия приводит к тяжелым побочным эффектам. После прекращения химиотерапии здоровые клетки восстанавливаются. В конце 1990-х поступили в продажу новые лекарства, которые атакуют именно белки опухолевых клеток, почти не повреждая нормальные делящиеся клетки. В настоящее время эти лекарства используют только для некоторых видов злокачественных опухолей.
Радиотерапия при раке в Москве.
Облучение убивает злокачественные клетки, повреждая их генетический материал, в то время как здоровые клетки терпят меньший вред. Для облучения используют рентгеновское излучение и гамма-излучение (коротковолновые фотоны, они проникают на любую глубину), нейтроны (не имеют заряда, поэтому проникают на любую глубину, но обладают большей эффективностью по отношению к фотонному излучению; использование их полуэкспериментально), электроны (заряженные частицы проникают на условно небольшую глубину, до 7 см, при использовании современных медицинских ускорителей; используются для лечения злокачественных опухолей кожи и подкожных клеток) и тяжелые заряженные частицы (протоны, альфа-частицы, ядра углерода и т. д., в большинстве случаев полуэкспериментально).
Фотодинамическая терапия препаратами при раке в Москве.
Это самые эффективные методы лечения рака, поскольку они могут разрушать клетки злокачественной опухоли под воздействием светового потока определенной длины волны (фотогем, фотодитазин, радахлорин, фотосенс, аласенс, фотолон и др.).
Гормональная терапия при раке в Москве.
Клетки злокачественных опухолей некоторых органов реагируют на гормоны, что и используется. Так, при раке простаты используют женский гормон эстроген, при раке груди - лекарства, подавляющие действие эстрогена, глюкокортикоиды - при лимфомах. Гормональная терапия является паллиативным лечением: сама по себе она не может уничтожить опухоль, но может продлить жизнь или улучшить шансы на излечение в сочетании с другими методами. Как паллиативное лечение она эффективна: при некоторых видах злокачественных опухолей она продлевает жизнь на 3-5 лет.
Иммунотерапия при раке в Москве.
Иммунная система стремится уничтожить опухоль. Однако она в силу ряда причин часто не в состоянии это сделать. Иммунотерапия помогает иммунной системе бороться с опухолью, заставляя ее атаковать опухоль эффективнее или делая опухоль более чувствительной. Иногда для этого используется интерферон. Вакцина американского онколога Вильяма Коли, а также вариант данной вакцины - пицибанил являются эффективными при лечении некоторых форм новообразований.
Комбинированное лечение. Каждый из методов лечения в отдельности (кроме паллиативного) может уничтожить злокачественную опухоль, но не во всех случаях. Для повышения результативности лечения часто используют комбинацию двух и более методов.
Криотерапия при раке в Москве.
Криотерапия представляет собой технику использования глубокого холода, получаемого посредством жидкого азота или аргона, для уничтожения аномальных тканей. Криотерапия иначе называется криохирургия или криодеструкция, поскольку эти термины имеют иностранное происхождение. В греческом языке «крио» означает «холодный», а «терапия» означает «лечение». Криотерапия относится к обычным методам лечения рака. С помощью глубокого холода уничтожаются некоторые виды злокачественных, а также доброкачественных опухолей. При замораживании клеток ледяные кристаллы, образующиеся внутри и вокруг клетки, приводят к их обезвоживанию. В этот момент происходит резкая смена значения pH и ограничение кровотока таким образом, что замороженные клетки уже не могут получать питательные вещества. Криотерапия может быть использована для лечения различных злокачественных опухолей и предраковых состояний. Она особенно эффективна для удаления аномальных клеток при раке шейки матки и клеток базального рака кожи. Однако множество исследований показало, что криодеструкция может быть с успехом применена для лечения других видов рака, например, локализованный рак простаты и рак печени, ретинобластома, плоскоклеточный рак кожи. Ведутся исследования применения криотерапии и по другим видам рака.
Онкоцентры и клиники где лечат рак в Москве бесплатно и платно.
Российский онкологический научный центр им. Н.Н.Блохина РАМН
Московский научно-исследовательский онкологический институт имени П.А. Герцена (МНИОИ им. П.А.Герцена)
Федеральное государственное бюджетное учреждение «Российский научный центр рентгенорадиологии» Министерства здравоохранения Российской Федерации (ФГБУ «РНЦРР» Минздрава России)
Федеральное государственное бюджетное учреждение гематологический научный центр Минздрава России (ГНЦ)
Московский научно-исследовательский институт им. Герцена.
Российский научный центр им. Блохина.
Московский городской онкологический диспансер №1.
НПЦ современной хирургии и онкологии.
АЛЬЯНС МЕД медицинский центр.
НИИ нейрохирургии им. Бурденко.
Московская онкологическая больница №62.
9-й лечебно-диагностический центр Министерства обороны РФ.
Московская областная больница в Балашихе.
«City Clinic».
Больницы Федерального медико-биологического агентства №83 и №6 им. А.И. Бурназяна.
Клиническая горбольница №24 Департамента здравоохранения города Москвы.
Первый научно-консультационный онкоцентр.
Клиника лучевой хирургии «Онкостоп».
Частная онкоклиника «120 на 80».
Платное лечение рака: Примерные цены на лечение рака в Москве
Стоимость лечения рака в России Терапия раковых поражений начинается с консультации врача-онколога. Во время приема специалист проводит осмотр пациента, изучает имеющиеся результаты обследований и назначает дополнительные методы диагностики.
Первичный прием онколога: 1200 руб. – врач общего профиля, 2500-3000 руб. – кандидат медицинских наук, 3000-3500 руб. – доктор медицинских наук.
Стоимость повторного визита и консультации врача: 1200-2000 руб.
Подбор индивидуального плана лечения и диагностики – 1000 руб.
Диагностические процедуры:
Биопсия тканей поверхностных слоев – 4000 руб.
Глубокий забор биологических материалов для проведения гистологического исследования – 5000 руб.
Цена на лабораторные анализы с использованием онкомаркеров составляет 500-2000 руб.
Рентгенологическое обследование – 500-2500 руб.
Компьютерная томография – 2000-3000 руб.
Магнитно-резонансная томография – 2500-5000 руб.
Лечение рака в Москве – отзывы
Особого внимания заслуживает Научно-исследовательский институт им. Герцена. Основная цель специалистов медучреждения – максимальное сохранение пораженных органов, определение индивидуальной реакции на противоопухолевые препараты, различное облучение и химиотерапию. Учреждение оснащено современным диагностическим оборудованием для тщательного исследования развития раковых процессов.
Илья Фоминцев, врач-онколог, исполнительный директор Фонда профилактики рака
— Илья Алексеевич, давайте начнем вот с какого вопроса: ото всех, кто в последние годы высказывался по теме онкологии, слышу, что у нас, в принципе, все лечат. Да, менее комфортно, но вполне на мировом уровне. И только вы говорите, что рак лучше ехать лечить за границу. Что не так?
— Давайте уточним: я говорю, что иногда это имеет смысл. То есть, если нет финансовой проблемы, то лечиться лучше за границей. Единственное – там надо не просто лечиться, а лечиться по полному циклу. Нельзя съездить за границу, прооперироваться, и рассчитывать, что оставшийся цикл лечения (химиотерапия, лучи или еще что-то) будет проведен в соответствии с изначальным замыслом лечащего доктора.
Методики проведения операций и препараты для химиотерапии и там и тут – все те же самые, это правда. Но давайте представим:
у нас есть все запчасти, чтобы собрать автомобиль. Не думаю, что при этом собранное на Волжском автозаводе и в корпорации «Тойота» будет равнозначно – все равно контроль качества будет страдать.
У нас есть очень хорошие специалисты – это правда. Но выстроить из них цепочку во всех учреждениях не удается.
А онкологический пациент – это человек, которого лечит целый набор врачей – хирургический онколог, радиоционный, химиотерапевт, диагносты, рентгенологи, и очень важно выстроить грамотную преемственность, единое понимание как лечить.
Даже в очень хорошем онкологическом центре высока вероятность, что без контроля качества всей цепочки – а контроль у нас отсутствует даже для отдельных звеньев, — пациент рано или поздно наткнется на какой-нибудь косяк.
— Насколько у нас вообще работает первичная диагностика? Ну, нашли у человека затемнение в легких, ну, глушат его антибиотиками, ну, держится температура – полгода, восемь месяцев… А потом там лимфома уже с метастазами.
— Вот в первом же звене этой цепочки доктор должен был оценить риск рака у пациента и провести правильную дифференциальную диагностику. Это реально получить у нас где угодно, при том условии, что вы наткнетесь на хорошего специалиста. Но гарантировать этого вам никто не может, потому что в специалистах у нас не разбираются даже сами врачи.
У пациента нет ни одного реального инструмента для контроля качества врача. Все эти сайты со множеством отзывов – глупость. Ну, нахамил доктор больному, или не нахамил, или тому показалось, что нахамил. Или, наоборот, был очень хорош с точки зрения общения, но с точки зрения лечения – никакой.
Пациент же не видит свою операцию, а если и увидит – ничего там не поймет. То есть он судит о враче, максимум, по отзывам других пациентов. А те могут делать выводы со своими искажениями.
Во всем мире возможности для оценки доктора пациентами нет, но такая методика есть у других докторов.
Та саморегуляция, о которой говорит Рошаль, если она будет поставлена на научную основу, если будут разработаны метрики, способы оценки, которыми будет измеряться работа конкретного доктора, — это и есть инструмент оценки. Сейчас его нет.
Как оценить врача?
— Но ведь начнется «наукометрия». Начнут отказываться от сложных случаев, не знаю – подтасовывать показатели выживаемости…
— Нет, я не о том. На Западе вероятность встретить цельную цепочку специалистов – выше. И там есть инструменты оценки даже не отдельных докторов, а целых клиник, там есть определенные метрики, и они довольно понятны, а подтасовать их практически невозможно. Это все равно что пытаться подтасовать законы Ньютона – математическая оценка исключает возможность подтасовки.
Начнем с того, что у нас показатель выживаемости не считается вообще – нет такого показателя ни в одном популяционном отчете. А ведь это один из главных и самых простых критериев ранжирования по качеству лечения.
Вот для понимания простой пример контроля, например, скрининга: начинается с того что описание протокола диагностического исследования – это не «сочинение на заданную тему», там есть стандартный протокол, с обязательным к заполнению набором полей. Точность диагностических исследований проверятся статистикой.
Возьмем для примера маммографию — все исходы маммографии классифицируются по шкале BI-RADS. Ее критерии знают многие рентгенологи и у нас тоже.
И, в зависимости от вероятности обнаружения рака, маммограмму классифицируют — BI-RADS 1, 2, 3, 4 или 5. При этом 4 и 5 – это показания к биопсии. А дальше должно быть определенное референсное значение позитивных биопсий. И если после выполнения тысячи биопсий число выявленных случаев рака не попадает в референсное значение, значит косячит либо рентгенолог, либо тот, кто делает биопсию, либо патолог, который дает гистологическое заключение.
Таким образом контролируется вся цепочка диагностики. Ровно по такому же принципу контролируется и лечение.
— То есть, есть какое-то количество случаев рака молочной железы в среднем по популяции, и если они в него не попали…
— Нет, контролируется не количество случаев, а качество диагностики. Например, если врач ставит BI-RADS-4, то у него должно быть определенное количество положительных биопсий. Если их больше, значит он занижает результаты, и надо было ставить BI-RADS-5. Это – очень простой способ контроля цепочки, есть гораздо более сложные.
Такие цепочки контроля должны быть. Но у нас их применяют только в отдельных частных клиниках, а на Западе – везде. Именно поэтому нет смысла ехать туда на отдельный этап лечения, чтобы потом возвращаться – куда?
У нас я лично знаю нас много докторов мирового уровня (это выражение уже набило оскомину, но это действительно так), они владеют английским языком, владеют стандартами и понимают, откуда эти стандарты взялись, некоторые – участвуют в составлении международных стандартов. Но таких – очень мало, и напороться на плохого специалиста легко. При этом хорошего врача, как это ни парадоксально, вы можете встретить, где угодно. Хотя понятно, что чем ближе к центру, тем толще партизаны и вероятность встретить качественного доктора в столицах и крупных городах – выше.
Онкологии нужен крутой маршрут
— Насколько вообще хороша у нас обеспеченность онкологами?
— В стационарах все вроде относительно неплохо, а вот амбулаторных онкологов – крайне не хватает.
Амбулаторная онкология в России мало развита – у нас, например, нет инфузионных центров, где можно комфортно рядом с домом получить химиотерапию – приходится капать ее в онкодиспансере или ложиться в стационар.
У нас нет развитых районных отделений, где можно сделать полный цикл диагностики перед госпитализацией – чтобы там при подозрении на рак можно было сделать эндоскопию, биопсию…
Огромное количество вещей в онкологии можно делать амбулаторно – предоперационная диагностика, верификация, стадирование диагноза. Конечно, некоторые вещи нельзя – вот торакоскопию (эндоскопическое исследование — прим. Ред.) амбулаторно делать нехорошо, но какую-нибудь биопсию молочной железы или кожи – вообще без проблем. А у нас все это делают в стационаре. Это жуткий перерасход средств.
Московская оптимизация, которую все клянут, на самом деле – не такая уж плохая, коек в стационарах у нас действительно слишком много. Просто реформу начали не с той стороны: нужно было сначала выстроить качественную амбулаторную помощь, и только потом сокращать стационары.
— В лечении рака сверхважен фактор времени. Насколько необходимость на все процедуры ложиться в стационар тормозит пациента?
— В лечении рака важен вопрос маршрутизации. Как в идеале должен строиться маршрут?
Вот пациент плохо себя почувствовал, пошел на прием, а доктор заподозрил у него рак. Это может быть любой врач первого контакта – терапевт, хирург, гинеколог, семейный врач, врач общей практики… Допустим, больной пришел с ангиной – а там подозрение на рак, или гинеколог при осмотре увидел опухоль молочной железы…
Дальше врач должен направить пациента в районное онкологическое отделение, где его полностью обследуют, исключат этот диагноз, если его нет. Если подозрения подтверждаются, дальше необходимо диагноз верифицировать – то есть, если возможно, выполнить биопсию (в большинстве случаев это можно сделать амбулаторно, правда, у районных онкологов для этого, как правило, нет ни квалификации, ни соответствующего оборудования).
Затем, если диагноз подтверждается, больного начинают готовить к госпитализации. В консультативной поликлинике должен быть проведен консилиум про то, с чего вообще начинать лечение – с химиотерапии, с операции или чего-то еще.
Допустим, решили начать с химии. Пациент возвращается в свой амбулаторный центр, хорошо оборудованный, чистый и красивый, и ему там делают химию. После химиотерапии, например, пациент уходит на операцию.
Его кладут в стационар, оперируют, потом он снова возвращается в свой амбулаторный центр. При необходимости его готовят к лучевой терапии и прочее, и прочее.
То есть координационным центром всех маршрутов пациента должно быть районное онкологическое отделение. Которого, в большинстве случаев тупо нет…
Впрочем, у некоторых пациентов так и получается, но у очень небольшого числа.
В реальности путь российского онкологического больного – это метания привидения. Он может сам заподозрить у себя что-то неладное. Пойти сразу в специализированный областной центр, отстоять дикую очередь. Там ему нахамят: «Чего пришел? Сначала выполни вот то и то».
Потом он уходит в районную поликлинику, там ему делают Бог знает что, Бог знает на чем. Возвращается в стационар, там говорят – мы не доверяем этому, переделывай! Он теряет огромное количество времени, потому что он каждый раз чего-то ждет…
— А потом в каком-нибудь краевом центре ему делают два курса химиотерапии, выясняется, что опухоль резистентна, и он еще несколько месяцев ждет квоту в федеральный центр, потому что по адресу-то его, в общем, отправили, но там нет мест. И до федерального центра пациент доходит уже тогда, когда опухоль спрогрессировала. И все исследования надо делать заново.
— В Санкт-Петербурге ровно то, что вы описываете было еще недавно.
В итоге сейчас в Питере уже внедрили электронную систему ГРКМ – «Городской реестр карт маршрутизации». Это позволяет, если у человека появилось подозрение на рак, включить его в систему так, что дальше на рабочем столе координатора видно, где пациент, и что с ним происходит.
Дальше на маршруте пациент не может быть не отмечен, и очень хорошо видно, где именно в этой системе развиваются пробки. Сейчас больше половины питерских пациентов маршрутизируются через эту систему, она развивается, и думаю, к концу года, так будут маршрутизироваться все.
А в Москве есть система ЕМИАС, которая позволяет делать не только то же самое, но и намного больше. Очень умная штука, мне довелось увидеть ее изнутри в рамках экскурсии, и мне очень понравилось. Сейчас и в Москве будет налаживаться маршрутизация – работа над этим идет конкретная.
Российская медицина: фельдшеризм или исследование?
— Если человек живет в Москве или в Питере, можно считать, что ему повезло. А если он откуда-нибудь из Ставропольского края?
— А на местах маршрутизация гораздо проще – там, как правило, есть один региональный центр. Если мы, конечно, не берем Томск или Ростов, где есть свои федеральные НИИ онкологии. Другое дело – с качеством лечения и с уровнем понимания онкологии как таковой в регионах действительно проблемы — это факт.
Вот у нас второй год идет большой проект – мы проводим отбор выпускников медицинских вузов и интернов, и из трехсот человек выбираем человек восемь-девять. Этим людям мы оплачиваем ординатуру в питерском НИИ онкологии имени Петрова. На мой взгляд, в НИИ сейчас сложился очень хороший коллектив, хорошая здоровая атмосфера, поэтому у них эти цепочки специалистов стали выстраиваться.
Наши студенты получают там дополнительное образование, мы хотим, чтобы туда входил английский язык, правда, мы на него пока не собрали достаточно средств. И еще по скайпу они занимаются с лучшими онкологами мира по совершенно другой программе, нежели принята у нас.
Там, например, есть предметы «теория принятия решений в онкологии» и «теория общения с пациентом» — то есть, как сделать так, чтобы пациенту было комфортно.
Мы хотим создать школу онкологов с принципиально новым мышлением.
У нас, к сожалению, мышление врачей, в основном, такое: «Я сейчас возьму много книжек, выучу всю медицину и буду ее знать потом».
И в медицинском вузе учебник выглядит так: «Как вылечить рак: раз-два-три-четыре…семь-восемь. Закончили упражнение».
Это – не совсем медицина – это – расширенный и усложненный, но фельдшеризм.
Наверное, когда-то это было правильно, это – медицинский стандарт, быстрое решение. Но сегодня во всем мире докторов учат по-другому.
Им говорят: «Ребята, есть такое исследование: если вы сделаете вот так – в таком-то количестве процентов будет такой результат, а если вот так, — такой. При вот таких условиях».
И доктор должен уметь оценить, правильно ли это исследование написано, и, второе, применимо ли это исследование к этому конкретному пациенту. И после этого – доктор сам принимает решение.
Наши стандарты медицинской помощи – это наиболее вероятный путь, но они действенны, ну, навскидку, в 80% случаев. Они описывают типовые клинические ситуации, но далеко не все.
— Вы сейчас фактически свели медицину к точной науке.
— На самом деле она таковой и является. Несмотря на то, что медицина это профессия, а не наука – современный врач — это врач, владеющий научными методами.
Основное отличие западной медицины от российской – это доказательность.
А у нас условный врач Иванов чаще всего опирается на авторитет: «Профессор Егоров считал так!» И в большинстве случаев это работает, потому что «сферический профессор Егоров в вакууме» – скорее всего не просто так профессор. Но он опирается на свое чутье, а ведь никогда нельзя быть уверенным, что это сработает в вашем конкретном случае.
Посмотрите на наши конференции: у нас врачи приходят и записывают доклад как лекцию, вместо того, чтобы устроить обсуждение и сказать к примеру: «Стоп, а вот здесь у вас выборка не репрезентативна. Это исследование не может быть использовано, потому что у вас проблемы с методом рекрутинга пациентов». Ну или что-то подобное, содержательное.
— То есть, разница в том, что доктор Иванов опирается на свое чутье, а на Западе существует большая статистика, на основе которой делаются выводы, как применять препарат к этой группе пациентов, к этой и к вот той?
— Не только применять препарат. Как им о диагнозе сообщать. Любое вообще действие. И группы пациентов стратифицируются, и врач принимает решение, что здесь вообще применимо. А не просто: «Что там по стандарту? Так отсюда, значится, мы идем по стрелочке сюда, а тут вот так».
— Следующий вопрос. Так понимаю, на Западе набран некоторый корпус статистики. Можно ли ее механически переносить к нам – на другие социальные условия, на другую диагностику?
— И другую генетику, и другую заболеваемость, все другое. Некоторые вещи можно переносить спокойно, другие – требуют дополнительных исследований, надо проводить свои, их у нас очень мало.
Клиники вообще должны проводить исследования, это – одна из функций медицины, доктор должен уметь проводить исследования и принимать решения на уровне доказательной медицины – вот тогда он специалист.
Непрозрачность статистики по раку – основа коррупции
— А насколько в России вообще ситуация критичней в сравнении с Западом?
— В онкоэпидемиологии – критичней всего.
Смертность у нас выше, и она не падает так быстро, как на Западе. Этому две причины.
Во-первых, смертность сильно связана с факторами риска, а у нас они если и меняются, то значительно менее быстро, чем на Западе. Не надо переоценивать влияние медицины на смертность.
Гораздо большее влияние на смертность оказывают общественные тектонические сдвиги.
Стали курить (а у нас много курили в войну и после, в 60-е, курили чуть ли не все) — и поднялась волна рака легких, желудка и пищевода. Стали отказываться от курения – а это в последние десятилетия происходит – рак легких заметно падает.
Второй момент – это скрининговые программы. В тех странах, где они есть, рак молочной железы, рак шейки матки стремительно падают. То есть, заболеваемость примерно такая же, а смертность стремительно падает.
И очень важный момент – контроль качества лечения. У нас мы элементарно не можем сравнить по качеству лечения различные регионы. Даже пятилетнюю выживаемость не можем посчитать – она у нас в канцер-регистре (общем реестре сведений о раковых больных) не отображается.
То есть, основных данных для сравнения динамики лечения у нас нет. Да, врач примерно помнит своих пациентов – одного, десять, сто, иногда они к нему возвращаются, и здесь выживаемость он прикинуть может. Но всю популяционную статистику – не видит.
У нас есть канцер-регистр, проблема в том, что ему никто не верит, никто не знает точно, насколько он плохой или хороший. Да, заболеваемость и смертность в нем коррелируют, а регистрируются они независимо – значит, что-то он да отражает. Но где находятся основные проблемы, по нему совершенно непонятно.
А теперь представьте — приходит какой-нибудь главный специалист и говорит:
— Стало расти число случаев рака простаты!
Ему говорят:
— Докажи!
А он отвечает:
— Я – эксперт! Я – главный специалист!
И у чиновников нет оснований ему не верить.
А на самом деле там может быть конфликт интересов, когда к главному специалисту пришла какая-нибудь фирмешечка и предложила ему аппарат для контроля рака простаты за «всего-то двести миллионов рублей». И рак простаты вдруг «попер».
Непрозрачность статистики по заболеваемости и выживаемости – основа для коррупции. Манипуляции с цифрами здесь бесконечны, я видел это своими глазами.
Все будет. Через тридцать лет. Если начать сейчас
— Ну, и как нам обустроить Россию?
— Первое:
ужесточить конкурсы в медицинские вузы и полностью поменять в них систему обучения.
Сейчас обучение строится по менторскому типу: «Так, открыли тетрадки, запишем…» Но мир меняется.
Давайте сделаем, что ли, какой-то экспериментальный вуз – и мы сразу увидим результаты.
Второе: в онкоэпидемиологии – наладить четкую современную регистрацию и ведение статистики. Без этого, даже если мы и будем успешными, мы об этом просто не узнаем. А предпринимать что-то вслепую – невозможно.
То есть, нужно наладить ведение канцер-регистра, установить места типовых ошибок и их устранить. Это – тоже, кстати, образование – врачей-патологоанатомов, стандартизация их работы. И прочее, и прочее. А сейчас у нас даже кодификация диагнозов в разных регионах разная. Мы – вообще лоскутное одеяло.
— И сколько времени уйдет на то, чтобы это все привести к единообразию и выстроить?
— Лет двадцать – пятьдесят. То есть, если мы сейчас начнем, то через пятьдесят лет увидим результаты. Это вообще-то недолго.
Для меня очевидно, что Россия постепенно скатывается к частной медицине.
Миф о бесплатности помощи отсутствует уже, по-моему, у всех. Другое дело, что наш нынешний рынок частных клиник – это какой-то Дикий Запад.
— Да, и базовый подход частных клиник – «все, что угодно, за Ваши деньги».
— Вот это неправильный подход. И базовая проблема здесь – очень короткий период прогнозирования и планирования, общая нестабильность в стране.
Как человек может планировать свои инвестиции через десять лет, когда он не уверен, что у него не отнимут эту клинику через два года? Итог – денег ему надо заработать сейчас, каким угодно способом, чтобы обеспечить детей, внуков…
Потому что нормальный человек, конечно, работает на будущее, но даже на моей небесконечной памяти правительство уже раза три меняло формулу пенсионного обеспечения, а это то, что не должно меняться веками. Ну, стало быть правительство дает сигнал – все нестабильно, зарабатывайте, но пожалуйста поторопитесь.
— То есть, в нормальных условиях клиника должна быть вечной, а ее репутация – складываться за те же двадцать-тридцать лет?
— А ее инвестор – не должен ждать своей прибыли через год-два-пять. Это – синдром девяностых – когда люди не то что на два года вперед не планировали, они не были уверены, что через два месяца будут живы. У нас же инвестор, вкладывая немаленькие деньги, мечтает тут же получить их обратно. А «игра вкороткую» — это не игра на репутацию. Отсюда и все эти «разводки» в частных клиниках.
Это все – взаимосвязанные вещи, и
наладить порядок только в медицине, пока нас трясет во всем остальном, — не получится.
Был ведь уже один такой гражданин, который хотел построить коммунизм в отдельно взятой стране. Известно чем кончилось. Так и медицина – она не может существовать отдельно от остального общества.
Рассматриваемый вид заболевания не так часто встречается среди населения, как иные виды рака. Однако рак поджелудочной железы развивается очень быстро: зачастую пациенты обращаются за помощью на поздних стадиях, когда метастазы поражают соседние органы. Для борьбы с указанным недугом используют химиотерапию, лучевую терапию, реже — хирургические манипуляции.
Обследование и лечение при раке поджелудочной железы: цена вопроса
Стоимость лечения рака поджелудочной железы будет зависеть от репутации клиники, стадии заболевания, наличия/отсутствия метастазов, размеров опухоли.
Каковы же средние цены на консультацию, обследование, лечение данной болезни в Москве и Санкт-Петербурге?
Обследование
Операционное лечение
- Удаление хвоста и тела поджелудочной железы: в среднем 60 тыс. рублей.
- Частичное/полное удаление головки поджелудочной железы, 12-перстной кишки (панкреатодуоденальная резекция). Данная процедура по своему характеру — радикальная операция. Стоимость указанной манипуляции будет зависеть от методов обработки культи поджелудочной железы, способа соединения желчных протоков: от 40 до 80 тыс. рублей.
- Тотальная панкреатектомия: полное удаление поджелудочной железы, иногда с частичным удалением 12-перстной кишки. После такой операции больной нуждается в регулярном приеме инсулина, ферментов поджелудочной железы: 60-70 тыс. рублей.
- Тотальная дуоденопанкреатэктомия. В ходе указанной манипуляции оперирующий удаляет поджелудочную железу, 12-перстную кишку. В некоторых случаях может происходить частичная/полная резекция органов пищеварения, пострадавших вследствие распространения метастаз: 60 тыс. рублей.
Где лечат рак поджелудочной железы в Москве: список популярных лечебных учреждений
Предложенный перечень учреждений в Москве, где осуществляют консультацию, лечение рассматриваемого недуга, конечно же, не исчерпывающий. Регулярно в российской столице открываются новые медицинские центры, которые оснащены новейшим оборудованием, где могут быть предложены новые подходы в лечении рака поджелудочной железы.
Согласно статистическим данным, в Москве за помощью чаще всего обращаются целый ряд клиник/медицинских центров.
Медицинские центры Санкт-Петербурга: куда лучше обратиться при проблемах, связанных с поджелудочной железой
Среди медицинских учреждений Санкт-Петербурга, где проводят терапевтическое, хирургическое лечение рака поджелудочной железы, назовем наиболее популярные.
Оцените
- 
Онкологический центр клиники им. Сураски - лидер не только среди клиник Израиля, но и одна из лучших клиник по лечению онкологии в мире. В Ихилов работают топовые доктора Израиля. Профессор Моше Инбар считается онкологом номер 1 в мире. Медицинский центр Сураски - место, где сосредоточено самое лучшее и современное оборудование. Онкологический департамент Ихилов занимается лечением всех известных видов онкологии.
Профильные направления:
- Рак простаты;
- Рак груди;
- Рак легких;
- Нейроонкология;
- Рак кишечника;
- Онкогинекология;
- Онкогематология.
Цены в клинике Ихилов регулируются Министерством здравоохранения Израиля, а иностранные пациенты получают первоочередный приоритет. Еще одно преимущество медицинского центра - персонал, владеющий русским языком. Статистика излечиваемости рака в клинике, на сегодняшний день - одна из лучших в мире. Например, пятилетняя выживаемость после лечения рака поджелудочной железы при выявлении на поздних стадиях в Ихилов составляет 28%. Это почти в 5 раз выше , чем средняя выживаемость по миру - 6%.
Немецкая точность, пунктуальность, ответственность - все эти качества являются залогом успеха медицинского центра Асклепиос. Техническая оснащенность лабораторий и операционных находится на очень высоком уровне, ведь немалая часть медицинского оборудования разрабатывается и производится именно в Германии. Преимущество клиники - наличие лабораторного комплекса Medilys . Техническая база комплекса позволяет проводить экспресс-диагностику онкологических заболеваний, максимально сокращая общие сроки лечения. На базе Medilys проводятся интраоперационные исследования, позволяющие уточнять диагноз и при необходимости менять тактику лечения прямо во время операции.
Профильные направления:
- Рак груди;
- Онкогинекология;
- Онкогематология;
- Рак легких;
- Нейроонкология;
- Рак простаты;
- Рак кожи.
Онкологический центр Асклепиос - один из крупнейших научно-исследовательских центров в мире. Эффективность лечения, сервис и комфорт, предоставляемые медицинским центром подтверждены наличием таких престижных аккредитаций как JCI и ISO.
Получить консультацию по лечению
В сеть клиник Парквей входит несколько медицинских центров нового поколения, признанных во всем мире: Глиниглз, Маунт Элизабет, Ист Шор. Лечебные департаменты Парквей пользуются широким спросом среди пациентов Америки, Европы и Азии. В Парквей используется система Tomo-Therapy . Tomo-Therapy - это система лучевой терапии, проводимая под контролем компьютерной томографии. Подобный подход позволяет максимально минимизировать пагубный эффект на здоровые ткани, сосредоточив облучение на опухоли. Медицинский центр активно сотрудничает с топовыми научно-исследовательскими центрами мира. Онкологи Парквей используют самые актуальные протоколы диагностики и лечения. Команда сотрудников больницы является одной из лучших в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Профильные направления:
- Рак простаты;
- Нейроонкология;
- Лечение метастаз;
- Детская онкология;
- Рак легких.
Благодаря сотрудничеству с ведущими европейскими и американскими фармацевтическими компаниями медицинский центр Парквей один из первых получает самые современные медпрепараты. Пациенты с 3 стадией рака простаты после лечения в клинике Парквей, в среднем, демонстрируют пятилетнюю выживаемость 62% , в то время как средний показатель по миру - 48% . Для русскоязычных пациентов на базе больницы 24 часа в сутки доступны переводчики. Клинику Сингапура выбирают пациенты, которые хотят сэкономить, получив при этом лечение и сервис на уровне топовых клиник мира.
Получить консультацию по лечению
Клиника Samsung позиционирует себя как медучреждение уровня люкс. Залогом успеха комплекса является подход по принципу “в одну остановку ”: все диагностические и лечебные департаменты в рамках одного медицинского направления сосредоточены максимально близко друг к другу для быстрого доступа. В Samsung доступен томограф “Allura Xper”, благодаря которому можно получать снимки повышенной четкости, а так же аппарат лучевой терапии для комплексного лечения онкологии - “Rapid Arc”. В Samsung работают ведущие онкологи Южной Кореи - , .
Профильные направления:
- Онкогинекология;
- Рак печени;
- Рак кишечника;
- Рак молочной железы;
- Нейроонкология;
- Рак простаты.
Уже более 10 лет клиника Samsung имеет статус медицинского учреждения “президентских стандартов” . Корейская клиника демонстрирует одни из лучших показателей по раку шейки матки : пятилетняя выживаемость после лечения 3 стадии составляет 68-72%, в то время как статистика по миру - 50%. Онкологическое отделение готово одновременно принимать более 650 пациентов, где к каждому применяют индивидуальный подход и уделяют максимум внимания. Медицинский центр активно сотрудничает с ведущими американскими клиниками.
Получить консультацию по лечению
Сеть госпиталей Фортис хорошо представлена во многих странах Азии. Департамент онкологии больницы Фортис, расположенный в Гургаоне, является лучшим онкологическим институтом Индии. Клиника пользуется большим спросом среди пациентов из Европы и Америки. Среди сотрудников медицинского центра стоит отметить доктора Веданта Кабру - заведующего департаментом онкологии. Доктор Кабра провел более 12000 успешных операций, в том числе . Фортис - первая индийская клиника, попавшая в топ-10 клиник мира по версии международного медицинского альянса.
Профильные направления:
- Рак мочеполовой системы;
- Рак груди;
- Нейроонкология;
- Рак матки;
- Рак почек.
Профиль онкологического отделения - малоинвазивные и бескровные операции. Подобный подход позволяет уменьшить реабилитационный период. В Фортис пятилетняя выживаемость при радикальной цистэктомии (удаление мочевого пузыря) на 3 стадии - 61% . Мировая статистика демонстрирует 40-50%. В случае необходимости пациентам предоставляется возможность пройти курс реабилитации. Сеть клиник Фортис - крупнейшая в Азии. На базе клиники постоянно разрабатываются новые препараты таргетной терапии, иммунотерапии и химиотерапии. Цены на медицинские услуги в клинике Фортис на 20-30% ниже , чем в клиниках Европы.
Получить консультацию по лечению
Институт онкологии Басельга возглавляет профессор . Департамент является подразделением испанской клиники, которая входит в состав холдинга Кирон. Медицинский холдинг Кирон занимает первое и третье место по количеству клиник в Испании и Европе соответственно. На базе исследовательского центра института онкологии постоянно разрабатываются новые методы диагностики и лечения рака, которые в дальнейшем применяются на практике не только в больницах Испании, но и в других клиниках по всему миру. Ежегодно в онкологическом институте Басельга проходят лечение более 3000 пациентов. Профессор Басельга лично курирует разработку и усовершенствование методов лечения и диагностики рака молочной железы.
Профильные направления:
- Рак груди;
- Рак кишечника;
- Рак кожи;
- Онкогематология;
- Рак органов грудной клетки.
Институт онкологии Басельга занимает лидирующие позиции в мире по показателям лечения рака молочной железы . Пятилетняя выживаемость после лечения локализованной формы 1-2 стадии в онкологическом институте Басельга составляет 98% .
Получить консультацию по лечению
Масштабное медицинское учреждение, расположенное в Бангкоке, ежегодно принимает более миллиона пациентов, половина которых - иностранцы. Клиника имеет международную медцинскую с 2002 года. Большинство докторов госпиталя Бумрунград - выпускники престижных американских ВУЗов. Клиника Бумрунград - одна из немногих в мире, которая использует систему искусственного интеллекта IBM Watson . Это суперкомпьютер, который благодаря способности к анализу огромного количества информации выдает наиболее точный диагноз и назначает пациенту максимально эффективное лечение в 90% случаев. Продуктивность Watson на 40% выше , чем у ведущих докторов мира.
- Нейроонкология;
- Рак поджелудочной железы;
- Рак кишечника;
- Рак матки;
- Рак мочеполовой системы.
Преимущество лечения в Таиланде - доступность цен при высоком качестве медицинских услуг. Большинство врачей - выпускники американских медицинских ВУЗов.
Получить консультацию по лечению
Клиника Анадолу изначально формировалась как онкологический медицинский центр, поэтому лечение рака является профильным для данного медицинского центра. Анадолу аффилирована с американским медицинским центром Джонса Хопкинса и работает по американским международным стандартам. Данный медицинский центр - несомненный лидер в лечении рака среди клиник Турции и превосходит многие клиники Израиля и Германии в технической оснащенности и квалификации докторов. Анадолу - единственная в Турции клиника, которая проводит тест на циркулирующие опухолевые клетки - CTC (circulating tumor cells). Этот метод позволяет диагностировать 5 самых распространенных видов рака еще на 0-й стадии. На это не способны УЗИ, МРТ и даже ПЭТ-КТ.
Профильные направления:
- Онкогематология;
- Рак почек;
- Рак легких;
- Рак печени;
- Рак простаты;
- Рак головного мозга.
Преимущества клиники Анадолу - американское качество и доступные цены.
Получить консультацию по лечению
Китай: онкологический центр Фуда
Клиника Фуда имеет в своем арсенале все необходимое, чтобы называться лучшей онкологической больницей Китая. Среди продвинутых технологий медицинского центра следует выделить криохирургическую абляцию - CMI (лечение рака при помощи низких температур, позволяющее ускорить ход терапии), комбинированную иммунотерапию - CIC , микрососудистую интервенционную терапию - CMI (введение наночастиц с химиопрепаратом непосредственно в кровеносные сосуды, питающие опухоль). Фуда - одно из немногих медучреждений, готовых взять на лечение пациентов с терминальными (последними) стадиями рака. Госпиталь имеет международную аккредитацию JCI. Специалисты центра Фуда получали квалификацию в лучших ВУЗах Азии и Америки.
Профильные направления:
- Рак легких;
- Рак желудка, пищевода;
- Рак кишечника;
- Рак простаты;
- Рак мочевого пузыря;
- Рак матки.
Традиционная китайская медицина в комбинации с инновационными методами лечения онкологии становится ответом для пациентов, организм которых ранее не демонстрировал должного ответа на терапию.
Получить консультацию по лечению
Последний в списке, но не последний по значению - медицинский центр Джонса Хопкинса. Это учреждение, в котором были совершены одни из самых значительных медицинских прорывов ХХI века. Именно благодаря госпиталю Джонса Хопкинса мир узнал о стволовых клетках, взаимосвязи генетических факторов с развитием рака кишечника и методе генетического изменения агентов, вызывающих аллергию и астму. Организация проводит исследования в области многих медицинских направлений, а проблемам диагностики и лечения онкологических заболеваний здесь уделяется особое внимание.
Профильные направления:
- Онкогематология;
- Нейроонкология;
- Рак мочеполовой системы;
- Рак легких;
- Рак головного мозга;
- Рак простаты.
Лучшие доктора Америки, передовые исследования в области медицины, образцовая техническая оснащенность - это то, благодаря чему госпиталь уже несколько лет подряд признается топовой клиникой США. Медицинский центр является крупнейшей исследовательской базой, которая задает направление в развитии новых методик в лечении онкологических заболеваний.
Получить помощь в подборе клиники
