Преосвященному Архиепископу Воронежскому Захарии
Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и при нем Патриарший Священный Синод
СЛУШАЛИ: при сем прилагаемую в отдельной тетради резолюцию Его Блаженства от 11 марта 1935 года за № 516, положенную на прошении гражданина Гусева о разрешении поминовения по православному чину его жены, а равно и других лиц инославных исповеданий, и определением своим от 4 апреля 1935 года за № 37
ПОСТАНОВИЛИ: резолюцию Его Блаженства принять к сведению и сообщить Преосвященным архиереям в предположении, что она может быть полезна для соображений в соответствующих случаях, - предоставив, вместе с тем, желающим из Преосвященных представить в Патриархию и свой отзыв по предмету резолюции.
О чем и посылается Вашему Преосвященству настоящий указ с резолюцией Его Блаженства о поминовении умерших инославных.
Апреля 10 дня 1935 г., № 572
ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПАТРИАРШЕГО МЕСТОБЛЮСТИТЕЛЯ - СЕРГИЙ Митрополит МОСКОВСКИЙ
Управляющий делами Патриаршего Священного
Синода - Протоиерей А. Лебедев
Машинописная копия с печатью митрополита Московского и Коломенского Сергия и рукописной подписью протоиерея Александра Лебедева. Ф. 2565. On. 1.Ед. хр. № 19. Л. 8 (приложение: л. 9-15).
Приложение к циркулярному письму:
Резолюция митрополита Сергия о возможности поминовения умерших инославных в православных храмах
11 марта 1935 г. Вопрос о поминовении умерших инославных правилами нашей Православной Церкви и неоднократными распоряжениями церковной власти (например Святейшего Синода, когда членом его был и митрополит Филарет) разрешен совершенно определенно и именно в отрицательном смысле: ни отпевать инославных но православному чину, ни служить по ним панихиды, ни поминать их на проскомидии и ектениях не полагается. Да это и понятно, если подходить к церковной службе с серьезною верою в ее духовное, благодатное значение. Чин православного погребения (а также и панихида) по своей основной идее, есть торжественное свидетельство Церкви, Ее ручательство в том, что отпеваемый будет в селениях праведных учинен. Основанием для такого ручательства служит вера Церкви в данную Ей Христом власть: "Что разрешите на земле, то будет разрешено и на небеси", и вообще в спасительность Ее таинств и безусловную истину Ее учения. По этому Церковь не удостаивает православного погребения даже людей формально православных, но таких, о ком она не может дать вышеуказанного ручательства, и нераскаянных открытых грешников, умерших от пьянства, самоубийц и под. И конечно, Церковь еще менее может ручаться за спасение людей, к ней не принадлежавших, и к Ее власти вязать и решить не обращавшихся.
Чем же тогда объяснить существующие на практике частные отступления от церковного порядка.
Они объясняются, прежде всего, смутностью церковного сознания в нашем обществе, отнюдь не исключая интеллигенции. Вековечный союз нашей церкви с государством привел к тому, что в нашем сознании на первый план выступило представление о православном государстве, а не о церкви, как всемирном союзе православных, объединяющем все страны и все народы. Со словом церковь у нас скорее соединяется представление о здании, а со словом вера - о церковной службе. Отсюда русские за границей охотнее ходили за богослужение к униатам-славянам, где служат "по нашему", чем к православным румынам или грекам. Сознание себя, прежде всег,о членами православного государства естественно отделяло нас от православных чужестранцев (даже до неприязни к ним), и наоборот, сближало с инославными католиками, армянами, лютеранами, служившими одному с нами государству. Тем более, что эти инославные, занимая известный служебный пост (например, губернатора, или командира в войсках и проч.), обязаны были по службе присутствовать за православным богослужением. Казалось уже неловким для православного духовенства оставлять таких начальников по их смерти без всякого внимания. Эта неловкость действовала в особенности повелительно в ведомствах, где духовенству всего меньше позволялось рассуждать, т.е. в придворном и в военном. Памятны панихиды по германском императоре, по датской королеве, когда церковно более сознательные батюшки стыдливо прикрывали немецкого "Вильгельма" православным "Василием".
Очень много значило в данном отношении и запрещение оставлять православие лицам, оказавшимся в его недрах (бывшие униаты, старообрядцы, новокрещенцы среди так называвшихся инородцев и проч.). Если же к этому прибавить еще и запрещение хоронить без отпевания, то мы и получим, что православному священнику нередко приходилось отпевать при ясном сознании, что отпеваемый состоял православным не только не по своему желанию, далее и прямо вопреки желанию. Естественно священнику спросить: если я вынужден отпевать мнимо православных, отвращавшихся от православия, то почему мне не отпеть инославного, о котором я знаю, что он нашу православную Церковь почитал, любил посещать наше богослужение и нашей Церкви благотворил.
Нельзя забывать и широко распространенного подхода к православному богослужению, как только к обряду, более или менее приспособленному к разным житейским обстоятельствам наравне с процессией, музыкой, венками и проч., причем о духовном содержании и значении обряда уже не спрашивается. Если православный обряд может доставить большее утешение потерявшим родственника, чем обряд, например, католический, то почему бы не предоставить пользоваться нашим обрядом всякому желающему, независимо от его вероисповедания.
Отчасти следствием и показанием такого внешнего подхода к православному обряду, почти безразличного к его духовно-догматическому содержанию, а отчасти и одной из причин, поддерживавших такой подход, было, несомненно, и крайнее сокращение православного отпевания и панихиды в особенности принятое в ведомствах придворном и военном (где, как мы видели, нельзя было задаваться вопросом, соответствует ли содержание православной панихиды служению ее по инославным), а оттуда и повсеместно. В обычном исполнении от положенного чина оставлялся даже не конспект (конспект все-таки может дать некоторое понятие о положительном содержании службы), а самая бесцветная схема, слегка намечавшая лишь внешние контуры службы. Мало того, стремление сократить заставляло наших исполнителей отказываться не только от духовно-догматического смысла службы, но и просто от смысла грамматического. Например, к кондаку "Со святыми упокой, Христе", где подлежащее "Христос", а сказуемое "упокой", обычно приклеивался, вне всякой логической и грамматической связи, конец икоса "Надгробное рыдание, творяще песнь"... Доказательнее же всего то, что и слушатели, умилявшиеся православной панихидой обычно не замечали такой бессвязности. Другими словами, совсем не воспринимая того возвышенного учения о спасении и загробной жизни, которое старается внушить Церковь своим заупокойным богослужением, не следя даже и за словесным содержанием церковных песнопений, богомольцы всецело отданы были своим частным, личным внутренним переживаниям, т.е. той скорби об умершем, против которой так настоятельно предупреждает святой апостол Павел ("Да не скорбите, яко не имущий упования"). Богослужение же ударяло в сознание богомольцев лишь некоторыми отдельными фразами ("упокой Господи", "помяни Господи раба Твоего"), упоминаниями имени почившего, главным же образом музыкой своих напевов, особым тоном произношения возгласов, своими обрядами, вообще всей своей торжественно печальной гармонией, производящей глубокое впечатление даже на иностранцев.
Таким образом, отпевание инославных по православному чину допускается на практике только по недоразумению, несоответственно основному смыслу, вложенному в этот чин Церковью. При всем том вопрос о молитве за умерших инославных в нашей православной Церкви ставится давно. Его ставила не только приходская практика, легко допускающая всякие компромиссы, но и официальные представите ли Церкви - некоторые из иерархов (например, митрополит Филарет), его давно уже поставила и разрешила в положительном смысле и высшая церковная власть в некоторых Поместных Православных Церквах, например в Греко-восточной. С небольшим двадцать лет назад о молитве за инославных вел официальные рассуждения и наш бывший Святейший Синод и, если бы некоторые элементы не воспользовались этим для личной кампании против тогдашнего состава Синода, вероятно, вопрос этот и у нас получил бы более или менее определенное разрешение. Как справедливо указано в прошении гражданина Гусева, православные иногда не могут обойтись без молитвы за умерших инославных (например, если были с ними связаны семейными узами) и будут искать такой молитвы даже вопреки запрещениям Церкви. Поэтому и с канонической, и с пастырской, и со всякой другой точек зрения будет лучше, если эту молитву православные совершат в православной церкви и при участии правосудного духовенства, а не в храме и не с духовенством того исповедания, к которому принадлежал умерший.
Какой же способ поминовения инославных наиболее допустим с церковной точки зрения.
Многие склонны согласиться на поминовение за проскомидией и боятся возношения инославного имени на ектений, панихиде и вообще в слух присутствующих в храме. На проскомидии-де, кроме священника и подающего записку никто ничего не услышит и не узнает, публичное же поминовение может соблазнить верующих и вызвать осуждение священнику. Но, ведь если народ соблазняется по своей слепоте и по незнанию веры, то мы обязаны его научить, а не поощрять слепоту своим к ней приспособлением. Если же совесть народная в данном случае не ошибается и правильно свидетельствует об истине, то эта истина тем более обязательна для священника. Главное же, что такой, в сущности, обывательский совет в корне извращает церковное понятие о проскомидии и о поминовении на ней. Для указанных советников проскомидия что-то вроде частной молитвы священника. Как будто на проскомидии он поминает только для себя и церковной общественности это поминовение не касается. По церковному же нашему учению, проскомидия является наивысшим способом поминовения и именно общецерковного или церковно-публичного, когда за умерших молится вся Церковь, во всем "чине своем". Частица вынутая за кого либо живого или умершего, потом должна лежать на дискосе вместе со Св[ятыми] Дарами, во время освящения последних и потом погружается в потир и, вместе с Телом Христовым, напаяется Его Кровию. Чрез это поминаемые делаются причастниками Святых Тайн и пользуются плодами такого причастия. Таким образом, если поминовение на проскомидии не пустая проформа, никому ничего не приносящая, то поминать за проскомидией инославных значит допускать их до евхаристического общения, что возможно только после их присоединения к Церкви. Это несравненно важнее, чем помолиться за инославного в частной требе, хотя бы и в слух других богомольцев. Недаром в древности помянники (диптихи) читались на литургии после "Достойно..." в слух всей Церкви и верующий народ ревниво следил за их содержанием, иногда громко требуя исключить из диптиха тех, кто запятнал себя ересью и внести тех, кто был известен своей стойкостью в православии. Вообще, в диптихи, т.е. к поминовению при литургии допускается только тот, кто скончается в недрах Православной Церкви и в мире с Нею.
С такой строгостию ограничивая в своем поминовении православных от инославных, Церковь, однако, принципиально не возражает против того, чтобы умершим инославным, в особенности тем из них, кто относился к нашей Церкви без вражды, и наоборот с уважением, может быть благотворил ей, чтобы таким инославным при нужде православное духовенство оказывало некоторые церковные почести. На пример, по правилам нашей Русской Церкви свя щенник провожает тело инославного на кладбище в богослужебном облачении и с пением "Святый Боже". При этом разумеются те инославные, крещение которых, а с ним и право на звание христианина наша Церковь признает, т.е. считает их еще "своими", не чуждыми Ей (см. Василий Великий. Правило 1). Греко-восточная Церковь пошла дальше и установила для отпевания инославных особый чин, состоящий из "Трисвятого", 17-й кафизмы с припевами "Аллилуйя" и "Помилуй раба Твоего", Апостола и Евангелия и отпуста, т.е. из таких частей православного чина, которые не имеют специально православного характера, не содержат в себе вышеупоминавшегося ручательства Церкви за спасение отпеваемого.
В этом же направлении велись работы и в нашем Святейшем Синоде по проектированию чина погребения для инославных. Но так как греческий чин в нашем исполнении вышел бы уже слишком скудным, то предполагалось ввести в него из православного чина и другие части, тоже специального характера не имеющие, но для русских богомольцев привычные в заупокойном богослужении.
Руководствуясь такими примерами можно бы проектировать "Чин отпевания инославных" в следующем виде: "Благословен Бог наш. Аминь, Блажени непорочнии: на три статьи с припевами: на 1-й "Аллилуйя", на 2-й "Помилуй раба Твоего", на 3-й опять "Аллилуйя", далее заупокойное "Благословен еси Господи" (святых Лик), три первые тропаря, Слава: Трисиятельное, И ныне: Радуйся, Аллилуйя, ектения: 1. Паки и паки. 2. Еще молимся об усопшем рабе Божием имя рек и о еже проститися ему всякому прегрешению вольному и невольному. 3. Милости Божия и оставления грехов его у Христа безсмертного Царя и Бога нашего просим. Господу помолимся. Возглас: "Яко милостив". Ирмосы 6 гласа (без припевов и без чтения канона). После шестого ирмоса, такая же ектения и возглас. После него икос: "Сам един еси безсмертен". Ирмос 9-й. Заповеди блаженства (без тропарей). Прокимен, Апостол и Евангелие (из чина погребения). Ектения сугубая краткая (как выше). Услыши ны Боже Спасителю наш. Яко милостив. Прощание, во время которого: Трисвятое. Отче наш. Яко Твое есть царство. Тропари (поются). Помилуй нас Господи, помилуй нас. Слава: Господи помилуй нас. И ныне: Милосердия двери. Премудрость. Пресвятая Богородице. Слава Тебе Христе Боже. Отпуст: Воскресый из мертвых, живыми и мертвыми обладали Христос истинный Бог наш молитвами Пречистыя Своея Матери и всех святых помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец. Господи помилуй (трижды). Похоронное. Трисвятое".
Чин панихиды по инославным (поется на дому): "по начальном возгласе, Приидите поклонимся, трижды псалом: Живый в помощи Вышнего. Великая ектения: 1. Миром Господу помолимся. 2. О свыш нем мире... 3. О мире всего мира. 4. О оставлении согрешений представльшагося раба Божия имя рек Господу помолимся. 5. О плачущих, и болезнующих. 6. О избавитися нам. 7. Заступи спаси. 8. Пресвятую Пречистую. Возглас: Яко подобает Тебе. Глас 8-й. Аллилуйя (без тропаря). После нее: Благословен еси Господи. Святых лик, три первые тропаря. Слава: Трисиятельное, И ныне: Радуйся, ирмосы 3-й и 6-й. Малая заупокойная ектения (как в отпевании). Сам един еси безсмертен. Ирмос 9-й. Трисвятое. Отче наш. Тропари. Помилуй нас Господи, помилуй нас. Слава: Господи помилуй нас. И ныне: Милосердия двери. Малая заупокойная сугубая ектения (как в отпевании). Услыши ны Боже. И такой же отпуст. В заключение можно пропеть похоронное Трисвятое.
Конечно, в таком виде чин молитвы за инославных далеко не всех удовлетворит. Но что же делать, если на лицо основная причина неудовлетворительности: сознание, что почивший умер не в общении с Православной Церковью и не обратился к Ее власти вязать и решить. Для верующего это есть главная беда и главная печаль. В сравнении с нею чин отпевания уже ничтожная мелочь, ничего не прибавляющая и не изменяющая. Духовенство может простирать свою любезность до бесконечности, может показывать вид, что особой разницы между православным и инославным оно не признает, что бы ни думала о том Православная Церковь. Такая любезность может ввести в заблуждение разве обывателя равнодушного к вере и мало в ней осведомленного. Верующий же прекрасно знает, что священник не хозяин, а только служитель Церкви; действия его только тогда имеют силу, когда совершаются в согласии с указаниями Церкви, иначе это что-то вроде фальшивой монеты, не имеющей никакой цены и лишь вводящей в обман неопытных и доверчивых людей. Вспоминается по ассоциации похвальба графини С. А. Толстой, раздраженной на отлучение Л. Н. Толстого, что она найдет, а если нужно, то и наймет священника, который отпоет ее мужа по православному, не смотря ни на какие отлучения. Одумавшись и успокоившись, вероятно, и сама Софья Андреевна по должному оценила бы такую любезность священника (если к тому же эта любезность не была и бескорыстной), и едва ли могла бы оставаться ему благодарной за его уступчивость. То же и в нашем вопросе. Люди вдумчивые и серьезно верующие скоро поймут, что священник предложил им утешение мнимое, ввел их в заблуждение, и, конечно, за это не будут его благодарить. Правда, могут быть в восторге люди, несерьезно относящиеся к вере и даже совсем не верующие, но их восторги едва ли послужат к чести православного священника, и едва ли поднимут его авторитет и пастырское самосознание.
Таким образом, оставаясь искренними и верными нашей Церкви мы не можем допустить ни поминовения усопших инославных за православной службой (на проскомидии или на ектениях), наряду с православными, ни отпевания инославных по православному чину. Но не встречаем препятствий к тому, чтобы православный священник по просьбе ли православных родственников, по отсутствию ли инославного духовенства или по иной какой причине, оказывал установленные церковные почести умершим инославным, в особенности тем, которые при жизни проявляли уважение к Православной Церкви, и в частном порядке служил по инославным особо составленные службы (отпевание и панихида) для утешения оставшихся родственников и вообще близких к умершему людей.
Митрополит Сергий
№ 635, с подлинным верно: 15/IV 1935 г.
Управляющий делами Московской Патриархии Протоиерей Александр Лебедев
Машинописная копия с печатью митрополита Московского и Коломенского Сергия
и рукописной подписью протоиерея Александра Лебедева. Ф. 2565. On. 1.Ед. хр. № 19. Л. 9-15.
Журнал Церковь и время. М., 2009, № 47
Патриарх Сергий (Страгородский)
В современной жизни нашей Церкви тему канонической оценки взаимоотношений православных с можно со всей уверенностью назвать проблемной. Стоит лишь вспомнить историю отпадения от Церкви и его сторонников. Формальной причиной такого шага с их стороны стало обвинение священноначалия нашей Церкви в так называемом «грехе », в совместных молениях с еретиками и пр.
Примечательно, что и сам бывший епископ Диомид, и те, кто пытался его вразумить, обращались к канонам Православной Церкви. Но, увы, «канонические аргументы» не возымели своего действия.
Нельзя сказать, что и после всего происшедшего вопрос о «правильном», «каноническом» отношении православных христиан к христианам инославным получил свое окончательное разрешение. Напротив, этот конфликт и дискуссии вокруг него выявили новые проблемные сферы.
В церковной и околоцерковной среде с завидной периодичностью возникают острые дискуссии по этой теме. И всё это происходит, несмотря на то, что на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года был принят официальный документ «Основные принципы отношения Православной Церкви к инославию», в котором, казалось бы, расставлены все точки над «i».
Очевидно, процесс рецепции клириками и мирянами этого общецерковного документа протекает достаточно сложно. У многих православных и по сей день не перестает вызывать смущение и сомнение информация о том, что кто-то из священнослужителей в очередной раз встретился с кем-то из лидеров инославных церквей; что Русская Православная Церковь по-прежнему состоит во Всемирном Совете Церквей; что кто-то из инославных был приглашен присутствовать на православном богослужении или клирик Православной Церкви в качестве гостя присутствовал за богослужением в католическом храме и пр.
Какой может быть или должна быть оценка этих фактов современной жизни нашей Церкви?
Свидетельствуют ли эти факты об отступлении от чистоты православия и канонической нормы, или, напротив, являют собой пример нашего свидетельства инославным?
В этой статье я попытаюсь изложить свой личный взгляд на данную проблему. Я не ставлю своей целью сформулировать окончательные выводы и не призываю читателей разделить мою точку зрения. Эта публикация – приглашение к дискуссии, и ее цель – в постановке некоторых, на мой взгляд, актуальных вопросов.
Для объективной дискуссии необходимо обратиться к первоисточнику. В нашем случае это каноны Православной Церкви, регулирующие отношения православных с еретиками, или, выражаясь в современных понятиях, с инославными. Мы приведем пять основных правил:
45 апостольское правило
Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Аще позволит им действовать что-либо, яко служителем церкви: да будет извержен.
33 правило Лаодикийского собора
Не подобает молитися с еретиком, или отщепенцем.
10 правило святых Апостолов
Если кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы то было в доме: таковой да будет отлучен.
65 апостольское правило
Аще кто из клира, или мирянин, в синагогу иудейскую или еретическую войдет помолитися: да будет и от чина священнаго извержен, и отлучен от общения церковнаго.
9 правило Тимофея Александрийского
В Божественной литургии диакон пред временем целования возглашает: не приемлемые ко общению изыдите. Посему таковые не должны присутствовати, аще не обещаются покаятися и оставити .
Попытаемся дать общую характеристику данным каноническим правилам и проследить их идейную и дисциплинарную направленность. Во-первых, отметим, что в текстах правил говорится о двух основных сферах соприкосновения православных и еретиков: область совместной литургической молитвы и совместного священнодействия – с одной стороны; и область личного общения и частной (нецерковной) молитвы православного с еретиком – с другой.
Относительно совместной литургической молитвы и общих священнодействий православных с еретиками вопрос кажется решенным вполне однозначно и в истории, и в современности. Совместная литургическая молитва невозможна ни при каких обстоятельствах.
На Архиерейском Соборе 2000 года в документе «Основные принципы отношения Православия к инославию» помещено прямое отвержение практики совместного евхаристического общения с инославными (см. II. 12).
За совместные молитвы и евхаристическое общение с католиками священноначалием нашей Церкви отправлен под запрет архимандрит Зинон (Теодор) вместе с единомышленной ему братией Мирожского монастыря. Официальные делегаты нашей Церкви на ассамблеях Всемирного Совета Церквей воздерживаются от участия в молитвах, совершаемых еретиками.
О документах и «косвенной икономии»
В принятом Синодом в 2006 году документе «Об отношении к инославным вероисповеданиям и межконфессиональным организациям» сказано:
«Православная Церковь исключает всякую возможность литургического общения с неправославными. В частности, представляется недопустимым участие православных в литургических действиях, связанных с так называемыми экуменическими или межконфессиональными богослужениями».
Как видим, официальные документы нашей Церкви составлены так, что в них однозначно запрещается для православных евхаристическое, литургическое, богослужебное общение с еретиками.
Но, несмотря на такую строгость и однозначность понимания и применения этой канонической нормы, в церковной истории есть примеры косвенного применения икономии и в этой сфере. Такими примерами могут служить случаи принятия католических священников и епископов в сущем сане. По постановлениям Святейшего Синода нашей Церкви XVIII-XIX столетий католики, представители Армяно-Григорианской, Эфиопской, Коптской и других исторических Церквей принимаются в православие (точнее говорить о воссоединении с полнотой Вселенской Церкви) третьим чином, то есть через Таинство Покаяния. Соответственно клирики – дьяконы, священники, епископы – в сущем сане.
Иными словами, этот факт свидетельствует о том, что наша Церковь признает иерархию этих Церквей как подлинную иерархию через преемство хиротонии, восходящую к Апостолам.
Последним документом нашей Церкви по этому поводу является всё то же постановление Архиерейского Собора 2000 года об основных принципах отношения к инославию, где, в частности, говорится, что
«диалог с Римско-Католическою Церковью строился и должен строиться в будущем с учетом того основополагающего факта, что она является Церковью, которая сохраняет апостольское преемство рукоположения» .
Таким образом, категорически запрещая православным священнослужителям молиться и священнодействовать вместе с католической иерархией, Церковь всё же признает действенность таинства рукоположения католических священников и епископов, принимая их в православие в сущем сане. Отказываясь от совместного литургического сослужения и совместной молитвы, мы всё же признаем результат их молитв – действительность рукоположения, крещения, миропомазания.
С подобной канонической коллизией мы сталкиваемся и в случае официально разрешенных браков между православными и католиками, между православными и традиционными протестантами. Вот что мы читаем в – соборном документе нашей Церкви:
«В соответствии с древними каноническими предписаниями, Церковь и сегодня не освящает венчанием браки, заключенные между православными и нехристианами, одновременно признавая таковые в качестве законных и не считая пребывающих в них находящимися в блудном сожительстве. Исходя из соображений пастырской икономии, Русская Православная Церковь как в прошлом, так и сегодня находит возможным совершение браков православных христиан с католиками, членами Древних Восточных Церквей и протестантами, исповедующими веру в Триединого Бога, при условии благословения брака в Православной Церкви и воспитания детей в православной вере. Такой же практики на протяжении последних столетий придерживаются в большинстве Православных Церквей».
В этом случае мы имеем очевидный пример прямого применения икономии в отношении, казалось бы, столь категоричных канонических норм. При венчании смешанного брака православный священник допускает до участия в таинстве инославного и священнодействует над ним. Это уже не просто случай частной молитвы православного и католика перед, предположим, совместным обедом. Это сфера таинственного священнодействия.
Еще один пример: в наших требниках присутствует чин отпевания инославного. Отпевание, пусть и по особому чину, не есть ли священнодействие над инославным?
При погребении наверняка с православным священником будут молиться и единоверцы почившего. Следует ли ревностному православному пастырю, блюдущему канонические нормы, лишить их возможности такой молитвы?
Крещение Руси и нарушение буквы канона
Отдельная тема – применение икономии в отношении 9-го правила Тимофея Александрийского, категорически предписывающего удалять всех отлученных и некрещеных с литургии после соответствующего возгласа диакона. Примени византийцы к послам точную букву канона, возможно, не бывать бы и нам с вами православными. Не допусти византийцы русских послов-язычников к Литургии, возможно, они бы посоветовали своему князю избрать иную веру.
Вот что повествует нам анонимный греческий памятник XIII века под названием «Точный рассказ, как крестился русский народ»:
«Сии четверо мужей, в сопровождении наших вельмож, осмотрели весь храм [Софии] …После того, как они поприсутствовали там на вечерне и утрене, …настало время святой божественной литургии (!). И вот снова упомянутые мужи вступили в священный и величайший храм… когда кончился тот божественный великий вход, послы, увидевшие невероятную картину, тотчас схватили за руки находившихся рядом с ними царских вельмож и сказали им вот что: “Узрили мы неких крылатых юношей в необычной прекрасной одежде, не ступавших по полу храма, но летавших по воздуху с пением «Свят, свят, свят». Это потрясло нас больше всего остального и повергло в полную растерянность”. “Итак, отпустите нас, чтобы мы как можно скорее ушли туда, откуда были посланы; дабы мы и нашего князя хорошенько известили и утвердили в том, что столь хорошо увидели и узнали”. И их отослали назад с великой радостью и благожелательством» .
Подобное послабление канона в целях миссионерских допускали и великие русские просветители святители Иннокентий Вениаминов и святитель Николай Японский.
Святитель Иннокентий так наставляет молодых миссионеров-священников:
«Инородцам, не принявшим Святого Крещения, если не предвидится, что от них может произойти какое-либо оскорбление святыни, не только не возбранять быть при отправлении наших Богослужений, как то: утреня, вечерня, молебны, но даже приглашать их к тому.
Что же касается до Литургии, то хотя по правилам Церкви и не должно допускать их к слушанию Литургии верных, но так как некогда и послы святого Владимира, будучи язычниками, были допущены к слушанию всей Литургии, и сие послужило в неизъяснимую пользу целой России, то и ты, по усмотрению, можешь оказывать подобное снисхождение в надежде спасительного действия святыни на сердца еще омраченные» .
Процитируем также и некоторые дневниковые записи святителя Николая Японского :
Перед богослужением явился английский Bishop Cecil и просил показать ему, как у нас совершается Божественная Литургия. Я взял его в Собор, причем он надел фиолетовое платье, поставил его сначала на клиросе, чтоб он видел всё, от входа епископа в Церковь до перехода его в алтарь; потом провел Bishop’а в алтарь и, по возможности, насколько это прилично было во время богослужения, объяснял ему порядок службы; он при этом имел у себя служебник Литургии Златоуста на греческом языке. По окончании службы он зашел ко мне, убрал свое фиолетовое платье под верхнее и, весьма довольный, что удовлетворил свое любопытство, ушел» .
Особенно интересна в контексте нашей темы следующая запись святителя Николая, где он рассуждает о допустимых границах икономии:
«Епископ Одрей, видимо, хотел моего соучастия с ними, в их богослужении в качестве епископа Православной Греко-Российской Церкви. И его опечалил мой отказ; такое грустное у него лицо сделалось. Мне и самому стало очень грустно. Но что же я могу сделать? Не продавать же православие за любезность! Догмат у нас разный – как же бы мы стали молиться единодушно? Где догмат, там нельзя и на йоту уступать – ни протестантам, ни католикам. Не следовало бы и Преосвященному Тихону в Америке являться в мантии на ординации епископального бишопа, как он фигурирует ныне в рисунках по Америке» .
В качестве примера следует упомянуть также о том, что многие православные общины в Западной Европе из-за отсутствия собственных молитвенных помещений и церквей совершают литургии в действующих католических храмах и на престолах этих храмов. Следует ли запретить такую практику? Известно также и то, что православные регулярно служат литургии в католическом храме города Бари, где покоятся мощи святителя и чудотворца Николая. Не есть ли это нарушение канона? Или всё же икономия в отношении буквы канона возможна?
Мужу и жене – молиться порознь?
Рассмотрев примеры прямого и косвенного применения канонической икономии в сфере церковно-литургической, коснемся кратко и сферы личных контактов православных с инославными. Эта сфера, возможно, не столь значима, как церковно-литургическая, но в жизни отдельных христиан имеет важное практическое значение. Особенно это ощущается в регионах, где наряду с Православной Церковью широко представлены различные христианские Церкви.
После ухода в бывшего епископа Диомида вышла в свет книга преподавателя Московской духовной семинарии Юрия Максимова под названием «Богословский ответ на письмо епископа Диомида». Автор этой книги, объясняя каноническую неправоту действий Диомида, делает и ряд общих выводов относительно границ в общении между православными и инославными. Юрий Максимов с полной серьезностью заявляет: «Православный даже молитву перед едой не может прочитать вместе с католиком». При этом он ссылается на 10-е апостольское правило: «Если кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы то было в доме: таковой да будет отлучен».
Если бы Священное Предание нашей Церкви ограничивалось только буквой канона, то Юрий Максимов в своей категоричности был бы прав. Но Предание православия – это вся жизнь Церкви. И наиболее яркие выразители жизни Церкви – святые. Приведу пример прямого «нарушения» этого канона , дерзнувшим молиться не то что с кем-то из инославных, но с иноверкой мусульманкой:
«Через переводчика Абациева отец Иоанн спросил татарку, верует ли она в Бога? Получив утвердительный ответ, отец Иоанн сказал ей: «Будем молиться вместе, ты молись по-своему, а я буду молиться по-своему». Когда отец Иоанн кончил молитву, то благословил татарку, перекрестив ее. Затем Абациев с татаркой вместе вышел и, к изумлению обоих, больной муж татарки уже шел навстречу совершенно здоровым».
Святой праведный Иоанн Кронштадтский
И, опять же, как быть с официально разрешенными нашей Церковью смешанными браками между православными и инославными? Если буквально следовать правилу, муж и жена в таком браке не должны вместе совершать домашнюю молитву. Для меня эта тема имеет и личное измерение. Моя бабушка была верующей католичкой. Как бы выглядело, если бы перед едой мы молились не вместе, а по отдельности? Не было бы это нарушением здравого смысла и христианской заповеди о любви?
Мое священническое служение проходит в регионе, где на протяжении многих столетий православные и католики живут вместе, где едва ли не каждая вторая семья представляет собою смешанный православно-католический брак. Требовать ли мне, чтобы после своей совместной молитвы на венчании дома они молились по отдельности?
О филаретовцах и донатистах
Но вернемся к букве канона. Кто же этот «отлученный», о котором говорится в правиле? Думается, что речь идет не обо всех еретиках, а именно о человеке или людях, непосредственно нанесших раны церковному телу. В нашем случае подходящим примером могут быть украинские филаретовцы. Хотя с догматикой у них пока, как кажется, всё в порядке, но молитвенное общение чад канонической Церкви с ними на данном этапе развития церковной жизни будет выглядеть как их признание, и потому такое общение не послужит церковной пользе.
В то же время церковной пользе может служить широкая открытость к тем инославным, которые не злословят Христа и не идут против Православной Церкви, и даже напротив, интересуются православием и его духовной жизнью. Вспомним пример об англиканском епископе из дневников святителя Николая Японского.
Эту любовь и кротость в отношениях с инославными Православная Церковь определенно предписывает 77-м правилом Карфагенского Собора, который по поводу раскола донатистов издал следующее постановление:
«По дознании и исследовании всего, пользе церковной споспешествовати могущего, по мановению и внушению Духа Божия, мы избрали за лучшее поступати с вышеупомянутыми людьми кротко и мирно, хотя они беспокойным своим разномыслием и весьма удаляются от единства Тела Господня… Может быть, тогда, как мы с кротостию собираем разномыслящих, по слову апостола, даст им Бог покаяние в разум истины: и возникнут от диавольския сети, быв уловлены от него в свою его волю (2 Тим. II, 25-26)».
Известен один случай из жития старца Силуана Афонского. Однажды он беседовал с одним архимандритом, который занимался миссионерской работой среди инославных. Архимандрит этот очень уважал старца и неоднократно приходил беседовать с ним во время своих пребываний на Святой Горе. Старец спросил его, как он проповедует? Архимандрит, еще молодой и неопытный, жестикулируя руками и двигаясь всем телом, возбужденно отвечал:
– Я им говорю: ваша вера – блуд, у вас всё извращено, всё неверно, и нет вам спасения, если не покаетесь.
Старец выслушал это и спросил:
– А скажите, отец архимандрит, веруют ли они в Господа Иисуса Христа, что Он истинный Бог?
– Это-то они веруют.
– А Божию Матерь чтут они?
– Чтут, но они неправильно учат о Ней.
– И святых почитают?
– Да, почитают, но с тех пор, как они отпали от Церкви, какие же могут быть у них святые?
– Совершают ли они богослужения в храмах, читают ли слово Божие?
– Да, есть у них и церкви и службы, но посмотрели бы вы, что это за службы после наших, какой холод и бездушие.
– Так вот, отец архимандрит, душа их знает, что они хорошо делают, что веруют во Иисуса Христа, что чтут Божию Матерь и святых, что призывают их в молитвах, так что когда вы говорите им, что их вера – блуд, то они вас не послушают… Но вот если вы будете говорить народу, что хорошо они делают, что веруют в Бога; хорошо делают, почитая Божию Матерь и святых; хорошо делают, что ходят в церковь на богослужения и дома молятся, что читают Слово Божие, и прочее, но в том-то у них есть ошибка, и что ее надо исправить, и тогда всё будет хорошо; и Господь будет радоваться о них; и так все мы спасемся милостию Божиею… Бог есть любовь, а потому и проповедь всегда должна исходить от любви; тогда будет польза и тому, кто проповедует, и тому, кто слушает, а если порицать, то душа народа не послушает вас, и не будет пользы .
Не бетонная стена, а нервная система
Не так давно одна из прихожанок передала мне как неопровержимый сборник аргументов против практики молитв с инославными книгу отца Георгия Максимова «Богословский ответ на письмо епископа Диомида».
Уважаемый автор задается вопросами: «Откуда вообще произошла эта мысль, что с ними можно и нужно молиться совместно? Ведь не родился же никто с такими мыслями, но приобрел их. Из-за чего?» И отвечает: «Некоторым психологически некомфортно исполнить ясные церковные предписания на сей счет, они вступают в конфликт с нашим представлением о приличиях, и вот именно это вынуждает нас измышлять какие-то аргументы, чтобы под благовидным предлогом объявить эти каноны неактуальными или “нелогичными”».
Нет, думается, дело здесь не в «светских представлениях о приличиях». Причина, по-моему, в другом, а именно – в значении канона в жизни Церкви.
Стоит ли канон выше жизни Церкви, или жизнь Церкви выше канона?
Если прав отец Юрий Максимов в буквальном понимании и следовании канону, то необходимо исправить эти уклонения от канонической чистоты, то есть считать множественные святоотеческие примеры их личной ошибкой, однозначно на общецерковном уровне запретить браки православных с инославными, перекрещивать всех без исключения, браки инославных перевенчивать, исключить из требников чин отпевания инославных, считать недопустимым принятие католиков и дохалкидонитов в сущем сане и прочее…
Но если Церковь всё же признает таинства католиков, а это фактически так, готова венчать православных с инославными, принимать их священников в «сущем сане», то и выводы отца Георгия Максимова далеко не так однозначны.
Моя основная мысль не в том, чтобы отбросить каноны или церковные обычаи, а в том, чтобы вопрос отношения к инославным на современном этапе церковной жизни был решен последовательно.
Ведь предание Церкви не ограничивается только лишь каноническим сводом. Предание Церкви – ее жизнь. А жизнь у Церкви разнообразна. При одних обстоятельствах мы прибегаем к строгости, при других – к икономии. Невозможно не согласиться с блаженной памяти митрополитом Арсением (Стадницким), когда он в преддверии Собора 1917 года говорил:
«Мы не должны думать, что Церковь могла свободно творить каноны только в период своего расцвета в первые семь веков. Разве Дух Святой только тогда действовал в Церкви? …Канонично было то, что разумно применялось: в одной церкви одна форма, а в иной – другая… »
Приведенные мною ранее примеры не есть изменение канонов, а именно проявление икономии. И это доказывает, что при определенных оговорках и условиях молитвенное общение с еретиками возможно. Но есть грань, преступление которой выводит православного христианина за пределы Церкви – литургическое общение с инославными.
Может быть и так, что то или иное инославное сообщество уйдет в своей церковной жизни за ту грань, когда православным будет более не возможным иметь общение с ними: к примеру, прямая вражда и агрессия в адрес Православной Церкви, учреждение женского священства, легализация нравственных извращений, отказ от исповедания веры в Святую Троицу. В этих случаях имеющийся канон может применяться со всей строгостью, как это и есть в отношении, например, так называемого Киевского патриархата.
Абсолютизация буквы канона, постановка его выше жизни самой Церкви кажется мне ошибкой. Церковь живет, и в ней во все времена, а не только во времена Вселенских Соборов, действует Дух Святый. Ныне, как и ранее, Церковь водима Духом. И потому Церковь во все времена под водительством Духа способна в пределах возможного смещать в ту или иную сторону границы применения канонов. Каноны – не бетонная стена вокруг Церкви, а ее нервная система.
Иванов С. А. Византийское миссионерство. С.216
Избранные труды свт. Иннокентия Московского. Наставления священнику, назначаемому для обращения иноверных. М. 1997. С. 172
Дневники святого Николая Японского. Т. 5. СПб. 2004. С. 618
Речь идет о будущем Патриархе Московском и всея Руси святителе Тихоне (Белавине)
Дневники святого Николая Японского. Т. 4. СПб. 2004. С. 399-400
Иеромонах Софроний (Сахаров) «Преподобный Силуан Афонский. Житие, учение и писания»
Отпевание — почему нельзя отпеть иноверца? Этот вопрос неоднократно поднимался и в прошлом, и в наши дни. Обратим внимание на то, что спрашивается не о том, можно ли вообще молится об умерших иноверцах, а можно ли их отпевать и служить по ним панихиды. Необходимо различать эти два вопроса: просто молитвы за умерших инославных христиан и совершении над ними православного чина.
Частная, келейная молитва об инославном усопшем не запрещается – можно поминать его дома, у гроба прочесть псалмы… Но отпевание и панихида составлены с уверенностью, что умерший и отпеваемый есть верный член Православной Церкви.
Охраняя чистоту своего Православного учения и всего богоустановленного порядка жизни, Церковь искони запрещала епископам, клирикам и мирянам вступление в молитвенное общение не только в храме, но и на дому со всеми еретиками, раскольниками и отлученными от церковного общения.
Строгость, с какой Церковь оберегала своих чад от опасности заражения какой-либо ересью, простиралась до того, что священнослужителям было возбранено совершать молитву или срященнодействие даже только в присутствии еретиков. В основе этих канонических постановлений лежит вечное слово Христово: «аще и Церковь не послушает (брат твой), буди тебе, якоже язычник и мытарь» (Мф. 17:18).
Будучи вне Церкви при жизни, еретики и раскольники еще дальше отстоят от нее после смерти, ибо тогда для них закрывается сама возможность покаяния и обращения к свету истины. Вполне естественно поэтому, что Церковь не может приносить за них умилостивляющей бескровной жертвы и никакой молитвы вообще: последняя явно возбраняется апостольским словом (1Иоан. 5:16).
Следуя апостольским и отеческим заветам, Церковь молится только о упокоении православных христиан, в вере и покаянии скончавшихся – как живых членов Тела Христова. Сюда могут относиться и те, кто прежде были в числе отпадших, но потом раскаялись и соединились с Церковью.
Верная во всем духу древней Вселенской Церкви, наша Русская Православная Церковь не только воспрещала отпевать инославных – римо-католиков, протестантов , армян и т.п., но даже совершать по ним панихиды. По чувству христианского милосердия она стала допускать в отношении к ним одно снисхождение – если умрет иноверец «христианского исповедания», и для погребения его не будет священника или пастора того исповедания, к коему принадлежит умерший, то православному священнику разрешается, облачившись в фелонь, проводить тело усопшего до кладбища и пением Трисвятого сопроводить опускание гроба в могилу.
Внесение тела усопшего иноверца в православный храм не допускается. Широта православной христианской любви, во имя которой иные призывают допустить церковную молитву за умерших христиан любого исповедания, не может простираться до пренебрежения православным учением веры, сокровище которой хранит в течение веков наша Церковь. Иначе сотрется всякая грань, отделяющая Единую Истинную Церковь от тех, кто оторван от благодатного союза с нею.
Из сказанного ясно, что тем более воспрещается всякая церковная молитва за усопших мусульман, буддистов, иудеев и других иноверцев, не признающих Господа Иисуса Христа.
священник Константин Слепинин
Ниже мы печатаемъ разъяснитель-ное опредѣленіе Архіерейскаго Собора Русской Православной Церкви Заграницей, принятое въ 1932 г. въ связи съ тѣмъ, что послѣ убійства Французскаго Президента Думера въ нѣкоторыхъ храмахъ Франціи были отслужены панихиды и на эти службы дѣлались ссылки со стороны недостаточно знакомыхъ съ церковными правилами лю-дей, когда другіе пастыри отказывались служить панихиды по инославнымъ.
Опредѣленіе А рхіерейскаго Собора Русской Православной Церкви заграницей.
Архіерейскій Соборъ 20 августа — 2 сентября 1932 г. им ѣ ли суждені е по вопросу объ отп ѣ ваніи инов ѣ рцевъ и постановили: Въ виду т ого, что недопустимость церковнаго отп ѣ ванія надъ инов ѣ рцами и служенія по нимъ панихидъ недостаточно широко изв ѣ стна, циркулярно объявить черезъ пропечатаніе Преосвященнымъ Архіер е ямъ, духовенству и вс ѣ мъ чадамъ Русской Зарубежной Церкви нижесл ѣ дующія разъяснительныя указанія: Охраняя чистоту своего Православнаго ученія и всего богоустановленнаго порядка своей жизни, Церковь искони запрещала епископамъ, клирикамъ, а равно и мірянамъ вступать въ молитвенное общеніе не только въ храм ѣ , но и на дому со вс ѣ ми еретиками, отщепенцами (расколь-никами) и отлученными отъ церковнаго общенія (Ап. 10, 11, 45 Лаод. 33). Строгость, съ какой Церковь оберегала своихъ чадъ отъ опасности зараженія какою либо ересью, простиралась до того, что священнослужителямъ было возбранено совершать молитву или с вященнод ѣ йствіе даже только въ присутствіи еретиковъ за исключеніемъ такихъ случаевъ, ког-да посл ѣ дніе "об ѣ щаются покаяться и оставить ересь". (Тим. Александр. 10). Въ основ ѣ этихъ каноническихъ постановленій лежитъ в ѣ чное слово Христово: "аще и Церковь преслушаетъ (братъ твой ) , буди теб ѣ , якоже язычникъ и мытарь" (М ѳ . 17, 18).
Будучи вн ѣ Церкви при жизни, еретики и раскольники еще дальше отстоять оть нея посл ѣ смерти, ибо тогда для нихъ закрывается самая возможность покаянія и обращенія къ св ѣ ту истины.
Вполн ѣ естественно поэтому, что Церковь не може т ъ приносить за ни хъ умилостивительной безкровной жертвы и никакой оч истите л ьной мо-литвы вообще: посл ѣ дняя явно возбраняется Апостольск и мъ словомъ (I Іоан. 5, 16). Сл ѣ дуя Апостольск и мъ и отечес ким ъ зав ѣ тамъ, Церковь мо-лится только объ упокое ніи православныжъ христіанъ, въ в ѣ р ѣ и покаяніи скончавшихся, какъ живыхъ органическихъ членовъ Т ѣ ла Христова. Сю-да м огугъ относиться и т ѣ , кто прежде были въ чи с л ѣ отпавшихъ, но потомъ раскаялись и снова соединились съ нею (Петра Алекс., II).
Безъ этого посл ѣ дняго условія они остаются чужды Церкви и, какъ отпавшіе от ъ Ея Т ѣ ла члены, лишаются питательныхъ соковъ посл ѣ дняго, т. е. благодатныхъ та и нствъ и молитвъ церков н ыхъ.
В ѣ рная во в с емъ духу древней Вселенской Церкви, н аша Русская Православная Церковь не только воспрещала обычно отп ѣ вать т. н . инославныхъ, т. е. католиковъ, протестантовъ, армянъ и т.н. по православно-му чину, но даже совершать по нимъ панихиды. По чувству христіанскаго милосердія она стала допускать въ отношеніи къ нимъ одно снисхожде н іе — если умретъ инов ѣ рецъ "христіанскаго ис п ов ѣ данія" и для погребе н ія его не будетъ священника или пастора ни того испов ѣ данія, къ коему иринадлежи тъ умершій, ни иного, то она разр ѣ шаетъ православному свя-щеннику, облачившись въ епитрахиль и фелонь, про водить т ѣ ло усопшаго съ м ѣ ста до кладбища и опустить въ могилу съ п ѣ ніемъ "Святый Боже". Си-нодальные указы, узаконившіе э то правило (первый изъ нихъ относится къ 20 іюля 1727 г.), не допускаюгь, однако, н е только внесе н ія т ѣ ла умершаго въ православную церковь, но и совершенія надъ нимъ заупокойной литіи, ни даже и возношенія ему в ѣ чной памяти. (Сравн. указы Св. Сvнода отъ 22 мая 1730 г., 24 авг. 1797 и 20 февр. 1880).
Къ сожал ѣ нію наша церковная практика не была посл ѣ довательной и единообразной въ данномъ случа ѣ . Подъ вліяніемъ либеральныхъ теченій общественнаго мн ѣ нія, а ин огда въ угоду св ѣ тской власти Сvнодъ сталъ иногда разр ѣ шать совершеніе п анихидъ по католикамъ и протестантамъ къ великому соблазну для церковныхъ людей, сов ѣ сть которыхъ не могла примириться со столь явнымъ отступленіемъ оть древняго отеческаго преданія.
Этотъ печальный обычай, постепенно укореняясь во времени, принесенъ былъ потомъ русскими бѣженцами и заграницу и сталъ широко рас-пространяться особенно въ Западно-Европейскихъ приходахъ считающихъ своимъ главою Митрополита Евлогія. Привычный, вообще, болѣе слѣдовать за своею паствою, чѣмъ идти впереди ея, послѣдній самъ широко поощрялъ этотъ антиканоническій обычай. Извѣстно, что по его распоряженію совершены были панихиды по убитомъ рукою Горгулова Президентѣ Французской республики Думерѣ во всѣхъ подвѣдомыхъ ему церквахъ. Хочется спросить, для чего нужна была демонстративная молитва по инославномъ? Католики не могли придать ей истиннаго значенія, потому что для нихъ это молитва "схизматиковъ", у русскихъ же православныхъ лю-дей не могло быть искренняго желавія помолиться о человѣкѣ, съ которымъ у нихъ не было никакой церковной связи. Не ясно ли, что это была просто ма н ифестація русскихъ чувствъ въ отношеніи почтеннаго Президента, ногибшаго отъ русской преступной руки? Но разв ѣ для выраженія сочувствія Франціи и для осужденія злод ѣ янія Горгулова не было другихъ средствъ, кром ѣ заупокойной и церковной службы? Д ѣ лать Церковь орудіемъ чисто политическихъ ц ѣ лей н е значить ли унижать ея до-стоинство въ глазахъ самихъ инов ѣ рцевъ. Въ ц ѣ ляхъ совращенія русскихъ б ѣ женцевъ католики не перестаютъ имъ повторять, что между ученіями Православной и Римской Церкви н ѣ тъ существеннаго различія и что существующее между ними разд ѣ леніе основано на недоразум ѣ ніи. Служеніе торжественныхъ панихидъ по католикам ъ можетъ только усилить сму-ту въ умахъ русскихъ православвыхъ людей, укр ѣ пляя ихъ въ ложном ъ уб ѣ жде н іи, которое старается при ви ть имъ римская пропаганда. Еще мен ѣ е м огутъ им ѣ ть оправданія панихиды, совершенны я объ умершихъ протестанта хъ , ибо лютеране не признаютъ никакой силы за молитвеннымъ хо датайствомъ Церкви объ умершихъ.
Широта православной христіанской любви, во имя которой якобы сд ѣ дуе тъ допустить церковную молитву за умершихъ христіанъ къ какому бы и спов ѣ данію они ни принадлежали, — не можетъ простираться до пренебреженія православнымъ ученіемъ в ѣ ры, — сокровище которой хранить въ те-че ні е в ѣ ковъ у себя наша Церковь, ибо тогда сотрется всякая грань, отд ѣ ляющая Единую Истинную Спасающую Церковь отъ тѣ хъ, кто оторвал-ся отъ благодатнаго союза съ нею.
Пред ѣ лы снисхожденія, какіе допустимы въ отношеніи отпадшихъ по соображеніямъ церковной икономіи, точно о п ред ѣ лены въ св. канонахъ и никто не вправѣ расширять зд ѣ сь грани, установленныя св. богомудрыми отцами.
Чтобы прекратить церковный соблазнъ, который возникаетъ оть цер-ковнаго поминовенія инославныхъ и особенно отъ служенія панихидъ по нимъ, Соборъ Архіереевъ Русской Православной Церкви заграницей почелъ необходимымъ еще разъ напомнить какъ пастырямъ, такъ и зару-бежной русской православной паств ѣ о недопустимости здѣсь какихъ ли-бо изъятій изъ древняго каноническаго порядка, кромѣ тѣхъ, какія преду-смотрены вышеупомянутыми указами Свят ѣ йшаго Сѵнода. Паства не долж-на здѣсь оказывать никакого давленія на совѣсть священнослужителей, обязанныхъ блюсти в ѣ рность древнему каноническому порядку, особенно въ усяовіяхъ нашей заграничной жизни, и высоко держать знамя Св. Православія предъ лицомъ другихъ Восточныхъ Церквей, а также и всѣхъ иновѣрцевъ.
Въ случа ѣ угрозы серьезныхъ столкновеній на этой почв ѣ съ своими прихожанами священникъ немедленно долженъ переносить д ѣ ло на р ѣ шеніе Епархіальнаго Преосвященнаго, на обязанности котораго лежитъ оказать ему свою авторитетную поддержку въ борьб ѣ за сохраненіе древ-няго отеческаго установленія въ Церкви.
Извлечено изъ "Церковной Жизни" № 7-8 , 1963 .
ОПРЕДѢЛЕНІЕ АРХІЕРЕЙСКАГО СОБОРА РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ ОБЪ ОТПѢВАНІИ ИНОСЛАВНЫХЪ
Ниже мы печатаемъ разъяснительное опредѣленіе Архіерейскаго Собора Русской Православной Церкви Заграницей, принятое въ 1932 г. въ связи съ тѣмъ, что послѣ убійства Французскаго Президента Думера въ нѣкоторыхъ храмахъ Франціи были отслужены панихиды и на эти службы дѣлались ссылки со стороны недостаточно знакомыхъ съ церковными правилами людей, когда другіе пастыри отказывались служить панихиды по инославнымъ. – Ред.
Опредѣленіе Архіерейскаго Собора Русской Православной Церкви заграницей.
Архіерейскій Соборъ 20 августа - 2 сентября 1932 г. имѣли сужденіе по вопросу объ отпѣваніи иновѣрцевъ и постановили: Въ виду того, что недопустимость церковнаго отпѣванія надъ иновѣрцами и служенія по нимъ панихидъ недостаточно широко извѣстна, циркулярно объявить черезъ пропечатаніе Преосвященнымъ Архіереямъ, духовенству и всѣмъ чадамъ Русской Зарубежной Церкви нижеслѣдующія разъяснительныя указанія: Охраняя чистоту своего Православнаго ученія и всего богоустановленнаго порядка своей жизни, Церковь искони запрещала епископамъ, клирикамъ, а равно и мірянамъ вступать въ молитвенное общеніе не только въ храмѣ, но и на дому со всѣми еретиками, отщепенцами (раскольниками) и отлученными отъ церковнаго общенія (Ап. 10, 11, 45 Лаод. 33). Строгость, съ какой Церковь оберегала своихъ чадъ отъ опасности зараженія какою либо ересью, простиралась до того, что священнослужителямъ было возбранено совершать молитву илисвященнодѣйствіе даже только въ присутствіи еретиковъ за исключеніемъ такихъ случаевъ, когда послѣдніе "обѣщаются покаяться и оставить ересь". (Тим. Александр. 10). Въ основѣ этихъ каноническихъ постановленій лежитъ вѣчное слово Христово: "аще и Церковь преслушаетъ (братъ твой), буди тебѣ, якоже язычникъ и мытарь" (Мѳ. 17, 18).
Будучи внѣ Церкви при жизни, еретики и раскольники еще дальше отстоять оть нея послѣсмерти, ибо тогда для нихъ закрывается самая возможность покаянія и обращенія къ свѣту истины.
Вполнѣ естественно поэтому, что Церковь не можетъ приносить за нихъ умилостивительной безкровной жертвы и никакой очистительной молитвы вообще: послѣдняя явно возбраняется Апостольскимъ словомъ (I Іоан. 5, 16). Слѣдуя Апостольскимъ и отеческимъ завѣтамъ, Церковь молится только объ упокоеніи православныжъ христіанъ, въ вѣрѣ и покаяніи скончавшихся, какъ живыхъ органическихъ членовъ Тѣла Христова. Сюда могугъ относиться и тѣ, кто прежде были въ числѣ отпавшихъ, но потомъ раскаялись и снова соединились съ нею (Петра Алекс., II).
Безъ этого послѣдняго условія они остаются чужды Церкви и, какъ отпавшіе отъ Ея Тѣла члены, лишаются питательныхъ соковъ послѣдняго, т. е. благодатныхъ таинствъ и молитвъ церковныхъ.
Вѣрная во всемъ духу древней Вселенской Церкви,наша Русская Православная Церковь не только воспрещала обычно отпѣвать т. н. инославныхъ, т. е. католиковъ, протестантовъ, армянъ и т.н. по православному чину, но даже совершать по нимъ панихиды. По чувству христіанскаго милосердія она стала допускать въ отношеніи къ нимъ одно снисхожденіе - если умретъ иновѣрецъ "христіанскаго исповѣданія" и для погребенія его не будетъ священника или пастора ни того исповѣданія, къ коему иринадлежитъ умершій, ни иного, то она разрѣшаетъ православному священнику, облачившись въ епитрахиль и фелонь, проводить тѣло усопшаго съ мѣста до кладбища и опустить въ могилу съ пѣніемъ "Святый Боже". Синодальные указы, узаконившіе это правило (первый изъ нихъ относится къ 20 іюля 1727 г.), не допускаюгь, однако, не только внесенія тѣла умершаго въ православную церковь, но и совершенія надъ нимъ заупокойной литіи, ни даже и возношенія ему вѣчной памяти. (Сравн. указы Св. Сvнода отъ 22 мая 1730 г., 24 авг. 1797 и 20 февр. 1880).
Къ сожалѣнію наша церковная практика не была послѣдовательной и единообразной въ данномъ случаѣ. Подъ вліяніемъ либеральныхъ теченій общественнаго мнѣнія, а иногда въ угоду свѣтской власти Сvнодъ сталъ иногда разрѣшать совершеніе панихидъ по католикамъ и протестантамъ къ великому соблазну для церковныхъ людей, совѣсть которыхъ не могла примириться со столь явнымъ отступленіемъ оть древняго отеческаго преданія.
