Обновленцы среди нас? Обновленческий раскол в Русской Православной Церкви.

1.12.2017
Протоиерей Константин Буфеев

Введение

Церковными историками России ХХ века на удивление мало внимания уделено описанию попытки церковной реформации в первой четверти столетия. Сам факт проведения богослужебной языковой реформы в Русской Церкви многими исследователями обходится глухим молчанием, в то время как реформация была практически подготовлена и лишь чудом Божиим не оказалась внедренной в богослужебную жизнь нашей Церкви.

Не менее странно, что значение Патриарха Сергия (Страгородского) как одного из ведущих реформаторов в неудавшейся реформе богослужебного языка и Устава нашей Церкви должным образом не отмечено ни в посмертном сборнике «Патриарх Сергий и его духовное наследие» [а], ни в многочисленной политиканской критике в адрес Его Святейшества со стороны русского Зарубежья. Скорее всего, это случилось так из-за того, что бурные события революции, Гражданской войны, репрессии и эмиграция заслонили перед современниками неудачную церковную реформацию. Лишь сравнительно недавно появилась работа под названием «Патриарх Сергий как литургист» [б], основанная на архивных документах, которая частично затрагивает эту проблему.

Вопросы церковно-политические, и прежде всего связанные с нашумевшей Декларацией митрополита Сергия 1927 года, до сих пор будоражат умы православных людей России и Зарубежья. Вопросу же чисто духовному — проведению Преосвященным Сергием реформы богослужебных книг — внимания, по существу, не уделяется.

Таким же ущербным образом освещен в церковно-исторической литературе вопрос об отношении к обновленчеству. Широко известен историко-политический аспект обновленческого раскола 1922 года: борьба за власть в Церкви, сотрудничество живоцерковников и других обновленческих группировок с карательными органами советской власти и т. п. Но духовная оценка обновленчества как радикального церковного модернизма еще никем, по существу, не высказана. Без такой оценки вряд ли можно понять, например, почему митрополит Сергий в 1922 году примыкает к обновленческому расколу, а затем, став в 1925 году Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, так жестко ополчается против обновленцев.

В 1908 году профессор Киевской Духовной академии В. Певницкий писал: «Реформаторская тенденция как эпидемия овладела умами: стали переоценивать ценности, обсуждать принятые порядки и обычаи и искать новых путей для удовлетворения насущных потребностей живущего поколения, и между другими вопросами, поднятыми реформаторским стремлением, добрались и до вопроса о церковно-богослужебном языке» [в]. Отметим явно не случайную закономерность: особые всплески реформаторской активности совпадают с социальными революционными выступлениями — революцией 1905-1907 годов, революционными потрясениями 1917 года и последующей смутой (а также с посткоммунистической перестройкой).

В самом деле, в 1905 году активно стала выступать в печати «группа 32-х» петербургских священников, провозгласившая своей целью обновление самих основ церковной жизни. Впоследствии эта группа, покровительствуемая Санкт-Петербургским митрополитом Антонием (Вадковским), переименовалась в «Союз церковного возрождения». Как отмечает прот. Владислав Цыпин, «после первой революции активность обновленцев падает, но сразу после Февраля “Союз церковного возрождения” возобновляет свою бурную и притязательную активность... Ядро этого союза получает странное для церковного слуха наименование “ЦК”. В союз входит немалая часть питерского духовенства. Организовавшись, союз берет курс на захват церковной власти... В своих публикациях обновленцы ополчались на традиционные формы обрядового благочестия, на канонический строй церковного управления»[г].

Такая же картина вырисовывается из обстоятельного обзора истории «исправления» богослужебных книг, составленного Б.И. Сове [д]. Пик реформаторской активности приходится на 1906 год, когда «Церковные ведомости» публиковали «Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе». В это же время создается специальная синодальная Комиссия по исправлению богослужебных книг под председательством архиепископа Финляндского и Выборгского Сергия (Страгородского). Результатом деятельности этой комиссии стало фактическое осуществление богослужебной языковой реформы.

В 1906 году на страницах «Церковного вестника» развернулась целая дискуссия «О богослужебном языке Русской Православной Церкви». В этой журнальной баталии Н. Покровский, полемизируя со священником А. Лиховицким, писал: «Наклонность к реформам составляет основную и совершенно естественную черту нашего времени, с этой точки зрения представляется совершенно понятным интерес к пересмотру нашего богослужения, в частности к богослужебному языку. Но многочисленные опыты реформ в различных сферах общественной и политической жизни, произведенные в духе современности, опыты по большей части скороспелые и неудачные, заставляют нас быть очень осторожными, особенно в деле церковном» [е].

Пьянящий дух революционного освобождения от старого режима, в том числе и от строгого церковного Устава, несомненно чувствуется и в предсоборной дискуссии, и в ряде выступлений и обсуждений на заседаниях Поместного Собора 1917-1918 годов.

Не умаляя значения Поместного Собора для нашей Церкви, заметим лишь, что будущее «тихоновское» крыло на Соборе было представлено наряду с будущим обновленческим, причем последнему трудно отказать в напоре и активности. Двадцатые годы стали временем неслыханного литургического «творчества и чудотворства» в среде обновленцев. Преемственность их устремлений чувствуется и у нынешних реформаторов.

Процесс реформации Русской Церкви и обновленчество как его крайнее выражение не сводился к какому-либо одному аспекту. Замысел реформирования Церкви затрагивал целый ряд вопросов, связанных с верой и благочестием: реформе должны были подвергнуться догматы и каноны Православия, в частности предусматривался пересмотр Священного Предания. При этом вопрос о реформе богослужебного языка оказался одним из ключевых в планах реформации нашей Церкви.

Следует отметить, что некоторая часть высказывавшихся на эту тему представителей духовенства и мирян России в период подготовки и проведения Поместного Собора 1917 года была согласна на упрощение или русификацию богослужебного языка и прочие реформы. При этом радикалов, оформившихся вскоре в обновленческий раскол (Грановский, Введенский), было явное меньшинство. В известном смысле можно говорить о них не как об одном из мнений Церкви, но как о противостоянии Церкви, или, точнее, как о натиске на Церковь «одолевающих вратах адовых».

Строгих ревнителей церковного Предания были единицы. К. П. Победоносцев писал в 1906 году в журнале «Странник»: «Слышим, что из среды духовенства идут предложения перевести богослужение на русский язык. Но это, в сущности, была бы не реформа, а крайне легкомысленная, бесцельная и опасная для единства Церкви революция, разрушающая весь характер и все значение для народа нашего богослужения» [ё]. Так ветер революционных перемен, веявший во всем российском обществе, через попытку проведения языковой и богослужебной реформы проявлялся в церковной ограде.

Из всех архиереев наиболее видным реформатором начала ХХ столетия следует по справедливости признать владыку Сергия (Страгородского), будущего Патриарха и видного православного богослова. Мы рассмотрим историю неудавшейся русской церковной реформации ХХ века и роль в ней Патриарха Сергия.

1. Неудавшаяся «тихая» реформация 1907-1917 гг.

Архиепископ Сергий с 1907 года возглавлял деятельность специальной синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг. Он был также вдохновенным инициатором ее работы, был реформатором-практиком. Действовала Комиссия с опаской, втайне от народа, не предавая гласности своих трудов, так что даже утаивалось от покупателей, что новые напечатанные богослужебные книги — Цветная и Постная Триоди, Октоих и другие — подверглись сильной редакции. «Патриархом Сергием лично были исправлены каноны на Рождество Христово, Крещение Господне и праздник трех Вселенских Святителей, читавшиеся в Выборге в Крестовой церкви архиерейского дома и кафедральном соборе»[ж].

Известен Указ Святейшего Синода 1911 года № 7398: «Председатель Комиссии по исправлению славянского текста богослужебных книг Преосвященный Финляндский (архиепископ Сергий (Страгородский). - К. Б .), представляя исправленный славянский текст Пентикостариона, объясняет о том, что в означенной богослужебной книге Комиссией в полном ее составе рассмотрен и исправлен славянский текст только первых двух седмиц — Пасхальной и Фоминой, остальные же исправления сделаны им, Преосвященным председателем, единолично, причем при исправлении им строго выдерживались принятые Комиссией и в свое время одобренные Св. Синодом начала» [з].

Вообще, реформаторская деятельность по изменению Устава и исправлению церковных книг была весьма плодотворной. Н. Нахимов, составитель Толкового молитвослова, отмечал, что исправление богослужебных книг «усердно и прекрасно исполняется учрежденною при Святейшем Синоде под председательством Высокопреосвященного Сергия, архиепископа Финляндского и Выборского, Комиссиею, которая, сверяя с греческим подлинником и древними рукописями наш церковно-славянский текст, исправляет в нем неправильности перевода, упрощает его конструкцию, делает более естественную расстановку слов, заменяет некоторые слова и выражения равнозначными, но более простыми и вразумительными» [и]. Любопытно, что это мнение не какого-нибудь обновленца, но человека, высказывавшегося так: «Да не подумает кто-либо, что мы желали бы молиться на русском языке. Боже сохрани! Херувимская, Свете Тихий, Волною морскою , даже Отче наш и проч. и проч. на русском языке — это нечто такое, что при первых же звуках заставило бы нас бежать из храма; даже замена привычного нашему уху “живота” словом “жизнь” производит на нас самое неприятное впечатление. Мы настаиваем на том, что русский православный человек должен читать молитвы дома и слушать богослужение в храме непременно на родном нам высоком, прекрасном церковно-славянском языке» [й].

Никаких помех для своей деятельности Комиссия, возглавляемая архиепископом Сергием, не имела. Справное дело финансировалось за счет бюджета Св. Синода. После согласования и утверждения кабинетной работы тексты направлялись прямо в Синодальную типографию.

К исправлению книг были привлечены ведущие специалисты русской богословской школы и первоклассные лингвисты. В состав Комиссии с 1907 года входили прот. Димитрий Мегорский, профессора Санкт-Петербургской Духовной академии Ловягин Е.И., Глубоковский Н.Н., справщик Санкт-Петербургской Синодальной типографии Гуриловский Н.Ф. С 1909 года — начальник архива и библиотеки Св. Синода Здравомыслов К.Я., библиотекарь рукописного отделения Императорской публичной библиотеки Лопарев Х.М., профессор Санкт-Петербургской Духовной академии Карабинов И.А. В работе Комиссии принимали участие известные ученые — академики Соболевский А.И., Латышев В.В., духовный цензор епископ Мефодий (Великанов), профессора Санкт-Петербургской Духовной академии Евсеев И.Е., Абрамович Д.И., Бенешевич В.Н., зав. богословским отделением Императорской публичной библиотеки Пападопуло-Керамевс А.И., известный литургист профессор Киевской Духовной академии Дмитриевский А.А. и другие авторитетные богословы, слависты и византологи. Таким образом, к осуществлению пересмотра богослужебных книг был привлечен самый цвет отечественной профессуры. Справедливость требует признать, «какую огромную работу, требующую в совершенстве знания греческого и славянского языков и глубокого понимания богослужебного текста, исполнила эта комиссия под председательством и руководством Преосвященного Сергия» [к].

Тем не менее, несмотря на все по видимости успешные действия возглавляемой архиепископом Сергием синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг, новая печатная продукция была отвергнута церковным народом . Новые исправленные книги на церковнославянском языке не были приняты верующими ни до революции 1917 года, ни тем более после. Новоисправленные тексты не воспринимались сложившейся церковнопевческой традицией, потому что это был уже новославянский (то есть слегка русифицированный) язык, отличающийся от традиционного церковно-славянского. Приведем свидетельство Б.И. Сове: «Изданные по благословению Св. Синода исправленные издания богослужебных книг, особенно Триоди Постной и Пентикостариона, распространялись довольно медленно, встречая во многих местах (например, в Валаамском монастыре) оппозицию. Исправленный текст ирмосов почти нигде не привился, так как певчие пользовались старыми нотными книгами. Эти новые издания не получили оценки и в духовной литературе со стороны заинтересованных лиц, будучи почти замолчаны» [л].

Так на глазах будущего Патриарха реформаторские усердные труды «на благо церковного народа» благодаря именно этому народу, хранителю церковного Предания, были сведены на нет.

Стоит заметить, что еще прежде начала работы Комиссии архиепископ Сергий выступал как убежденный реформатор на Предсоборном Присутствии в 1906 году. На майском заседании владыка Сергий сделал доклад, предлагающий и обосновывающий введение в Русской Церкви нового модернизированного Устава — так называемого Типикона Великой Константинопольской Церкви, изданного в Афинах в 1864 году. Предназначение данного реформированного Типикона, по мысли его приверженцев, заключалось в сокращении и упрощении богослужения. В частности, новый Устав отменял ставшие традиционными в нашей Церкви всенощные бдения. Этот Устав предлагался архиепископом Сергием «в противоположность действующему, хотя и нигде не исполняемому у нас Уставу монастырскому, слишком подробному для приходских церквей» [м].

Однако Предсоборное Присутствие отклонило предложение владыки Сергия о реформировании Типикона.

Совместное заседание VI и VII Отделов отклонило также «предложение», представленное Финляндским архиепископом Сергием Предсоборному Присутствию, «о чтении за литургией вслух Евхаристической молитвы» [н].

Так вся огромная по масштабу реформаторская деятельность архиепископа Сергия (Страгородского) до 1917 года при кажущейся ее убедительности не принесла для нашей Церкви практически никаких плодов.

2. Неудавшаяся реформация на Поместном Соборе 1917-1918 гг.

После февральской революции, 14 апреля 1917 года, прежний состав Святейшего Синода был распущен. Единственным архиереем, оставшимся от старого состава Синода, был архиепископ Сергий (Страгородский), который и вошел в Синод нового состава. Главным делом Синода стала подготовка к созыву Поместного Собора Русской Православной Церкви.

К Поместному Собору 1917-1918 годов было подготовлено все для того, чтобы произвести настоящую и всеохватную богослужебную реформу в Русской Церкви. Однако, по действию Промысла Божьего, реформация Православия не состоялась. Опишем те события, воспользовавшись публикацией А.Г. Кравецкого «Проблема богослужебного языка на Соборе 1917-1918 годов и в последующие десятилетия» [о] (далее в цитатах из этой публикации указаны страницы в тексте).

«В 1917 году Предсоборным советом был поставлен вопрос о богослужебном языке. На заседании Совета 10 июля 1917 года профессор Киевской Духовной Академии П.П. Кудрявцев сделал доклад о возможности допущения русского и других языков в богослужении. П.П. Кудрявцев допускал богослужение на национальных языках, однако понимал, с какими трудностями предстоит столкнуться переводчикам литургических текстов, и считал, что эти работы будут продолжаться многие десятилетия. По докладу П.П. Кудрявцева выступили 12 человек» (с. 68). Опустим перечень присутствующих, отметив лишь архиепископа Сергия (Страгородского). «Решительным противником работ в этом направлении оказался только епископ Пермский Андроник (Никольский) .

VI отделом были приняты следующие тезисы:

1. Введение в богослужение русского или украинского языка допустимо.

2. Немедленная и повсеместная замена в богослужении церковно-славянского языка русским или украинским языком и неосуществима, и нежелательна.

3. Частичное применение русского и особенно украинского языка в богослужении (чтение Слова Божия, отдельные молитвы и песнопения, тем более замена и пояснение отдельных речений русскими или украинскими речениями, введение новых молитвословий на русском языке в случае их одобрения Церковию) допустимо и в известных условиях желательно.

4. Заявление какого-либо прихода о желании слушать богослужение на русском или украинском языке в меру возможности подлежит удовлетворению.

5. Творчество в богослужении допустимо и возможно.

6. Дальнейшие работы Особой комиссии по переводу, исправлению и упрощению славянского языка в церковных книгах желательны.

7. Работы Комиссии высокопреосвященного Сергия, архиепископа Финляндского и Выборгского, по сему предмету желательны» (с. 68-69).

Прервем повествование, чтобы оценить содержание приведенного документа. Все семь тезисов в совокупности могут быть названы не иначе как программой обновленческой литургической реформации Русской Церкви. Если бы эти положения были соборно утверждены и приняты верующим народом, возвышенное православное богослужение нашей Церкви выродилось бы в бесчинные сборища. Вопили же, по свидетельству митрополита Евлогия (Георгиевского), украинские самостийники в Акафисте Божией Матери на своей мове: «Регочи, Дивка Непросватанная!» Пророчески оказался прав не услышанный на этом заседании VI отдела будущий новомученик епископ Андроник (Никольский), заявивший: «Без тяжкого соблазна для православных христиан никак нельзя этого произвести. Такой перевод может привести даже к новому и сильнейшему старого расколу».

Отметим особо, что тезисы 6 и 7 оценивают как положительную и «желательную» работу Комиссии архиепископа Сергия и даже называют главного реформатора по имени.

Итак, Предсоборный совет фактически подготовил и провозгласил богослужебную реформу и вынес ее на рассмотрение Поместного Собора. Однако Промысл Божий вел Церковь на Соборе иным путем.

«На Священном Соборе 1917-1918 годов был образован отдел “О богослужении, проповедничестве и церковном искусстве” под председательством архиепископа Евлогия (Георгиевского). Один из подотделов этого отдела обсуждал проблемы, связанные с богослужебным текстом и языком...» (с. 69). «Подготовить доклад, систематизирующий все сделанное подотделом, было поручено А. И. Новосельскому. Этот доклад был прочитан 23 июля (5 августа) 1918 года. В докладе содержится достаточно подробное изложение обсуждения проблемы литургического языка епархиальными архиереями в 1905 году, Предсоборным советом в 1917 году и подкомиссией. В результате был принят следующий документ:

Священному Собору Православной Российской Церкви

О церковно-богослужебном языке

Доклад отдела “О богослужении, проповедничестве и храме”

1. Славянский язык в богослужении есть великое священное достояние нашей родной церковной старины, и потому он должен сохраняться и поддерживаться как основной язык нашего богослужения.

2. В целях приближения нашего церковного богослужения к пониманию простого народа признаются права общерусского и малороссийского языков для богослужебного употребления.

3. Немедленная и повсеместная замена церковно-славянского языка в богослужении общерусским или малороссийским нежелательна и неосуществима.

4. Частичное применение общерусского или малороссийского языка в богослужении (чтение Слова Божия, отдельные песнопения, молитвы, замена отдельных слов и речений и т. п.) для достижения более вразумительного понимания богослужения при одобрении сего церковной властью желательно и в настоящее время.

5. Заявление какого-либо прихода о желании слушать богослужение на общерусском или малороссийском языке в меру возможности подлежит удовлетворению по одобрении перевода церковной властью.

6. Святое Евангелие в таких случаях читается на двух языках: славянском и русском или малороссийском.

7. Необходимо немедленно образовать при Высшем Церковном Управлении особую комиссию как для упрощения и исправления церковно-славянского текста богослужебных книг, так и для перевода богослужений на общерусский или малороссийский и на иные употребляемые в Русской Церкви языки, причем комиссия должна принимать на рассмотрение как уже существующие опыты подобных переводов, так и вновь появляющиеся.

8. Высшее Церковное Управление неотлагательно должно заботиться изданием богослужебных книг на параллельных славянском, общерусском или малороссийском, употребляемых в Православной Русской Церкви, языках, а также изданием таковых же отдельных книжек с избранными церковно-славянскими богослужебными молитвословиями и песнопениями.

9. Необходимо принять меры к широкому ознакомлению с церковно-славянским языком богослужения как через изучение его в школах, так и путем разучивания церковных песнопений прихожанами для общецерковного пения.

10. Употребление церковно-народных стихов, гимнов на русском и иных языках на внебогослужебных собеседованиях по одобренным церковною властию сборникам признается полезным и желательным» (с. 70-71).

Снова прервем изложение г-на Кравецкого, чтобы оценить приведенный документ. Он вполне может быть назван как полуобновленческий. Действительно, бесспорными с точки зрения церковной традиции из десяти пунктов представляются пять: 1, 3, 8, 9, 10. Приемлемость остальных весьма сомнительна. К тому же, как показала история, осуществление обновленцами на практике пунктов 2 и 4 впоследствии буквально отшатнуло от них верующих.

Можно отметить, что документ в ходе работы Собора несколько исправился, но отнюдь не потерял своего реформаторского содержания. Отметим также, что работа Комиссии, возглавлявшейся архиепископом Сергием, в докладе соборного отдела уже специальным пунктом не выделяется и имя председателя этой комиссии больше не называется.

Продолжим цитировать А.Г. Кравецкого. «Доклад подотдела был заслушан Соборным советом 29 августа (11 сентября) 1918 года и передан на рассмотрение Совещания епископов. Проходившее 9 (22) сентября в келиях Петровского монастыря Совещание епископов, на котором председательствовал Святейший Патриарх Тихон, рассмотрело доклад. Стенограммы обсуждения в архиве нет» (с. 71).

Итак, документ попадает наконец в решающий соборный орган — Совещание епископов. Неужели доклад будет утвержден? Ответ находим в резолюции Совещания:

«Совещание епископов, заслушав в заседании 9 (22) сентября сего года означенный доклад, постановило: доклад этот передать Высшему Церковному Управлению.

Согласно сему постановлению Совета епископов и во исполнение по сему предмету Предсоборного совета, представляю означенный доклад о церковно-богослужебном языке на разрешение Высшего Церковного Управления» (с. 71).

Другими словами, Совещание епископов доклад заслушало, но не утвердило и не одобрило, а постановило передать данный доклад на «разрешение» Высшего Церковного Управления. Таким образом, Поместный Собор 1917-1918 годов в своем заседании под председательством Святейшего Патриарха Тихона никаких решений, утверждающих возможность или целесообразность литургических изменений в языке богослужения, не принял и никак не освятил реформаторскую обновленческую деятельность в Русской Церкви .

В частности, не были соборно увековечены труды Комиссии по исправлению богослужебных книг, возглавляемой архиепископом Сергием.

Впоследствии обновленцы 20-х годов при проведении в жизнь своих литургических реформ и при провозглашении своих церковно-политических программ не любили ссылаться на решения Поместного Собора 1917-1918 гг. и упоминали его обычно, лишь критикуя его недостаточную «революционность».

3. Неудавшаяся реформация обновленцев после Революции 1917 года

После окончания работы Поместного Собора 1917-1918 годов церковная реформаторская деятельность, не получившая организационного начала на Соборе, продолжалась подспудно и бесконтрольно. Более жизненной становится не методическая работа авторитетной ученой комиссии, но радикальное обновленческое настроение, естественно вписывающееся в дух царящих в обществе революционных социальных преобразований. Тихое кабинетное исправление церковно-славянских текстов, которым занимались профессора Духовных академий под руководством архиепископа Сергия, сменяется бурной и хлесткой демонстрацией «свободы» литургического творчества. Настало время действия обновленцев, вольных перекладывателей и русификаторов богослужения. Как писал в программе СОДАЦ один из лидеров и идеологов обновленцев А. Введенский, «мы стоим за очищение и упрощение богослужения и приближение его к народному пониманию. Пересмотр богослужебных книг и месяцесловов, введение древнеапостольской простоты в богослужение... родной язык взамен обязательного языка славянского» [р]. В программе церковных реформ группы духовенства и мирян «Живая церковь» первым параграфом выдвигалось следующее требование: «Пересмотр церковной литургии и устранение тех наслоений, которые внесены в православное богослужение пережитым периодом союза церкви и государства, и обеспечение свободы пастырского творчества в области богослужения» . В четвертом параграфе этой программы декларировалось «приближение богослужения к народному пониманию, упрощение богослужебного чина, реформа богослужебного устава применительно к требованиям местных и современных условий» [р].

В 1922 году обновленческое настроение оформилось в настоящий церковный раскол. При этом обновленческое движение никогда не было единым и монолитным. Разные группировки выставляли свои требования, в том числе богослужебные, писали свои программы и декларации. Между собою обновленческие группировки нередко находились в прямой конфронтации.

Общей у всех обновленцев была ненависть к Святейшему Патриарху, в котором они видели для себя помеху свободе литургического творчества и общественного самовыражения. Глава обновленческого «Союза церковного возрождения» епископ Антонин (Грановский) выражал свою ненависть словами: «Тихоновцы — обскуранты, реакционеры, черносотенцы, упрямцы, христоненавистники. Тихоновцы — раки, черные насквозь, глаза которых смотрят уповательно назад...» [с] В том же духе выражался А. Введенский: «Тихоновская церковь не желает реформы: косная по психологии, реакционная политически, она реакционна и в религиозной области» [т].

Сам Святитель Тихон, видя такие оголтелые нападки, написал в предсмертном завещании в последний день своей жизни: «Деятельность православных общин должна быть направлена не в сторону политиканства, совершенно чуждого Церкви Божией, а на укрепление веры православной, ибо враги святого Православия — сектанты, католики, протестанты, обновленцы, безбожники и им подобные — стремятся использовать всякий момент в жизни Православной Церкви во вред ей» [у]. Поэтому вопрос борьбы за власть в Церкви встал в обновленческой среде на первое место, причем именно как вопрос борьбы с Патриаршей Церковью.

А вот что Святейший Патриарх Тихон писал о недопустимости нововведений в церковно-богослужебной практике в своем Послании от 4/17 ноября 1921 года, то есть еще до возникновения обновленческого раскола.

«Обращение к архипастырям и пастырям Православной Российской Церкви

Ведомо нам по городу Москве и из других мест епархиальные преосвященные сообщают, что в некоторых храмах допускается искажение богослужебных чинопоследований отступлениями от церковного устава и разными нововведениями, не предусмотренными этим уставом. Допускаются самовольные сокращения в чинопоследованиях и даже в чине Божественной литургии. В службах праздникам выпускается почти все, что составляет назидательные особенности праздничного богослужения, с обращением, вместо того, внимания на концертное исполнение обычных песнопений, не положенных по уставу, открываются царские врата во время, когда не следует, молитвы, которые положены читать тайно, читаются вслух, произносятся возгласы, не указанные в Служебнике; шестопсалмие и другие богослужебные части из слова Божия читаются не на церковнославянском языке, а по-русски; в молитве отдельные слова заменяются русскими и произносятся вперемежку с первыми; вводятся новые во время богослужения действия, не находящиеся в числе узаконенных уставом священнодействий, допускаются неблагоговейные или лицемерные жесты, не соответствующие требуемой существом церковной службы глубине чувства смиренной, трепещущей Божия присутствия, души священнослужителя.

Все это делается под предлогом приспособить богослужебный строй к новым требованиям времени, внести в богослужение требуемое временем оживление и таким путем более привлекать верующих в храм.

На такие нарушения церковного устава и своеволие отдельных лиц в отправлении богослужения нет и не может быть нашего благословения.

Совершая богослужение по чину, который ведет начало от лет древних и соблюдается по всей Православной Церкви, мы имеем единение с Церковью всех времен и живем жизнью всей Церкви... При таком отношении... пребудет неизменным великое и спасительное единение основ и преданий церковных... Божественная красота нашего истинно-назидательного в своем содержании и благодатно-действенного церковного богослужения, как оно создано веками апостольской верности, молитвенного горения, подвижнического труда и святоотеческой мудрости и запечатлено Церковью в чинопоследованиях, правилах и уставе, должна сохраниться в Святой Православной Русской Церкви неприкосновенно, как величайшее и священнейшее ее достояние... » [ф].

На это послание Святителя Тихона Введенский отреагировал следующими словами:

«Под влиянием Петра Полянского Тихон подписывает декрет, запрещающий какие бы то ни было новшества в Церкви под угрозой самых крайних мер церковного взыскания. Декрет рассылается по всей России и особый отклик находит в Петрограде. Здесь почти поголовно всем духовенством этот декрет приветствуется как кладущий наконец предел неугодному реакционерам явлению... Прот. Боярский хочет уйти от активной работы, другие решаются не подчиняться ни за что, утверждая, что этот декрет затрагивает их религиозную совесть. А в общем, все это единицы. Мрачные о.о. протоиереи и черносотенцы-епископы торжествуют. Тягостно даже вспоминать этот период» [х].

Созвучно Введенскому выражался и Антонин (Грановский): «Мы, к примеру, молимся на родном живом языке... Но Тихон, по своей поповской профессиональной узости и корыстному крепостничеству, это запрещает и пресекает... и нам нет никаких резонов потакать его преступному ожесточению против нашего русского языка…».

На созванном обновленцами так называемом «II Всероссийском Поместном Соборе Православной Церкви» 1923 года «архиепископ» Введенский, выражая мнение группы СОДАЦ, ратовал за «необходимость богослужебного творчества, приближение к жизни литургийного языка, раскрепощение человеческого в общении с Божеством» [ц].

Однако более важной задачей, чем широкое проведение литургических реформ, оказалась для обновленцев задача выжить в борьбе и противостоянии с Патриаршей Церковью.

У тех лидеров обновленчества, кто вел более активную борьбу за власть, как Введенский и Красницкий, оставалось меньше времени и сил на собственно литургические реформы богослужения. Мешал Патриарх. Мешали внутрипартийные и межпартийные обновленческие склоки. Мешал, наконец, православный русский народ, весьма неприязненно относившийся к надругательству над традиционным богослужением. Обновленцы явно ошиблись, полагая, что православному народу нужны их эксперименты над литургическими текстами.

Чтобы не потерять прихожан, с середины 20-х годов в обновленческом движении наблюдается тенденция к постепенному возвращению к практике церковно-славянского языка. В этом можно видеть не сдачу позиций, но тактическое отступление.

Те же, кто стоял чуть дальше от политической деятельности, привнесли больше новшеств в богослужение. Епископ Антонин (Грановский) за свои новшества был даже в конце ноября 1921 года запрещен в священнослужении Святейшим Патриархом Тихоном «в связи с его самочинными нововведениями в богослужения» , вызывавшими у верующих огромный соблазн, а уже позже, в октябре 1923 года, Антонин был отлучен от Церкви за учинение раскола. Так что раскол был следствием первоначальной реформаторской практики Антонина. В 1923 году он создал «Союз церковного возрождения», где заявлял: «Реформационная тенденция — это основа, нерв и душа СЦВ» . В том же году Грановским был издан пятитысячным тиражом составленный им чудовищный текст «Божественной литургии» на русском языке. Эта реформированная литургия служилась Антонином в вечернее время в Москве в Заиконоспасском монастыре, принадлежавшем «Союзу церковного возрождения». Приведем одно из характерных рассуждений обновленческого раскольника. «Тихону ненавистны наши богослужебные порядки, он душит в нас ту свежесть обряда, которой мы дышим и живем. Он наш душегуб, как представитель, покровитель закостенелого, отупевшего, омеханизировавшегося, выдохшегося поповства. И мы отходим от его злобы, отрясая прах его от своих ног. Во имя мира и для единения в духе любви мы не должны, в угоду тупости Тихона, отказаться от русского языка богослужения, а он должен благословить одинаково и славянский, и русский. Тихон неправ, сто раз неправ, преследуя наш обряд и называя нас сумасшедшими, и мы во имя священного воодушевления своего, во имя жизненной и нравственной правоты своей не можем уступить ему и сдаться. Это значило бы потворствовать человеческой близорукости, узости, обскурантизму, корыстничеству и отдавать правду и свежесть Христову на попрание отупевшему поповству» [ч].

На «соборе» Союза церковного возрождения 1924 года была принята следующая резолюция:

«1. Переход на русский язык богослужения признать чрезвычайно ценным и важным приобретением культовой реформы и неуклонно проводить его, как могучее орудие раскрепощения верующей мысли от магизма слов и отогнание суеверного раболепства перед формулой. Живой, родной и всем общий язык — один дает разумность, смысл, свежесть религиозному чувству, понижая цену и делая совсем ненужным в молитве посредника, переводчика, спеца, чародея.

2. Русскую литургию, совершаемую в московских храмах Союза, рекомендовать к совершению и в других храмах Союза, вытесняя ею практику славянской, так называемой Златоустовой литургии...

3. Благословить литургические дарования людей искреннего религиозного чувства и поэтической одаренности, не заграждая и не пресекая религиозно-молитвенного творчества. Вводить же в общее употребление по испытании на практике с епископского благословения...

4. Благословить составление нового требника, по намеченному уже Союзом пути, углублением и одухотворением содержания и чинопоследования таинств...» [ш].

В обновленчестве 20-х годов можно четко проследить две тенденции: одержимость духом реформирования и политиканство. При этом антипатриаршие группировки готовы были пойти на все, даже на частичное отступление от своего модернистского направления в богослужении, лишь бы добиться признания перед властями и популярности в народе. Из этого некоторые предвзятые исследователи, в частности современные обновленцы, делают ложный вывод, будто обновленческое движение не включало своим программным пунктом литургические реформы богослужения. Из приведенных высказываний и программ обновленцев явствует, что это не так.

Люди, примкнувшие к обновленческому расколу, могли случайно прельститься либо одним, либо другим мотивом. Так, склонные к реформации богослужения могли оказаться попутчиками обновленцев-реформаторов, даже если помышляли не о переводе литургических текстов на русский язык, а только желали слегка исправить церковно-славянский язык. Не сумевшие по достоинству оценить преимущество недавно восстановленной в России патриаршей формы церковного управления могли прельститься обновленческими призывами к «соборности» и демократизму, направленными, по существу, против законно выбранного Поместным Собором Святителя Тихона. Признаком духовного здоровья, гарантирующим от попадания в обновленческий раскол, могла стать только верность церковному Преданию, выражающаяся в бережном отношении к литургическому наследию Церкви, и послушание канонической православной церковной иерархии. В целом же православный народ сердцем распознал всю опасность обновленчества, тем более что раскольники-реформаторы и не скрывали своих целей «обновить» и «исправить» православную веру.

Некоторые историки пытаются видеть в обновленчестве 20-х годов лишь обновленческий раскол , то есть антиканонический разрыв с патриаршей Церковью: все обновленчество, мол, и заключалось в неподчинении Патриарху Тихону. Однако в те же 20-е годы были и так называемые «правые» расколы: иосифлянский, григорианский и другие, получившие свое наименование по имени их устроителей — митрополита Иосифа (Петровых), архиепископа Екатеринбургского Григория (Яцковского). Если бы обновленческий раскол ограничивался исключительно неканоническим разрывом с патриаршей Церковью, то, очевидно, и он именовался бы по имени какого-либо раскольника. Например: антониновский раскол (по имени Антонина Грановского). Но в сознание церковного народа и в историю Церкви этот раскол вошел под именем «обновленческого» , что характеризует в качестве отличительной его черты и главного мотива разногласия с Церковью именно реформаторскую, обновленческую направленность.

В настоящее время в церковно-реформаторских кругах (см., например, публикации в кочетковском журнале «Православная община») существует несостоятельное мнение о якобы непричастности обновленчества послереволюционной эпохи к внедрению русского языка в православное богослужение. Однако исторические факты и публикации самих обновленцев говорят об обратном. Выше мы привели высказывания ведущих идеологов и вождей обновленческого движения — свящ. А. Введенского и епископа Антонина (Грановского), не оставляющих никакого сомнения в их приверженности внедрению в богослужение русского языка. В этой связи утверждения современных обновленцев (например, кочетковского катехизатора Виктора Котта), что «нет ни одного известного случая благословения обновленческим руководством служения на русском языке, как и вообще каких-либо литургических реформ» («Православная община», 2000, № 56, с. 55-56), являются преднамеренной ложью, имеющей целью затушевать духовную преемственность реформаторов начала и конца ХХ века.

Приведем еще несколько цитат и высказываний обновленцев. Вот что писал журнал живоцерковников «Церковное знамя»: «Мы желали бы произвести те или другие изменения в области церковных богослужений и требнике с допущением новых обрядов и молитвословий в духе Церкви православной. Главным образом желательны изменения богослужебного языка, весьма во многом непонятного для массы. Эти изменения должны неукоснительно вестись в сторону приближения славянского текста к русскому. Обновление должно идти с постепенностью, без колебания красоты православного богослужения и его обрядов» (1922, № 1, 15 сент.).

Богослужение на русском языке практиковал в петроградской Захариевской церкви и ближайший сподвижник А. Введенского церковный бунтарь о. Евгений Белков, основавший так называемый «Союз религиозно-трудовых общин». «В области чисто культовой Союз не производит никаких реформ, за исключением введения русского языка» , — говорилось в декларации этого антицерковного Союза. В 1922 году другой обновленческий деятель, о. И. Егоров, также самочинно реформировал традиционное богослужение: перешел на русский язык и перенес престол из алтаря на середину храма.

Антонин (Грановский) рассказывал, как он предлагал в 1924 году верующим похлопотать у власти об открытии одного храма, но с условием: принять русский язык и открыть алтарь. Верующие обратились за советом к Патриарху Тихону. Святейший Тихон ответил: пусть лучше церковь провалится, а на этих условиях не берите.

Антонин говорил: «Посмотрите на сектантов всех толков. Никто не устраивает в своих молельнях скворечников. Все католичество, вся реформация держит алтари отгороженными, но открытыми. Вот эти два наших приобретения: русский язык и открытый алтарь - представляют два наших разительных отличия от старого церковного уклада. Они так претят Тихону, то есть поповству, что он рад, чтобы такие церкви провалились».

А вот как описывалось в одной из провинциальных газет богослужение, совершавшееся епископом Антонином (Грановским) в Заиконоспасском монастыре в Москве в 1922 году:

«Антонин в полном архиерейском облачении возвышается посреди храма в окружении прочего духовенства. Он возглашает; отвечает и поет весь народ; никаких певчих, никакого особого псаломщика или чтеца... У всех ревнителей служебного благочестия и церковного Устава волосы дыбом становятся, когда они побывают в Заиконоспасском монастыре у Антонина. Не слышать “паки и паки”, “иже”, и “рече”. Все от начала до конца по-русски, вместо “живот” говорят “житие”. Но и этого мало. Ектении совершенно не узнаешь. Антонин все прошения модернизировал. Алтарь открыт все время... В будущем он обещает уничтожить алтарь и водрузить престол посреди храма».

Сам Антонин заявлял в 1924 году: «Богомольцы входят в Заиконоспасский храм, видят здесь обстановку, для них необычную. Мы совершаем службу на русском языке при открытом алтаре. Мы произвели изменения в чинопоследованиях таинств - крещения, бракосочетания и исповеди, изменили способ преподания причастия» [щ]. (Антонин распространял кощунственную идею о «негигиеничности православного способа причащения мирян» с помощью лжицы.)

Однако православный народ в большинстве своем отшатнулся от церковных реформаторов и их антиканонической «церкви».

Не нам судить патриарха Сергия за его искреннюю приверженность к реформаторской деятельности в Русской Православной Церкви в первой четверти ХХ века. Нам не пристало судить великих церковных деятелей, но не пристало и перенимать у них (в том числе и у святых) их человеческих слабостей, обусловленных земными обстоятельствами. Апостол Павел, не случайно, но промыслительно попавший в число гонителей Церкви, в этом покаялся и научил тем покаянию всех нас. Митрополит Сергий (Страгородский) тоже не случайно в 1922 году оказался в обновленческом расколе, в оппозиции к патриаршей «тихоновской» Церкви.

Его многолетняя реформаторская деятельность оказалась на время созвучна крайне радикальным реформам лидеров живоцерковничества. Попадание его в лагерь обновленцев не должно никого ни смущать, ни удивлять. Владыка Сергий был далек от обновленческих стремлений перевести богослужение на русский или украинский язык. Но он видел незавершенной свою реформу церковнославянского богослужения и в обновленческом движении мог ожидать поддержку в осуществлении того дела, которому посвятил много лет плодотворной работы, но которое не было принято православным народом. При этом неприглядные стороны обновленчества, его антицерковная сущность, могли до поры не слишком бросаться в глаза высокопреосвященному владыке. Думается, именно увлеченность мыслями о реформации богослужения и языка Русской Церкви заставила митрополита Сергия (Страгородского) вкупе с двумя собратьями-архиереями составить подписанный 16-20 июля 1922 г. нижеследующий документ:

«Мы, Сергий, Митрополит Владимирский и Шуйский, Евдоким, Архиепископ Нижегородский и Арзамасский и Серафим, Архиепископ Костромской и Галичский, рассмотрев платформу Высшего Церковного Управления (новообразованного обновленческого органа управления Церковью, альтернативного Патриарху. — К. Б. ) и каноническую законность Управления, заявляем, что целиком разделяем мероприятия Высшего Церковного Управления, считаем его единственной, канонической, законной верховной церковной властью и все распоряжения, исходящие от него, считаем вполне законными и обязательными. Мы призываем последовать нашему примеру всех истинных пастырей и верующих сынов Церкви как вверенных нам, так и других епархий» («Живая Церковь», 1922, № 4-5).

Дух реформации привел митрополита Сергия в стан врагов Православной Церкви. Выход из этого положения был один — покаяние.

Покаяние у митрополита Сергия принимал сам Святейший Патриарх Тихон, который потребовал от него публичного акта отречения от своего заблуждения. Приведем описание этой сцены, сделанное митрополитом Мануилом (Лемешевским).

«На первый взгляд для знатоков истории обновленческого раскола стало бы непонятным, почему Патриарх Тихон, олицетворение любви безграничной и милости бесконечной, применил такие строгие меры к этому старцу, когда других, отпадавших в обновленчество, принимал в своей келии и келейно прощал содеянный грех. Конечно, он поступил правильно. Ведь недаром говорится, что “большому кораблю — большое плавание”. А он был кормчим большого корабля, он был “ума палата”, он был иерарх выдающийся, а не посредственный...

Поэтому Святейший Тихон и обставил чин покаяния и приема митрополита Сергия в соответствующей величественной обстановке, давившей на его неложное смирение и сокрушение сердечное.

И вот, этот отец всех чаяний русской современной богословской мысли... стоит на амвоне, лишенный моментом покаяния и архиерейской мантии, и клобука, и панагии, и креста... Кланяется низко Святейшему Тихону, восседавшему на кафедре, в сознании своего полного уничижения и признанной им вины просит он дрожащим от волнения, на этот раз негромким голосом свое покаяние. Он припадает до пола и в сопровождении патриарших иподиаконов и архидиаконов тихо сходит с солеи и приближается к вершителю его судьбы, к кроткому и всепрощающему Святейшему Тихону. Снова земной поклон. Постепенно вручаются ему из рук Святейшего панагия с крестом, белый клобук, мантия и посох. Патриарх Тихон в немногих словах, тепло, со слезами приветствует своего собрата во Христе взаимным лобзанием, и, прерванное чином покаяния, чтение часов возобновляется.

Все тяжелые переживания стыда и муки раскаяния остаются отныне позади. Митрополит Сергий соучаствует в сослужении с Патриархом Тихоном за Божественной всепримиряющей литургией» [ъ].

Какой же «плод достоин покаяния» сотворил митрополит Сергий? Таких плодов было по крайней мере два.

Во-первых, митрополит Сергий, став в скором времени, после кончины Святителя Тихона, Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, явил себя как ревностный защитник Православной Церкви от нападений со стороны деятелей обновленческого раскола. Промысл Божий сохранил нашу Церковь от принятия обновленческой программы модернизма и в качестве Савла поставил Своим орудием того, кого в последний год жизни сделал сосудом избранным Своей благодати, удостоив патриаршего сана. Именно митрополит Сергий, бывший реформатор и обновленец, после кончины Святителя Тихона дал решительный отпор обновленчеству, оградив Русскую Церковь от этого пагубного еретического течения. Это случилось, несмотря на многократные попытки обновленческого руководства налаживать с «тихоновцами» дипломатические отношения. Как и Патриарх Тихон, высокопреосвященный Сергий принимал обновленцев в церковное общение через покаяние. Прот. Владислав Цыпин отмечает, что «оскверненные храмы окроплялись святою водою, что вызывало особое раздражение обновленцев» [ы]. Твердым противостоянием «левому» расколу обновленческому, равно как возникшим расколам «правым», будущий Патриарх Сергий своим возглавлением дал Русской Церкви видимый образ ее единства и сохранения преемства от Святителя Тихона. Это имело важное значение, поскольку многие люди, впавшие в обновленческий раскол, смогли вернуться в церковное лоно. Как отмечается в книге «Патриарх Сергий и его духовное наследие», «за обновленцами, которые пытались модернизировать Православие, пошли только рационалистически настроенные пресвитеры, а верующий народ, как хранитель православной веры, остался с Патриархом Тихоном» и его преемником, митрополитом Сергием, «который осторожной рукой, мудро провел церковный корабль в спокойные воды» (с. 319).

Нравится это или нет нашим недругам, но историческая справедливость требует признать, что сегодня Русская Православная Церковь — это Церковь «никоновская», «синодальная», «тихоновская», «сергианская». Все остальные претенденты на «русское православие» суть раскольники.

Другой плод покаяния Патриарха Сергия, не замеченный и не оцененный многими историками, заключается в том, что он полностью отказался от своего былого намерения проводить богослужебную реформацию в Русской Церкви. Фактически возглавляя нашу Церковь как Заместитель Патриаршего Местоблюстителя в течение девятнадцати лет, облеченный высшей духовной властью, владыка Сергий не дал никакого хода внедрению в богослужебную практику тех реформ, которые долгое время лично подготавливал, возглавляя Комиссию по исправлению богослужебных книг. Очевидно, что он отказался от реформ не по немощи. Должно быть, на него подействовали два фактора: во-первых, неприятие новых «исправленных» книг православным народом, хранителем Священного Предания, и во-вторых — наглядный опыт обновленцев-живоцерковников, показавший, как реформаторская деятельность неизбежно приводит к расколу.

Иногда слышатся попытки объяснить оставление курса на реформацию в «тихоновской» Церкви тем, что было, дескать, трудное время и Церкви было «не до того». Но опыт обновленцев свидетельствует об обратном. В их среде было опубликовано множество переводов литургических текстов на русский язык. Быть может, именно по этой причине всякую реформаторскую деятельность — русификацию, украинизацию, модернизацию богослужения — митрополит Сергий оставил раскольникам-обновленцам. В Патриаршей Церкви богослужебных книг с реформаторской правкой не издавалось.

Мученики, претерпевшие за свою веру, равно как за свои политические убеждения, были во всех церковных течениях 20-30-х годов. Однако далеко не всех пострадавших от большевистской власти христиан справедливо считать исповедниками Православия, иже во святых. Откроем книгу иеромонаха Дамаскина (Орловского) «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия» (М., 1996. т. I). Читаем последовательно три имени. Священник Иоанн Ходоровский — «был обвинен в распространении антисоветских листовок... и принадлежности к церкви, возглавляемой митрополитом Иосифом (Петровых)». Священник Порфирий Устинов — «во время гонений на Церковь в начале двадцатых годов он был отвезен в тюрьму села Пильна. Там он заболел и вскоре скончался». Священник Василий Адаменко — «когда появилось обновленческое движение, о. Василий увидел в нем возможность к осуществлению реформ и примкнул к движению». Так из трех подряд стоящих в списке мучеников первый — «правый» раскольник, второй — «тихоновец», третий — убежденный «левый» обновленец (с. 202).

Имя последнего священника, о. Василия Адаменко , имеет особое значение в истории уврачевания митрополитом Сергием обновленческого раскола. Покаяние за участие в обновленческом расколе о. Адаменко приносил самому Заместителю Патриаршего Местоблюстителя. Данный факт порой превратно толкуется некоторыми предвзятыми исследователями. Существует мнение, будто митрополит Сергий поддерживал и разделял его радикальную реформаторскую деятельность. Это недоразумение важно разъяснить, поскольку на нем пытаются спекулировать современные обновленцы (см., например, публикации вышеупоминаемого В. Котта).

Митрополит Сергий на самом деле никак не мог участвовать в трудах о. Адаменко по переводу на русский язык богослужебных текстов. Не мог он и благословить эти труды, поскольку о. Адаменко до 1931 года находился в обновленческом расколе , а митрополит Сергий в 1923 году соединился с Патриаршей Церковью. Не мог владыка Сергий даже сочувствовать литургическому творчеству о. Адаменко, поскольку преосвященный Сергий даже в свою бытность председателем Комиссии по исправлению богослужебных книг считал возможной лишь реформу церковно-славянского языка, а не перевод на современный русский язык, что практиковал священник-модернист Адаменко. Они не были и не могли быть единомышленниками.

Приведем несколько любопытных сведений об о. Василии Адаменко из статьи «Патриарх Сергий как литургист». «Идея перевода богослужения возникла у отца Василия во время миссионерской работы на Кавказе. В 1908 году он писал с просьбой о благословении отцу Иоанну Кронштадтскому. Ответа не получил, но получил молитвенный ответ» (?!). «Затем просил благословения у Патриарха Тихона, но тот сказал: “Разрешить не могу, делай на свой страх и риск”» (!). После двойного отказа в благословении от двух величайших Божиих угодников о. Василий «на свой страх и риск» все же приступил к реформаторской практике в своем храме.

Примкнув сразу к обновленческому расколу, о. Василий Адаменко издал в Нижнем Новгороде «Служебник на русском языке» (1924), содержащий, в частности, чинопоследования трех литургий, «Порядок всенощного богослужения на русском языке» (1925), Требник, «Сборник церковных служб, песнопений главнейших праздников и частных молитвословий Православной Церкви на русском языке» (1926; переиздано в Париже издательством ИМКА, 1989). Имеются сведения о том, что «в рукописях остались переводы большого числа служб (почти целиком была переведена Служебная Минея с апреля по июнь), акафистов, последований архиерейского богослужения» [ь].

Помимо обильной печатной обновленческой продукции, о. Адаменко был известен как инициатор полного переложения в своем храме богослужения на русский язык. Деятельность эта его несомненно увлекла, причем настолько, что он не прекратил осуществление своих реформ, даже когда большинство обновленцев вынуждены были отказаться от попыток русификации богослужения . Он так погрузился в свои модернистские литургические эксперименты, что когда пожелал в 1931 году выйти из обновленческого раскола (вероятно, только лишь в силу того, что к этому времени народ практически повсеместно перестал посещать обновленческие храмы и денежные доходы обновленцев сильно поуменьшились) и присоединиться к Церкви, то предстал взору митрополита Сергия безнадежно прельщенным реформатором, не способным уже вернуться к общепринятой православной традиции богослужения на церковнославянском языке.

Вероятно, именно безнадежной неисправимостью и объясняется получение священником Адаменко специальной справки от митрополита Сергия, текст которой приводит Кравецкий в статье «Проблема богослужебного языка...». К тексту этой справки прилагается любопытное примечание: «Фотокопия этого документа была передана нам З.А. Соколовой. Местонахождение оригинала неизвестно» [э].

Подтверждение подлинности этого странного документа — дело экспертизы. Почему оригинал не сохранился в архиве Московской Патриархии — также вопрос к историкам-архивистам. Мы можем лишь утверждать, что если приводимая ниже справка была действительно составлена и подписана митрополитом Сергием, то это очередной раз свидетельствует о тяжести и болезненности для нашей Церкви обновленческой ереси, не изжитой до конца в 1930-е годы и не изжитой, к сожалению, окончательно поныне.

СПРАВКА (копия)

Настоящая выдана священнику Вас. Адаменко (ныне иеромонаху Феофану) в том, что на основании определения Патриархии от 10 апреля 1930 года за номер 39, мною дано Ильинской общине г. Н. Новгорода (бывшей в руководстве у о. Адаменко) благословение на богослужение на русском языке, но с тем непременным условием, чтобы употребляемый у них текст богослужения был только переводом принятого нашей Православной Церковию богослужебного славянского текста без всяких произвольных вставок и изменений (резолюция от 24 янв. 1932 года, п. 2). Сверх того, дано благословение на некоторые ставшие для них привычными особенности богослужения, как то: отверстие царских врат, чтение Св. Писания лицом к народу (как в греческой церкви) и, «в виде исключения, чтение тайных молитв во всеуслышание» (п. 3).

Руководствуясь примером покойного Святейшего Патриарха, я не нахожу препятствий к тому, чтобы Преосвященные епархиальные архиереи, если найдут полезным, разрешали иеромонаху Феофану (или другим) то же самое и каждый в своей епархии.

Заместитель Патриаршего Местоблюстителя
Сергий, М. Московский .

Управляющий делами Патриаршего Священного Синода

Протоиерей Александр Лебедев .

Обновленчество проиграло. Церковь устояла и сохранилась под натиском раскольников. Демократическая модернистская деятельность обновленцев в целом не была принята православным народом. При этом, когда встал вопрос о принятии живоцерковников в Церковь через покаяние, обнаружилось, что в силу различных причин человеческие слабости не позволяют им всем принести достойный плод покаяния.

С каждого желающего вернуться в лоно Матери-Церкви владыка Сергий не мог требовать такого же покаяния, какое прежде принес он сам. Не все, очевидно, были на это способны. Священнику Василию Адаменко было оказано явное снисхождение. В самом деле, текст приведенного документа, хотя и дозволяет «ставшие для них привычными особенности» , тем не менее изобилует существенными оговорками. Эти оговорки имеют своей целью обуздать и исправить обычаи безудержного модернизма и ввести ограничения «свободе» литургического творчества. Для о. Адаменко и членов его общины разрешение дано «с тем, непременным условием, чтобы употребляемый у них текст богослужения был только переводом... принятого богослужебного славянского текста без всяких произвольных вставок и изменений». Для епархиальных архиереев разрешение на русификацию богослужения было сделано также с оговоркой: «Если найдут полезным». Но главная польза для раскольников — соединение с Церковью. Главная польза для архипастыря — уврачевание раскола в своей епархии. Не поощрение, а попущение действий модернистов имел в виду митрополит Сергий, когда пытался снять препятствия для выхода обновленцев из пагубного для их душ раскола.

Есть основания полагать, что владыка Сергий (Страгородский) руководствовался мотивами, подобными попытке изжить старообрядческий «правый» раскол через создание единоверчества. Как известно, от старообрядцев, переходящих в единоверчество, при воссоединении их с Церковью требовалось лишь признание благодатного апостольского преемства нашей священной иерархии. За это им дозволялось сохранить форму и стиль своего богослужения. Подобным образом обновленцы, оказавшись в «левом» расколе с церковным единством, в отдельных редких случаях, как это было с общиной о. Адаменко , испрашивали себе в виде исключения право пользоваться своим обновленческим модернистским обрядом. (Вспомним антониновское высказывание: «Мы, если можно так выразиться, пионеры-новообрядцы. Вот эти новые формы нашего ритуала, наши новшества Тихону завидны, а потому ненавистны и неприемлемы...» ) [ю]. При этом они готовы были признать законность церковной иерархии и дисциплину Патриаршей Церкви.

Но как единоверчество является формой несовершенной и канонически небезупречной, так же точно и дозволение отдельным обновленцам служить со своими нетрадиционными особенностями страдает непоследовательностью и чревато соблазнами для церковного мира. Как признание за единоверцами права на свой «старый» обряд ставит невольно вопрос о возможности перехода на этот обряд и всей прочей Церкви, так и предоставление отдельным обновленцам «права» служить по-модернистски ставит вопрос о такой же возможности для всех прочих приходских общин, не зараженных еще духом модернизма. Как единоверчество, так и частично легализованное митрополитом Сергием обновленчество провоцируют нестабильность в церковном обществе.

История единоверчества свидетельствует о постоянном стремлении его приверженцев обзавестись собственным независимым каноническим епископатом. Равным образом, требование принятых в церковное общение обновленцев предоставить им «право» пользоваться для себя особыми богослужебными чинопоследованиями создают внутри Церкви постоянный очаг напряжения, провоцирующий их к отколу от прочих православных верующих людей.

Оба этих течения — единоверчество и обновленчество — представляют собой неизжитые раскольнические формы, причем желающие действовать с дозволения Матери-Церкви. Как евангельский блудный сын, они мечтают получить свою часть имения и уйти с нею на страну далече.

Обновленчество самим фактом своего существования привносит в Церковь революционность и реформизм. Оно по своей природе заразно и агрессивно. Патриарх Сергий, несомненно, понимал это. Однако перед ним стояла задача практического уврачевания обновленческого раскола, принятие в лоно Церкви тех, кто способен в нее вернуться. Поэтому он и прибег к этой полумере, разрешая о. Адаменко в виде исключения сохранить свой модернистский стиль богослужения. Он руководствовался апостольским принципом: «Беззаконным яко беззаконен (не сый беззаконник Богу, но законник Христу), да приобрящу беззаконныя, бых немощным яко немощен, да немощныя приобрящу» (1 Кор. 9, 21-22). Первоочередной задачей Церкви было принять из раскола тех, кто мог быть принят. Поэтому в 1931 году в Журнале Московской Патриархии появилась статья «О принятии в общение со Святой Церковью и о допущении русского языка в церковном богослужении». В этой статье, написанной ради облегчения перехода обновленцев-раскольников в Церковь, говорится, что допущение русского языка в богослужении «не встречает непреодолимых препятствий, но необходимо общий порядок и чин богослужения привести в согласие с общепринятым в Православных Церквах Уставом» [я]. Отметим, что сама тема о допустимости русского языка в богослужении поднималась именно в связи с обновленческим расколом и необходимостью его преодоления. Такой акцент содержится, между прочим, в самом заглавии статьи: «О принятии в общение... и о допущении русского языка...». Важно было, прежде всего, изжить сам факт раскола, чем и занимался Патриарх Сергий.

В 1930-е годы политика митрополита Сергия в отношении к готовым покаяться обновленцам способствовала возвращению людей из раскола в Церковь (равно как политика поддержки единоверчества в XIX веке способствовала частичному обращению к Церкви старообрядцев). Однако сказанное ни в коем случае не позволяет сделать вывод, будто обновленчество хорошо само по себе. Напротив, в настоящее время снисходительное и терпимое отношение к этому болезненному духовному явлению уже не способствует укреплению Церкви, но, напротив, расшатывает ее, приводя к оттоку верующих в полусектантские обновленческие кружки. Поэтому в наши дни интересы Русской Православной Церкви заключаются в том, чтобы всеми мерами изживать это течение, приносящее Церкви откровенный вред и увеличивающее число потенциальных раскольников.

При Патриархе Сергии обновленческий раскол в целом был изжит. Образно говоря, обновленчество было растворено Церковью подобно тому, как чистые воды растворяют в себе крупицы горькой соли. В 20-30-е годы этот процесс, осуществленный политикой Патриарха Сергия, должен быть признан для нашей Церкви полезным и победным. Но если горькие обновленческие кристаллы снова в наши дни оседают на дне, они должны быть отторгнуты церковными водами. Чистота и возрождение Церкви не имеют ничего общего с грязным обновленческим модернизмом и духом реформации.

Литература

[а] Патриарх Сергий и его духовное наследие. М., 1947.

[б] Патриарх Сергий как литургист // Журнал Московской Патриархии. 1994. № 5.

[в] // Церковные ведомости. 1908. № 26-28, 30. С. 1217.

[г] Прот. Владислав Цыпин. Обновленчество. Раскол и его предыстория // Сети "обновленного православия". М., 1995. С. 90.

[д] Сове Б. И. Проблема исправления богослужебных книг в России в XIX-ХХ веках // Богословские труды. М., 1970. Т. V.

[е] Покровский Н. О богослужебном языке Русской Православной Церкви // Церковный вестник. 1906. № 37. С. 1196.

[ё] // Странник. 1906. № 11. С. 617.

[ж] Сове Б. И. Указ. соч. С. 61.

[з] Кравецкий А. Г., Плетнева А. А. Указ. соч. С. 42.

[и] Там же. С. 45.

Стояние в вере. СПб., 1995. С. 16-17. Эта резолюция Совещания епископов — членов Поместного Собора имеет важнейшее значение. Дело в том, что современные обновленцы, ради оправдания своих самочинных переводов богослужения на русский язык, вводят в заблуждение православных, постоянно ссылаясь на несуществующее решение, якобы принятое на Поместном Соборе, согласно которому допускается использование русского (русифицированного) языка в богослужении. Эти лживые утверждения можно встретить в ряде публикаций неообновленцев (см. статьи священника Г. Кочеткова: Православное богослужение. Русифицированные тексты вечерни, утрени, литургии св. Иоанна Златоуста. М., 1994, с. 8; Язык церкви. М., 1997, вып. 1, с. 15; вып. 2, с. 59; или: «Православная община», 1997, № 40, с. 99; «Сретенский листок», 1997, июнь, с. 2; 1998, № 8(78), с. 2). — Прим. ред.

Союз общин древлеапостольской церкви» (СОДАЦ), основанный виднейшими деятелями обновленчества А. Введенским и А. Боярским (последний образовал в Колпино так называемый «кружок друзей церковной реформации».

Священник Георгий Кочетков нарочито пытается запутать этот ясный вопрос. В предисловии к своему изданию русифицированных им богослужебных текстов (М., 1994) он заявляет: «“обновленцы”, в противовес распространенному (неизвестно кем) (?) мнению, не только не способствовали в Русской церкви русскому богослужению, но прямо гнали его (?). Так, глава “живоцерковников” митр. Александр Введенский открыто отвергал опыт использования русского языка о. Василием Адаменко» (С. 9). Ту же ложь повторяет ближайший сподвижник о. Кочеткова «преподаватель Общей истории новозаветной церкви и Истории миссии и катехизации в Свято-Филаретовской московской высшей православно-христианской школе» Виктор Котт («Православная община», 2000, № 56, с. 55-56). Из этих слов о. Г. Кочеткова и «преподавателя Истории катехизации» В. Котта можно сделать вывод, что «митрополит» Введенский в своей Захариеелизаветинской церкви никогда не проводил «опыты использования русского языка», а о. Василий Адаменко, русифицируя богослужения, не принадлежал к обновленцам. Однако даже Антонин Грановский свидетельствовал, что «Введенский несколько раз служил со мною эту (русифицированную Антонином. — Ред .) литургию и говорил: эта литургия производит потрясающее впечатление». Правда, впоследствии обновленцы были вынуждены частично вернуться к церковнославянскому богослужебному языку, так как церковный народ отказывался посещать храмы, где служба шла на русском.

Приведем еще один пример, показывающий, какой язык хранила и признавала Патриаршая Церковь. Когда большевицкий «обер-прокурор» Тучков в 1924 году требовал от Святейшего Патриарха Тихона и патриаршего Синода, чтобы за богослужением поминалось советское правительство, то Тучкову было сказано, что эти слова не в духе богослужебного языка и что словосочетание «советское правительство» невозможно передать на церковнославянском языке. Так кто же все-таки на само деле «отвергал опыт использования русского языка»? — Прим. ред .

В журнале «Православная община» (1998, № 46) активист кочетковской общины, катехизатор и «историк Церкви» Виктор Котт в своей статье «Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-18 гг. о церковно-богослужебном языке: предыстория, документы и комментарии», говоря о реформаторской деятельности о. Василия Адаменко, ухитрился не сказать ни слова о том, что о. Адаменко около 10 лет упорствовал в обновленческом расколе, где и усердно занимался переводами богослужения на русский язык. Напротив, в статье В. Котта приведена такая характеристика о. Адаменко: «…сторонник церковных реформ, переведший богослужебные книги на русский язык, твердо верный (!) Патриаршей церкви» (с. 104). В другом номере «Православной общины» (2000, № 56) В. Котт не только умалчивает о раскольнической деятельности о. Адаменко, но и пишет заведомую ложь: «…ныне в лике новомучеников Российских есть священномученики Нижегородские — …о. Василий (Феофан) Адаменко». Видимо, «новомученик Российский» о. Адаменко был канонизирован не иначе, как общиной о. Кочеткова на одном из его регулярно созываемых «Преображенских Соборов», так как в списке более тысячи новомучеников и исповедников Российских, прославленных Русской Православной Церковью на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года, о. Адаменко не числится. — Прим. ред .

Благодатный Огонь № 6, 2001 год

Григорий Петров.

влияния

Обновленчество оказало и продолжает оказывать значительное влияние на церковную реформу, распространение модернизма и экуменизма в Русской Православной Церкви. Отношения с советскими и постсоветскими властями также выстраиваются по образцу, показанному обновленцами в дореволюционное и революционное время.

Многие обновленцы в разные годы перешли в Русскую Православную Церковь и сыграли там большую роль: митр. Сергий (Страгородский) , митр. Сергий (Ларин) , о. Сергий Желудков , А. Ф. Шишкин , Анатолий Левитин и др.

Разработки обновленцев стали основой для возрождения модернистского богословия и экуменизма в послевоенные годы. В этом отношении мирология является прямой идейной наследницей обновленчества. Модернистские секты в Русской Церкви также испытали значительное и в некоторых случаях определяющее влияние обновленчества: например, секта священника Георгия Кочеткова .

Наследникам обновленчества близка секуляризационная повестка дня обновленцев, которые, как и современные реформаторы, пытаются дать ответы на вызовы, которые ставит перед ними массовое общество, либеральное или тоталитарное :3 .

Положительным опытом обновленцев считается их сотрудничество с Советской властью, и в том числе с репрессивными органами: «Раскол имел и позитивные итоги, так как обновленцы первыми выстроили взаимоотношения с советской властью… Вскоре примеру обновленцев последовал митрополит Сергий (Страгородский), легализовавший свой Синод и отдаливший, хоть и на короткое время, репрессивные меры в отношении большинства духовенства» . Сотрудничество обновленцев с ВЧК-ОГПУ-НКВД считается наследниками обновленцев нормой для православного духовенства в 1920-1940-е годы :6 .

этимология

В 1907 г. в одобрительном смысле: обновленцы, церковные обновленцы, церковное обновление, «обновленческое» (в кавычках) движение .

В 1911 год в выражении «левые обновленцы»:

Статья «Неоскудеваемость священства» представляет собой компиляцию с рассуждений некоторых писателей по богословским вопросам из так называемых «левых-обновленцев», но только идет заметно дальше их в направлении к протестантскому образу мыслей. «Дух Святый сошел не на одних апостолов,- пишут старообрядцы,- а на всю Церковь вообще, на народ. Он, так сказать, воцерковился, вселился в народ». Отсюда делается вывод такой: «Епископ есть не представитель Христа на земле, а предстоятель общины и Церкви пред Христом. Он таков же, как и все прочие, но впереди всех; такая же пасомая овца, как и все остальные, но на первом месте в стаде Христовом. Благодати священства лично, вне общения с верующими, ни на ком нет; она вся выражается в предстоятельстве общины» .

определение

Движение за реформу Православного вероучения, иерархического строя Церкви и богослужения, мотивированное идеологией русского освободительного движения и, в частности, большевизма .

«Обновленческая церковь - это заодно они с коммунистами» .

Патриарх Тихон отлучил от Церкви вождей обновленчества, а в 1924 г. признал обновленцев состоящими в расколе; иерархию, как и управление у обновленцев, - незаконными . Русская Православная Церковь не признавала действительность рукоположений обновленцев, присуждаемых ими наград и назначений на должности.

Несмотря на это как раскольники григориане, так и сторонники обновленчества в Русской Православной Церкви признавали и продолжают признавать именования, присужденные обновленцами самим себе:

Благодатны мы или нет с точки зрения Григорьевцев? В момент тяжелых упадков мы готовы рассуждать: так каноничны мы или нет, признают нас староцерковники или нет. Я лично, когда меня поведут на староцерковнический суд, имею сейчас некоторое весомое, документальное доказательство своей благодатности. Сейчас у меня имеется занумерованная, зафиксированная благодатность. Я получил от ВВЦС официальное приглашение - билет на их Съезд, который только что закончился в Донском монастыре. № 62, подпись секретаря ВВЦС, печать «Митрополиту Александру Введенскому». Пусть они теперь на диспутах поспорят, что я неблагодатен, а так как я только один из членов высокой коллегии обновленческих епископов, то, очевидно, мы все - благодатны…

программы

• возвращение в раннюю Церковь ;
• социальная справедливость.

одобрение революции октября 1917 года

Один из самых влиятельных деятелей обновленчества - о. Иоанн Егоров - приветствовал октябрьскую революцию 1917 года , осудил нейтралитет духовенства в классовой борьбе и подчеркнул, что главная обязанность духовенства – служение миру .

«Проект докладной записки во ВЦИК, исходящей от некоторой части духовенства и мирян православной церкви», составленный С. В. Калиновским в начале мая 1922 г., предусматривал «выделение из общей массы православного духовенства и мирян тех лиц, которые признают справедливость Российской социальной революции и лояльны по отношению к советской власти; ограждение их от церковных решений и судебных кар со стороны патриаршего управления» .

Уже в первом программном воззвании обновленцев «Верующим сынам Православной Церкви России » (13 мая г.) содержится оценка октябрьского переворота и осуждение контрреволюции в Церкви:

В течение последних лет, по Воле Божьей, без которой ничего не совершается в мире, в России существует Рабоче-Крестьянское Правительство. Оно взяло на себя задачу устранить в России жуткие последствия мировой войны, борьбы с голодом, эпидемиями и прочее нестроение государственной жизни. Церковь фактически оставалась в стороне от этой борьбы за правду и благо человечества. Верхи священноначалия держали сторону врагов народа. Это выразилось в том, что при каждом подходящем случае в церкви вспыхивали контрреволюционные выступления .

Живая церковь

Революция изгнала помещиков из усадеб, капиталистов из дворцов, должна выгнать и монахов из архиерейских домов. Пора подвести итог за все те страданья, какие перенесло белое духовенство от своих деспотов, монахов-архиереев. Пора покончить с этим последним остатком помещичьей империи, пора лишить власти тех, кто держался помещиками и богачами и кто верно служил свергнутому революцией классу. Эту задачу должна взять на себя церковная группа «Живая Церковь » .

Членами группы «Живая Церковь» могут быть православные епископы, пресвитеры, диаконы и псаломщики, признающие справедливость Российской социальной революции и мирового объединения трудящихся для защиты прав трудящегося эксплуатируемого человека.

Устав группы православного белого духовенства «Живая Церковь» (1922 г.)

Собрание благочинных гор. Петрограда, заслушав доклад зам. Председателя ВЦУ прот. В.Д. Красницкого относительно перемен в Церковном Управлении и организации группы «Живая Церковь»… Российскую социальную революцию признает справедливым судом Божиим за социальные неправды человечества, а равно и одобряет мировое объединение трудящихся для защиты прав трудящегося эксплуатируемого человека.

Епископы Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич) в своем заявлении в Петроградский совет (сентябрь 1922 года) «признают социальную справедливость Октябрьской революции и считают капиталистический строй греховным... отрекаются от Карловацкого Собора и не имеют ничего общего с духовными вождями, ставшими на путь контрреволюции» .

неслучайность революции

Оправдание революции заключается для обновленцев в ее неслучайности .

В мире нет случайного, в мире все является раскрытием верховной воли, эта воля выражается в тех законах, которыми управляют небесные светила, эти законы раскрываются и в судьбах человеческой истории. Поэтому каждая страница человеческой истории листается Духом Святым. Человек вписывает своей рукой деяния, поступки и проступки, а Дух Святой листает эти страницы. Иногда мы ощущаем при этом лишь легкий ветерок, а иногда присутствуем при буре, при революционных сдвигах человеческой истории, когда книга истории судорожно мечется из стороны в сторону. Но и в дыхании тихого ветерка, и в революционно-катастрофических сдвигах человеческой истории мы должны видеть волю Духа Божия, без которого не падает ни один волосок с нашей головы. Следовательно, Христос хочет показать нам, что в истории человечества раскрывается в полноте абсолютная Божественная воля. Это - то, что, несколько утрируя, потом сказал Гегель, который видел в человеческой истории самораскрытие абсолютного Духа. Итак, если та или иная историческая форма является волеизволением Божественного Духа, то человек должен смиренно принимать то, что открыла ему Божественная воля, как мы принимаем и туманный зимний день, и яркое, весеннее солнечное утро; как мы проходим от младенчества через зрелость к старческой дряхлости, и все это мы должны принимать как Божественный дар. Также мы должны принимать и историческую государственную форму :257 .

благодеяния революции

отделение Церкви от государства

Мы стоим перед фактом отделения церкви от государства. Когда государство, не желая как государство быть агрессивным по отношении к религии, разрывает всякие формы государственной опеки над церковью - церковь делается формально, юридически свободной. Церковь отделена от государства и не только метафизически, как говорит Христос в беседе с Пилатом, но и юридически. Подлинное православие этот принцип отделения церкви от государства должно признать религиозно. Это - принцип евангелия от Иоанна; это - принцип самого Христа Иисуса, ибо царство его не отсюда. Царство наше есть царство духовного внутреннего совершенствования. Таким образом, принцип отделения церкви от государства является для нас приемлемым не только как для граждан современного советского строя, но и как для глубоко сознающих смысл существования церкви в мире верующих :258 .

карты

обновленческие храмы Москвы 1920 - 1940-е гг.

обновленческие храмы Петрограда - Ленинграда 1920 - 1940-е гг.

представители

организации

учебные заведения

события

• Всероссийский съезд православного духовенства и мирян (1 июня 1917)
• Всероссийский съезд «Живой церкви» (6 августа 1922)
• Всесибирский съезд «Живой церкви» (2 октября 1922)
• 1-й Всеукраинский съезд духовенства и мирян (февраля 1923)
• Всероссийский съезд СОДАЦ (15 марта 1923)
• Обновленческий собор 1923 года (29 апреля 1923)
• 1-й Белорусский церковный собор (мая 1924)
• 2-й Сибирский областной церковный съезд (мая 1924)
• Всероссийское предсоборное совещание (10 июня 1924)
• Всеукраинское предсоборное совещание 1924 года (ноября 1924)
• Совещание богословов-модернистов 1925 года (27 января 1925)
• 2-й Всеукраинский поместный собор (мая 1925)
• 2-й Белорусский церковный собор (сентября 1925)
• Обновленческий собор 1925 года (1 октября 1925)
• 3-й Белорусский церковный собор (мая 1926)
• 3-й Сибирский областной церковный съезд (октября 1926)
• 1-е Всесоюзное миссионерское совещание (февраля 1927)
• Всеукраинское предсоборное совещание 1927 года (мая 1927)
• 3-й Всеукраинский поместный собор (мая 1928)

• Объединенное пастырско-мирянское собрание 18 сентября 1927 года.

документы

• Воззвание группы прогрессивного духовенства (13 мая 1922 года).

• Записка С. Ю. Витте «О современном положении Православной Церкви»
• Ко всем деятелям богословской науки и духовного просвещения православной русской Церкви (обращение)
• О необходимости перемен в русском церковном управлении
• О составе Церковного собора
• Программа реформ «Живой церкви»
• Программа реформ «Союза общин Древле-апостольской церкви»

источники

• Авдасев В. Н. Трудовое братство Н. Н. Неплюева . Его история и наследие. - Сумы: АС-Медиа, 2003.
• Айвазов И. Г. Владимир, Митрополит Киевский и Галицкий. - М.: Всероссийский Союз Православного народа, 1918.
• Айвазов И. Г. Обновленцы и староцерковники. В недрах церковно-общественных настроений нашего времени. - М.: Верность, 1909. - 121 с.
• Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг / Сост. М. Е. Губонин. - ПСТГУ , 1994.
• Балакшина Ю. В. Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903-1907. Документальная история и культурный контекст. - М.:

Для характеристики нынешнего состояния Русской Православной Церкви как нельзя лучше подходят бессмертные слова: «они ничего не забыли и ничему не научились». Как и сто лет назад, РПЦ предстает перед иноверцами и светским обществом в качестве одержимой стяжательством и одурманенной мракобесием служанки государства.

Был ли у церкви шанс избежать нынешней печальной участи? В ХХ веке имела место попытка масштабной реформации русской православной церкви, которая как это не странно, была связана с ее злейшими врагами – большевиками.

Прежде всего отметим, что политика революционного правительства по отношению верующим в первые послеоктябрьские годы, была несравненно более гибкой, чем нам пытаются представить сегодня буржуазные СМИ. Ислам, старообрядчество и некоторые направления протестантизма во многом рассматривались в глазах большевиков как антиимпериалистические и народные вероучения, с которыми можно было сотрудничать. На состоявшемся в декабре 1917 года съезде мусульман большевики возвратили верующим Коран халифа Османа, мечеть Караван-Сарай в Оренбурге и башню Сююмбике в Казани, некогда конфискованные царскими властями. До середины 1920-х годов на Кавказе и в Средней Азии действовали шариатские суды. В 1921 году советское правительство предложило вернуться в Россию православным сектантам, которые стали жертвами религиозных гонений в царской России. Нарком просвещения Анатолий Луначарский писал, что старообрядцы несут «зародыш реформации в России. Революция делает реформацию ненужной, но эти реформаты разбиваются на многие оттенки, из которых многие близки нам».

Куда более сложные отношения сложились у большевиков с Ватиканом и РПЦ, чьи политические, идеологические и экономические структуры были связаны тысячами нитей с правящими классами и старым режимом. Католическая церковь расставила все точки над «i» еще во времена понтифика Льва XIII, заклеймившего одним махом коммунизм, социализм и классовую борьбу как путь в геену огненную. В 1918 году отношение к революции выразила и русская православная церковь в лице патриарха Тихона, предавшего рабоче-крестьянское правительство анафеме. Как это не прискорбно, но на протяжении последующих лет, большевикам пришлось выступать в качестве «бича божьего», внушая неразумным и многогрешным «святым отцам», что от Бога исходит не только власть жуликов и воров, но режим пролетарской диктатуры.

Разумеется, репрессии против церкви духовенства были экстренной мерой, продиктованной реалиями гражданской войны. Будучи реально мыслящими политиками, большевики не могли не задуматься о выработке долговременной стратегии по отношению к РПЦ. Глава ВЧК, Феликс Дзержинский считал, что церковь должна была «окормляться» его ведомством, что закрепляло на неопределенное время жесткий конфронтационный подход по отношению к РПЦ. Иного взгляда на проблему придерживался наркомвоенмор Лев Троцкий. По его мнению, крайняя реакционность РПЦ была следствием того, что русская церковь не прошла через свою буржуазную контр-реформацию. На данном этапе лидеры буржуазного реформаторского движения в церкви готовы сотрудничать с советской властью, и этим стоит воспользоваться для разложения церковной организации через ее раскол.

Отметим, что использование раскола в качестве наиболее эффективного метода борьбы уже с католической церковной организацией после Второй мировой войны предлагал известный советский разведчик Иосиф Григулевич (в 1952-1953 годах, под именем Теодоро Б. Кастро, он представлял Коста-Рику при папском престоле в Риме, а затем защитил кандидатскую диссертацию по теме «Ватикан. Религия, финансы и политика» – прим. ред.). По словам Григулевича, «история католической церкви полна расколами, смутами и фрондами. Расколы и различные фронды вызвали острые кризисы в католической церкви и неоднократно ставили под угрозу существованием самого Ватикана. За сравнительно недолгую историю можно насчитать 28 антипап, каждый из которых символизировал определенный кризис в католической церкви. Но только те расколы увенчались успехом, которые имели поддержку государственного аппарата». В практическом плане Григулевич предлагал не больше не меньше, как выдвижение «красного антипапы», добавляя, что «Краков – идеальный город для нового Авиньона». К сожалению, этот интереснейший проект так и не был реализован.

Важнейшим отличием РПЦ начала ХХ века от нынешней православной церкви было наличие в ее рядах людей готовых сотрудничать с советской властью не из страха, и не корысти ради, а вследствие глубокого внутреннего убеждения, что идеи социальной справедливости и коллективного труда не противоречат христианской доктрине.

Возьмем, к примеру, Александра Боярского (дед киноактера Михаила Боярского – прим.ред). В 1901 году он был исключен из семинарии за «толстовство» и «вольнодумство». С 1915 года служил в Троицком храме в Колпино, под Петроградом. В народе Боярского называли «рабочим батюшкой», а изданная в тридцатых годах «История фабрик и заводов» отмечала его влияние на рабочих Обуховского завода. При нем в колпинском приходе были созданы бесплатная столовая, приходской кооператив, огород и пасека. Сторонник христианского социализма, он говорил, что принимает в большевизме все, кроме вопроса отношения к религии и просил не путать его с контрреволюционными попами. Отче Александр говорил, что «если какой-нибудь капиталист захочет руководствоваться христианскими нормами, он разорится ровно через два дня». Широкую известность получил его ответ на обвинение в сотрудничестве c ВЧК: «Александр Невский тоже в Орду ездил. Надо было ему – и ездил. И мы: надо нам – вот мы и бегаем!» (Фраза, которая и сегодня поражает свой двусмысленностью и актуальностью).

«Народник, человек практической смётки, хорошо знающий жизнь, умевший и любивший просто и понятно говорить о самых сложных вещах, Боярский пользовался огромным уважением в рабочей среде», – вспоминал впоследствии известный диссидент Анатолий Краснов-Левитин.

Однако истинным лидером обновленцев был Александр Введенский, позиционировавший себя как христианский социалист. Еще до революции он стал автором публикаций, бичевавших косность и консерватизм духовенства, превращение священника в жреца. В 1917 году Введенский основал «Рабоче-крестьянскую христианско-социалистическую партию», которая приняла участие в выборах в Учредительное собрание.

В 1919 году он встретился в Смольном с главой Петроградской партийной организации Григорием Зиновьевым, предложив заключить конкордат между церковью и Советской властью.Ответ Зиновьева звучал следующим образом: «Конкордат в настоящее время вряд ли возможен, но я не исключаю его в будущем, так как вообще являюсь сторонником свободы вероисповеданий и, как вы знаете, делаю все от меня зависящее, чтобы избегнуть каких-либо ненужных обострений в отношениях с церковью у нас в Петрограде. Что касается вашей группы, то мне кажется, что она могла бы быть зачинателем большого движения в международном масштабе. Если вы сумеете организовать нечто в этом плане, то, я думаю, мы вас поддержим».

В двадцатые годы Александр Введенский приобрел широчайшую известность как участник организованных властью диспутов по религиозным вопросов. Вот как описывал один такой диспут большевик-оппозиционер Григорий Григоров:

«Весь Томск пришел в возбуждение, когда прибыл митрополит Александр Введенский, патриарх так называемой новой церкви. …Александр Введенский – блестящий оратор, большой эрудит в области истории религии, философии и даже современной науки. …Я по существу стал содокладчиком Александра Введенского. Наш диспут продолжался три часа подряд. Темами диспута были: «Есть ли бог?», «Сущность религии», «Религия брак и семья». В прениях выступал много сектантов и представителей официальной науки в области физики, астрономии, биологии. Споры велись в рамках взаимного уважения, никто не оскорблял религиозных чувств верующих.»

В 1921 году, когда начался сбор средств в помощь голодающих Поволжья, отец Александр выступил с горячей проповедью о муках голодающего народа, заклеймил священников не желающих делиться накопленными богатствами с народом, а затем снял с себя серебряный крест и передал его в фонд жертв голода. События, связанные с сбором средств голодающим Поволжья, стали поворотным этапом в истории церкви. Как и в XV веке, она раскололась на «нестяжателей» (призывавших отдать богатства РПЦ народу) и «стяжателей» (призывавших не допустить «грабежа церкви»). Но на этот раз именно «нестяжатели» пользовались поддержкой государства.

Вечером 12 мая 1922 года протоирей Александр Введенский в сопровождение Александра Боярского и Евгения Белкова прибыл на Троицкое подворье где находилась резиденция патриарха Тихона. В лучших традициях Стивенсона обновленцы вручили Тихону «черную метку». Обвинив патриарха в провоцировании конфликта с рабочим государством, они потребовали его отречения. После некоторых колебаний Тихон подписал бумагу о передаче церковной власти Ярославскому митрополиту. Современная РПЦ считает это событие ключевым эпизодом «обновленческого раскола».

В течение последних лет, по воле Божией, без коей ничего не совершается в мире, в России существует рабоче-крестьянское правительство.

Оно взяло на себя задачу устранить в России жуткие последствия мировой войны, борьбу с голодом, эпидемиями и прочими нестроениями государственной жизни.

Церковь фактически осталась в стороне от этой великой борьбы за правду и благо человечества.

Верхи священноначалия держали сторону врагов народа. Это выразилось в том, что при каждом подходящем случае в церкви вспыхивали контрреволюционные выступления. Это было не раз. А теперь на наших глазах произошло такое тяжелое дело с обращением церковных ценностей в хлеб для голодных. Это должно было быть радостным подвигом любви погибающему брату, а превратилось в организационное выступление против государственной власти…

Отказом помощи голодному церковные люди пытались создать государственный переворот. Воззвание патриарха Тихона стало тем знаменем, около которого сплотились контрреволюционеры, одетые в церковные одежды и настроения…

Смерть умирающих от голода падает тяжким упреком на тех, кто захотел использовать народное бедствие для своих политических целей…

Церковь по самому существу своему должна являться союзом любви и правды, а не политической организацией, не контрреволюционной партией.

Мы считаем необходимым немедленный созыв поместного собора для суда над виновниками церковной разрухи, для решения вопроса об управлении церковью и об установлении нормальных отношений между ней и Советской властью. Руководимая высшими иерархами гражданская война церкви против государства должна быть прекращена…

Епископ Антонин.

Представители прогрессивного духовенства

из г. Москвы: священник Сергей Калиновский;

гор. Петрограда: священник Владимир Красницкий, протоиерей Александр Введенский, священник Евгений Белков, псаломщик Стефан Стадник;

гор. Москвы: священник Иван Борисов, священник Владимир Быков;

гор. Саратова: протоиерей Русанов, протоиерей Ледовский.

Обновленческое движение, контролировавшее к концу 1922 году до двух третей русских храмов, вовлекло в свои ряды как истинных подвижников, так и приспособленцев, видевших в «Живой церкви» аналог «присягнувших священников» эпохи Великой французской революции. Они считали своей задачей модернизацию русской православной церкви. Это подразумевало введение института брака для епископов, разрешение повторного брака священникам, употребление русского языка во время службы, использование современного календаря, усиление соборности церкви и устранение патриаршества.

Почему же это столь примечательно движение сошло на нет? Прежде всего отметим, что в отличии от ортодоксов, сторонники обновленцев были расколоты на множество групп яростно споривших друг с другом касательно характера необходимых церкви реформ. Тот же вопрос о переводе литургических книг с церковнославянского на русский язык яростно дискутировался до 1928 года и закончился фактическим сохранением статуса-кво в практике богослужений.

Второй момент заключался в смягчение позиции ортодоксального крыла РПЦ, взявшего курс на признание де-факто советской власти. Наконец, снятие с ответственных постов сторонников обновленцев в правительственном аппарате – Троцкого, Зиновьева и др. привела к принятию властями «политики Дзержинского», как основного метода контроля над церковью. РПЦ стала постепенно превращается в вотчину ГПУ-НКВД-КГБ. В свою очередь, обновленчество постепенно сошло на нет. В начале тридцатых годов многие обновленческие храмы были закрыты в рамках антицерковной компании. Последние обновленческие приходы под нажимом властей вернулись в лоно РПЦ в годы войны. Со смертью Александра Введенского в 1946 году обновленчество полностью исчезло.

Сегодня предпосылок для возникновения левого движения внутри Русской православной церкви, по всей видимости, не существует. Сторонникам буржуазной реформации в РПЦ естественнее взять себе в союзники либеральные буржуазные круги, а не апеллировать к угнетенным. Консервативная церковная оппозиция также найдет себе союзников в рядах националистов и фашистов. Российское левое движение должно учитывать эти реалии, формируя свою линию в отношение к церкви.

Участники обновленческого движения при первой же возможности поспешили взять Церковное управление в свои руки. Делали они это при поддержке советской власти, которая желала не только распада прежде единой Русской Церкви, но и дальнейшего деления ее расколотых частей, которое и произошло в обновленчестве между им же устроенными Съездом белого духовенства и Вторым Поместным Собором.

Поместный собор Русской православной церкви 1917-1918 гг

Образование «Живой Церкви»

«Церковная революция» началась весной 1922 года после февральского декрета об изъятии церковных ценностей и последовавшего за ним в течение весны заключения под арест Патриарха Тихона.

16 мая обновленцы послали письмо Председателю ВЦИК с сообщением о создании Высшего Церковного Управления. Для государства это была единственная зарегистрированная церковная власть, и обновленцы превратили указанный документ в акт передачи им церковной власти.

18 мая группа петроградских священников - Введенский, Белков и Калиновский - были допущены в Троицкое подворье к содержащемуся под домашним арестом Патриарху (это событие он сам описал в своем послании от 15 июня 1923 года). Жалуясь на то, что церковные дела остаются нерешенными, они просили вверить им патриаршую канцелярию для устройства дел. Патриарх дал согласие и передал канцелярию, но не им, а Ярославскому митрополиту Агафангелу (Преображенскому), официально сообщив об этом в письме на имя председателя ВЦИК. Но митрополит Агафангел прибыть в столицу не смог - после отказа присоединиться к обновленчеству, в Москву его не пустили, а позднее взяли под стражу.

Как и было запланировано, обновленцы используют кампанию изъятия церковных ценностей в целях дискредитации Патриарха.

19 мая Патриарх был вывезен из Троицкого подворья и заключен в Донской монастырь. Подворье заняло обновленческое Высшее Церковное Управление. Для видимости, что управление законно, был склонен к работе в ВЦУ епископ Леонид (Скобеев). Обновленцы встали у руля церковной власти.

Не теряя времени, ВЦУ (Высшее Церковное Управление) рассылает по всем епархиям воззвание «Верующим сынам Православной Церкви России». В нем, как и было запланировано, обновленцы используют кампанию изъятия церковных ценностей в целях дискредитации Патриарха. Вот выдержки из него: «Пролилась кровь, чтобы не помочь Христу - голодающему. Отказом помощи голодному церковные люди пытались создать государственный переворот.

Святитель Тихон (Беллавин), патриарх Московский и всея Руси

Воззвание Патриарха Тихона стало тем знаменем, около которого сплотились контрреволюционеры, одетые в церковные одежды и настроения. Мы считаем необходимым немедленный созыв поместного Собора для суда над виновниками церковной разрухи, для решения об управлении церковью и об установлении нормальных отношений между нею и Советской властью. Руководимая высшими иерархами гражданская война должна быть прекращена».

29 мая в Москве прошло учредительное собрание, на котором в ВЦУ были приняты следующие священнослужители: председатель - епископ Антонин, его заместитель - протоиерей Владимир Красницкий, управляющий делами - священник Евгений Белков и еще четыре члена. Были сформулированы основные положения живоцерковников: «Пересмотр церковной догматики с целью выделения тех особенностей, которые были внесены в нее бывшим в России строем. Пересмотр церковной литургии с целью выяснения и устранения тех наслоений, которые внесены в православное богослужение пережитым народом союза церкви и государства, и обеспечение свободы пастырского творчества в области богослужения, без нарушения совершительных обрядов таинств». Стал также выходить журнал «Живая Церковь» под редакцией сначала священника Сергия Калиновского, а затем Евгения Белкова.

Началась агиткампания. Везде объявлялось, что Патриарх передал ВЦУ церковную власть по собственной инициативе, и они являются законными ее представителями. Для подтверждения этих слов им необходимо было склонить на свою сторону одного из двух названных Патриархом его заместителей: «Ввиду крайней затруднительности в церковном управлении, возникшей от привлечения меня к гражданскому суду, почитаю полезным для блага Церкви поставить временно, до созыва Собора, во главе церковного управления или Ярославского митрополита Агафангела (Преображенского) или Петроградского Вениамина (Казанского)» (Письмо Патриарха Тихона Председателю ВЦИК М. И Калинину). Были предприняты попытки войти с Владыкой Вениамином в переговоры.

Влияние Владыки Вениамина было очень велико на верующих. Обновленцы не могли с этим смириться.

25 мая протоиерей Александр Введенский посещает его с извещением «в том, что он, согласно резолюции Святейшего Патриарха Тихона, является полномочным членом ВЦУ и командируется по делам Церкви в Петроград и другие местности Российской Республики». Митрополит Вениамин отказался. А 28 мая в послании к петроградской пастве отлучил от Церкви Введенского, Красницкого и Белкова.

Александр Введенский - протоиерей, в обновленческом расколе - митрополит

Это был тяжелый удар по авторитету «Живой Церкви». Влияние Владыки Вениамина было очень велико на верующих. Обновленцы не могли с этим смириться. Вновь к нему явился Введенский в сопровождении ответственного за церковные дела в губкоме РКП(б) И. Бакаева. Они предъявили ультиматум: отмена послания от 28 мая или создание против него и других петроградских священников дела по сопротивлению изъятию церковных ценностей. Владыка ответил отказом. 29 мая он был арестован.

С 10 июня по 5 июля 1922 г. в Петрограде прошел процесс, по которому 10 человек приговорили к расстрелу, 36 - к тюремному заключению. Затем 6 приговоренных к расстрелу помиловал ВЦИК, а четверо были расстреляны в ночь с 12 на 13 августа: митрополит Вениамин (Казанский), архимандрит Сергий (председатель Поместного Собора 1917-1918 гг., в миру - В. П. Шеин), председатель правления общества православных приходов Ю. П. Новицкий и юрист Н. М. Ковшаров.

В Москве также судили группу священнослужителей, обвиняемых в подстрекательстве к беспорядкам. В качестве свидетеля был вызван на суд Патриарх Тихон. После допроса Патриарха 9 мая 1922 г. «Правда» писала: «В Политехнический музей на процесс "благочинных" и на допрос Патриарха набилась тьма народа. Патриарх смотрит на беспримерный вызов и на допрос свысока. Он улыбается наивной дерзости молодых людей за судейским столом. Он держится с достоинством. Но мы присоединимся к грубому святотатству московского трибунала и вдобавок к судебным вопросам бухнем еще один, еще более неделикатный вопрос: откуда такое достоинство у патриарха Тихона?» По решению трибунала 11 обвиняемых были приговорены к расстрелу. Патриарх Тихон обратился к председателю ВЦИК Калинину о помиловании осужденных, поскольку они никакого сопротивления изъятию не оказывали и контрреволюцией не занимались. ВЦИК помиловал шестерых лиц, а пятеро - протоиереи Александр Заозерский, Василий Соколов, Христофор Надеждин, иеромонах Макарий Телегин и мирянин Сергей Тихомиров - были казнены. Трибунал также вынес постановление о привлечении Патриарха Тихона и архиепископа Крутицкого Никандра (Феноменова) к суду в качестве обвиняемых.

Подобная ситуация происходила по всей стране. Был создан институт уполномоченных ВЦУ при епархиальных управлениях. Эти уполномоченные имели такую власть, что могли отменять решения епархиальных архиереев. Они пользовались поддержкой госучреждений, прежде всего ГПУ. 56 таких уполномоченных были разосланы по епархиям. В их задачи входило собрать вокруг себя на местах признавших ВЦУ епископов и священников и единым фронтом вести борьбу против тихоновцев.

Дела обновленцев шли в гору. Большим событием для них было присоединение к «Живой Церкви» митрополита Владимирского Сергия (Страгородского) и появление в печати 16 июня 1922 года заявления трех иерархов («меморандум трех» - митрополита Сергия и архиепископов Евдокима Нижегородского и Серафима Костромского, - в котором ВЦУ признавалась «единственной канонически законной церковной властью»). Как позднее признались авторы этого документа, на этот шаг они пошли в надежде возглавить ВЦУ и повернуть его деятельность в каноническое русло, «спасти положение Церкви, предупредить анархию в ней». Также этот поступок такого мудрого иерарха, как митрополит Сергий, был обусловлен тем, что другого административного центра не было, а жизнь Церкви без него казалась невозможной. По их мысли нужно было сохранить церковное единство. Многие из архиереев перешли в обновленчество, следуя примеру митрополита Сергия - такой у него был авторитет.

Был создан институт уполномоченных ВЦУ при епархиальных управлениях. Эти уполномоченные имели такую власть, что могли отменять решения епархиальных архиереев.

Немалая часть священников подчинялась ВЦУ, боясь как репрессий, так и снятия с должности. Последнее было обычным делом. Сам председатель ВЦУ епископ Антонин в беседе с корреспондентом газеты «Известия» признался в грубых методах работы обновленцев: «Я получаю из разных концов жалобы на нее ("Живую Церковь"), на ее уполномоченных, которые своими действиями и насилиями вызывают сильное раздражение против нее».

В июле 1922 года «из 73 епархиальных архиереев 37 присоединилось к ВЦУ, а 36 последовали за патриархом Тихоном». К августу власть в большинстве епархий перешла в руки «Живой Церкви». Обновленцы все более и более набирали силу. Они пользовались большим преимуществом - у них был административный центр и готовые на расправу чекисты. Но у них не было того, что дало бы им действительную победу - народа.

Участник событий той эпохи, М. Курдюмов, вспоминал, что простой народ видел неправду «советских попов». «Помню один случай в Москве осенью 1922 г., - мне надо было найти священника, чтобы отслужить панихиду в Новодевичьем монастыре на могиле моего духовника. Мне указали неподалеку два домика, где жило духовенство. Подойдя к калитке одного из этих домиков, я долго искал звонок. В это время проходила мимо меня простая женщина лет 50-ти, в платке. Увидев мое затруднение, она остановилась и спросила:

Вам кого надо?

Батюшку, панихиду отслужить...

Не сюда, не сюда... испуганно заволновалась она. Здесь живцы живут, а вот правее идите, там Тихоновский батюшка, настоящий».

«Красная церковь, - вспоминает об обновленцах еще один свидетель событий из числа рядовых прихожан, - пользовались тайным покровительством Советов. Явно они не могли взять ее на свое иждивение, в силу того же декрета об отделении Церкви от государства.

Агафангел (Преображенский), митрополит

Рассчитывали на ее пропаганду и на привлечение к ней верующих. Но в этом обочлись, верующие не шли, храмы ее пустовали и не имели никаких доходов ни от треб, ни от тарелочного сбора - не хватало средств даже на освещение и отопление, вследствие чего церкви начали постепенно разрушаться. Так в Храме Христа Спасителя совсем испортилась стенопись - работа наших лучших мастеров. Сперва на ней появились пятна плесени, а затем краски стали лупиться. Так было еще в 1927 году». Народ стоял за патриаршую Церковь.

Но беда состояла в том, что не было административного центра: со взятием Патриарха под арест он был потерян. Однако Патриарх перед своим арестом назначил своим заместителем митрополита Агафангела (Преображенского), который находился на тот момент в Ярославле. Митрополит стараниями обновленцев был лишен возможности приехать в Москву. Ввиду создавшегося положения 18 июля 1922 года он выпускает послание, в котором называет ВЦУ незаконным и призывает епархии переходить на самостоятельное, автономное управление. Таким образом, часть не принявших обновленчество епископов перешла на автономное управление. Это было очень важным делом для патриаршей Церкви - появился путь, по которому можно было не присоединяться к обновленцам, которые с помощью власти готовили свой так называемый организационный «Съезд».

«Всероссийский съезд белого духовенства»

6 августа 1922 г. в Москве был созван Первый Всероссийский съезд белого духовенства «Живая Церковь». На съезд прибыло 150 делегатов с решающим голосом и 40 - с совещательным. Съезд решил лишить сана Патриарха Тихона на предстоящем Поместном Соборе.

Епископ Антонин (Грановский)

На этом съезде был принят устав, состоящий из 33 пунктов. В этом уставе провозглашался «пересмотр школьной догматики, этики, литургики и вообще очищение всех сторон церковной жизни от позднейших наслоений». Устав призывал «к совершенному освобождению церкви от политики (государственной контрреволюции)». Особенно скандальным было принятие резолюции, по которой разрешался белый епископат, вдовым священнослужителям позволялось вступать во второй брак, монахам слагать с себя обеты и вступать в брак, священникам жениться на вдовах. Центром обновленческого движения был признан Храм Христа Спасителя.

На Московскую кафедру с последующим возведением в сан митрополита был избран архиепископ Антонин (Грановский). Что это был за человек, можно судить по воспоминаниям современников. Митрополит Антоний (Храповицкий) дал следующую характеристику: «Я вполне допускаю вероятность того, что среди сорока тысяч русского духовенства нашлось несколько негодяев, восставших против святейшего патриарха, имея во главе известного всем развратника, пьяницу и нигилиста, побывавшего клиентом дома умалишенных еще двадцать лет назад». Любопытную характеристику дал Антонину человек из художественной среды и по вероисповеданию католик: «На меня особенно сильное впечатление произвел архимандрит Антонин из Александро-Невской лавры. Поражал его громадный рост, поражало прямо демоническое лицо, пронизывающие глаза и черная как смоль, не очень густая борода. Но не менее меня поразило и то, что стал изрекать этот иерей с непонятной откровенностью и прямо-таки цинизмом. Главной темой его беседы было общение полов. И вот Антонин не только не вдался в какое- либо превозношение аскетизма, а напротив, вовсе не отрицал неизбежности такого общения и всяких форм его».

Они пользовались большим преимуществом - у них был административный центр и готовые на расправу чекисты. Но у них не было того, что дало бы им действительную победу - народа.

Введение брачного епископата нанесло сильный удар по авторитету обновленцев. Уже на самом съезде, сознавая все последствия такого решения, епископ Антонин попытался было возразить, на что Владимир Красницкий ответил ему: «Не надо стесняться канонами, они устарели, многое надо отменить». Это не могло быть не замечено. Газета «Московский рабочий» не упустила удобной возможности едко прокомментировать полемику епископа Антонина с Красницким: «Теперь же, отменяя всякие кары за отречение от монашеских обетов и предоставляя епископское звание белому, женатому духовенству, она (Церковь) уверяет, что только в настоящее время избирается путь, предуказанный отцами Церкви, Соборами, церковными правилами. Мы должны сказать верующим - смотрите: церковные правила, что дышло, куда повернул, туда и вышло».

Собор потребовал закрытия всех монастырей и преобразования сельских монастырей в трудовые братства.

Был поставлен вопрос об организации церковного управления. Верховным органом управления, по утвержденному проекту, является Всероссийский Поместный Собор, созываемый каждые три года и состоящий из делегатов, избираемых на епархиальных собраниях из духовенства и мирян, пользующихся одинаковыми правами. Во главе епархии стоит епархиальное управление, состоящее из 4 священников, 1 клирика и 1 мирянина. Председателем епархиального управления является епископ, не пользующийся, однако, никакими преимуществами. То есть, как видно, в епархиальных управлениях преобладало белое духовенство.

Митрополит Новой православной церкви Александр Введенский с супругой у себя дома

Также участники съезда предприняли попытки переустроить финансовую систему Церкви. Был зачитан доклад «О единой церковной кассе». Первый пункт этого доклада был направлен против приходских советов, которые по декрету 1918 года определяли внутрицерковную жизнь. По докладу полагалось изъять все источники дохода из ведения приходских советов и передать их в распоряжение ВЦУ. Однако правительство не приняло такого предложения, и обновленцы могли только быть участниками в распоряжении средств в приходских советах.

Этот съезд был началом крушения «Живой Церкви». На нем исчезли последние надежды на благодетельность реформ - попирались каноны, разрушалось основание Церкви. Было ясно, что православные отвернутся от таких реформ. Это не могло не вызвать острых противоречий внутри самого движения. Обновленчество дало трещину.

Таким образом, часть не принявших обновленчество епископов перешла на автономное управление.

Началась внутренняя борьба. Оскорбленный на соборе митрополит Антонин 6 сентября 1922 г. в Сретенском монастыре так выразился о белом обновленческом духовенстве: «Попы закрывают монастыри, сами садятся на жирные места; пусть знают попы, что пропадут монахи - пропадут и они». В другом разговоре он заявил следующее: «Ко времени собора 1923 г. не осталось ни одного пьяницы, ни одного пошляка, который не пролез бы в церковное управление и не покрыл бы себя титулом или митрой. Вся Сибирь покрылась сетью архиепископов, наскочивших на архиерейские кафедры прямо из пьяных дьячков».

Стало ясно, что обновленцы пережили пик своего стремительного взлета - теперь началось медленное, но необратимое их разложение. Первым шагом к этому стал раскол внутри самого движения, съедаемого противоречиями.

Разделение обновленческого движения

Процесс разделения обновленчества начался в 20-х числах августа 1922 г. после окончания первого Всероссийского съезда белого духовенства.

24 августа на учредительном собрании в Москве была создана новая группа - «Союз церковного возрождения» (СЦВ), возглавляемая председателем ВЦУ митрополитом Антонином (Грановским). К нему присоединяется Рязанский комитет группы «Живая Церковь», большая часть Калужской группы, епархиальные комитеты живоцерковников Тамбовский, Пензенский, Костромской и других областей. За первые две недели перешли 12 епархий.

Всероссийский «Союз церковного возрождения» выработал свою программу. Она заключалась в преодолении разрыва между обновленческим духовенством и верующим народом, без поддержки которого реформаторское движение обречено на провал. СЦВ требовал лишь богослужебной реформы, оставляя нетронутыми догматические и канонические основы Церкви. В отличие от «Живой Церкви» СЦВ не требовал упразднения монашества и допускал поставление в епископы как монахов, так и белого духовенства, но не женатого. Второбрачие клириков не допускалось.

Введение брачного епископата нанесло сильный удар по авторитету обновленцев.

22 сентября епископ Антонин официально заявил о выходе из ВЦУ и прекращении евхаристического общения с «Живой Церковью». Произошел раскол внутри раскола. Протоиерей Владимир Красницкий решил прибегнуть к испытанной силе - он обратился в ОГПУ с просьбой выслать епископа Антонина из Москвы, потому что «он становится знаменем контрреволюции». Но там Красницкому указали, что «органы власти не имеют никаких оснований вмешиваться в церковные дела, не имеют ничего против Антонина Грановского и нисколько не возражают против организации нового, второго ВЦУ». Вступил в действие план Троцкого. Теперь началась массовая антирелигиозная пропаганда без исключения ко всем группировкам. Стали выходить газета «Безбожник», журнал «Атеист» и т. д.

Красницкому пришлось идти иным путем. Он пишет письмо епископу Антонину, где согласен на любые уступки, лишь бы сохранить единство обновленческого движения. Начались переговоры. Но они ни к чему не привели. А в это время случился еще один раскол. В среде петроградского обновленческого духовенства была образована новая группа - «Союз общин древлеапостольской церкви» (СОДАЦ). Основателем этого движения стал протоиерей Александр Введенский, состоявший ранее в группе «Живая Церковь», а затем перешедший в СЦВ.

Программа СОДАЦ занимала промежуточное положение между группами «Живая Церковь» и «Союз церковного возрождения». Она, хотя и была по своим социальным задачам более радикальной, чем последние, решительно требовала осуществления идей «христианского социализма» в общественной и внутрицерковной жизни. СОДАЦ решительно выступал за пересмотр догматики. Этот пересмотр должен был состояться на предстоящем Поместном соборе: «Современная мораль Церкви, - говорили они в своем «Проекте реформ церкви на Соборе», - насквозь пропитана духом рабства, мы же не рабы, но сыны Божии. Изгнание духа рабства, как основного принципа морали, из системы этики есть дело Собора. Также должен быть изгнан капитализм из системы морали, капитализм есть смертный грех, социальное неравенство недопустимо для христианина».

Программа СОДАЦ требовала пересмотра всех церковных канонов. В отношении монастырей они желали оставить лишь те, которые «построены на принципе трудового начала и носят аскетически-подвижнический характер, например Оптина пустынь, Соловки и др.». Допускался женатый епископат, также в своих выступлениях члены союза высказывались за второбрачие клириков. В вопросе о формах церковного управления СОДАЦ требовал уничтожения «монархического принципа администрирования, соборное начало взамен единоличного». В литургической реформе выступали за «введение древлеапостольской простоты в богослужении, в частности в обстановке храмов, в облачении священнослужителей, родной язык взамен языка славянского, институт диаконис и т. д.». В деле управления приходскими делами вносили равноправие всех членов общины: «В управлении делами общин, а также и их объединений (епархиальных, уездных, районных) участвуют на равных правах пресвитеры, клирики и миряне».

Этот съезд был началом крушения «Живой Церкви». На нем исчезли последние надежды на благодетельность реформ - попирались каноны, разрушалось основание Церкви.

Затем помимо трех основных групп обновленцы стали дробиться на другие более мелкие толки. Так, протоиерей Евгений Белков основал в Петрограде «Союз религиозно-трудовых общин». Междоусобная война грозила провалом всего движения. Необходим был компромисс. 16 октября на заседании ВЦУ было решено реорганизовать состав. Теперь оно состояло из председателя митрополита Антонина, заместителей - протоиереев Александра Введенского и Владимира Красницкого, управляющего делами А. Новикова, 5 членов от СОДАЦ и СЦВ и 3 от «Живой Церкви». Была создана комиссия по подготовке Собора. По мысли обновленцев он должен был уладить все разногласия внутри движения и закрепить окончательную победу над тихоновцами.

«Второй Всероссийский Поместный Собор»

Обновленцы с самого начала захвата церковной власти заявляли о необходимости созыва Поместного Собора. Но этого не нужно было властям. По мысли советского руководства Собор мог стабилизировать ситуацию в Церкви и устранить раскол. Поэтому еще 26 мая 1922 г. Политбюро РКП(б) приняло предложение Троцкого занять выжидательную позицию в отношении существовавших направлений в новом церковном руководстве. Сформулировать их можно так:

1. сохранение Патриаршества и выборы лояльного Патриарха;

2. уничтожение Патриаршества и создание лояльного Синода;

3. полная децентрализация, отсутствие всякого центрального управления.

Троцкому нужна была борьба между сторонниками трех этих направлений. Наиболее выгодной он считал позицию, «когда часть церкви сохраняет лояльного патриарха, которого не признает другая часть, организующаяся под знаменем синода или полной автономии общин». Советской власти было выгодно тянуть время. Со сторонниками патриаршей Церкви решили расправиться путем репрессий.

Всероссийский «Союз церковного возрождения» выработал свою программу.

Первоначально Собор планировалось провести в августе 1922 г., но эти сроки переносились неоднократно ввиду известных причин. Но с началом разделения обновленческого движения требования его созыва стали настойчивее. Многие надеялись, что на нем будет найден всех устраивающий компромисс. Советское руководство решило пойти на уступку. По замыслу Тучкова, «Собор должен был явиться трамплином для прыжка в Европу».

25 декабря 1922 г. Всероссийским совещанием членов ВЦУ и местными епархиальными управлениями было решено собрать Собор в апреле 1923 г. До этого времени обновленцы поставили себе задачей обеспечить своих делегатов. Для этого в епархиях созывались благочиннеческие собрания, на которых присутствовали настоятели храмов с представителями от мирян. По большей части настоятели были обновленцами. Естественно, они рекомендовали сочувствующих мирян. Если находились тихоновские настоятели, их немедленно смещали, заменяя обновленческими. Такие манипуляции позволили обновленцам иметь подавляющее большинство делегатов на предстоящем Соборе.

Собор проходил под тотальным контролем ГПУ, которое имело до 50% своего уведомления. Он открылся 29 апреля 1923 г. и проходил в «3-м доме Советов». На нем участвовало 476 делегатов, которые разбились на партии: 200 - живоцерковников, 116 - депутатов от СОДАЦ, 10 - от СЦВ, 3 - беспартийных обновленца и 66 депутатов, названных «умеренными тихоновцами», - православные по убеждениям епископы, клирики и миряне, малодушно подчинившиеся обновленческому ВЦУ.

На повестке дня стояли 10 вопросов, основными из которых были:

1. Об отношении Церкви к Октябрьской революции, к Советской власти и Патриарху Тихону.

2. О белом епископате и второбрачии духовенства.

3. О монашестве и монастырях.

4. О проекте административного устройства и управления в Российской Православной Церкви.

5. О мощах и реформе календаря.

Собор провозгласил полную солидарность с Октябрьской революцией и Советской властью.

3 мая было объявлено о лишении Святейшего Патриарха Тихона священного сана и монашества: «Собор считает Тихона отступником от подлинных заветов Христа и предателем Церкви, на основании церковных канонов сим объявляет его лишенным сана и монашества с возвращением в первобытное мирское положение. Отныне патриарх Тихон - Василий Беллавин».

Поскольку церковное общество было решительно против изменения православного вероучения и догматов, а также реформы богослужения, Собор был вынужден ограничить размеры реформаторства. Однако он разрешил второбрачие священникам - женитьбу на вдовах или разведенных. Монастыри закрывались. Благословлялись только трудовые братства и общины. Сохранялась идея «личного спасения» и почитание мощей. 5 мая был принят Григорианский календарь.

Собор в качестве руководящего органа Церкви избрал высший исполнительный орган Всероссийского Поместного Собора - Высший Церковный Совет («Совет» звучал благозвучнее, нежели «Управление») под председательством митрополита Антонина. В него вошли 10 человек от «Живой Церкви», 6 человек от СОДАЦ и 2 человека от «Церковного возрождения».

Согласно утвержденному «Положению об управлении Церковью» епархиальные управления должны были состоять из 5 человек, из которых избираются 4 человека: 2 священнослужителя и 2 мирянина. Председателем назначается епископ. Все члены епархиального управления должны были утверждаться ВСЦ. Викарные (уездные) управления должны были состоять из 3 человек: председателя (епископа) и двух членов: священнослужителя и мирянина.

«Митрополит Сибирский» Петр и протоиерей Владимир

КрасницкийСобор пожаловал протоиерея Владимира Красницкого титулом «Протопресвитера всея Руси». А протоиерей Александр Введенский был поставлен в архиепископа Крутицкого и после хиротонии переехал в Москву, где приблизился к руководству обновленческой церковью.

Казалось, Собор провозгласил победу обновленческой Церкви. Теперь Русская Православная Церковь приняла новый облик и взяла новый курс. Патриаршая Церковь была почти уничтожена. Не было практически никаких надежд. Только Господь мог помочь в таком бедственном положении. Как пишет святитель. Василий Великий, Господь попускает злу на время получить торжество и победу, казалось бы всецелую, чтобы потом, когда восторжествует добро, человек благодарил никого иного, как только Всевышнего.

И помощь Божия не замедлила прийти.

Бабаян Георгий Вадимович

Ключевые слова : обновленчество, съезд, Собор, реформы, разделение, репрессии.

Кузнецов А. И.

2002. - С. 216.

Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999. - С. 18.

Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. - М.: Издательство Крутицкого подворья, 2007. - С. 287.

Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999. - С. 18-19.

Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. - М.: Издательство Крутицкого подворья, 2007. - С. 286.

Там же. С. 293.

Там же. С. 294.

Шкаровский В. М. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999. - С. 19-20.

Цыпин В., прот, проф. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды (1700-2005). - М.: Сретенский монастырь, 2006. - С. 382-383.

Шкаровский М. В.

Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. - М.: Издательство Крутицкого подворья, 2007. - С. 303.

Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. - М.: Республика, 1995. - С. 70.

Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999. - С. 20.

Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. - Казанский университет, 1970. - С. 101.

Соловьев И. В. Краткая история т.н. «обновленческого раскола» в Православной Российской Церкви в свете новых опубликованных исторических документов // Обновленческий раскол. Общество любителей церковной истории. - М.: Издательство Крутицкого подворья, 2002. - С. 26.

Там же. С. 29.

Кузнецов А. И. Обновленческий раскол в Русской Церкви. - М.: Издательство Крутицкого подворья,

2002. - С. 260.

Там же. С. 264.

Цыпин В., прот, проф.

Там же. С. 385-386.

Кузнецов А. И. Обновленческий раскол в Русской Церкви. - М.: Издательство Крутицкого подворья,

2002. - С. 265.

Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. - Казанский университет, 1970. - С. 187-188.

Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999. - С. 24.

Кузнецов А. И. Обновленческий раскол в Русской Церкви. - М.: Издательство Крутицкого подворья,

2002. - С. 281.

Цыпин В., прот, проф. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды (1700-2005). - М.: Сретенский монастырь, 2006. - С. 393.

Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. - Казанский университет, 1970. - С. 205.

Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999. - С. 26.

Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. - Казанский университет, 1970. - С. 210; ЦГА ТАССР. Ф. 1172. Оп. 3. Д. 402. Л. 43.

См. также: Программа реформ на обновленческом соборе 1923 г., предложенная «Живой Церковью» 16-29 мая 1922 года // URL: https://www.blagogon.ru/biblio/718/print (дата обращения: 04.08.2017 года).

Там же. С. 214.

Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. - Казанский университет, 1970. - С. 214-216.

Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999. - С. 27.

Там же. С. 23.

Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. - М.: Издательство Крутицкого подворья, 2007. - С. 327.

Кузнецов А. И. Обновленческий раскол в Русской Церкви. - М.: Издательство Крутицкого подворья,2002. - С. 304-305.

Русская Православная Церковь XX век. - М.: Сретенский монастырь, 2008. - С. 169.

Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. - Казанский университет, 1970. - С. 232.

Русская Православная Церковь XX век. - М.: Сретенский монастырь, 2008. - С. 170-171.

Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. - Казанский университет, 1970. - С. 232-239.

О трудностях православной Церкви в советское время сказано много. Чего уж там - её просто долгие годы не признавало атеистическое государство. И всё же не все христиане были неугодны правительству.

Существовало обновленческое движение - чуть ли не единственное религиозное течение, одобренное советской властью. А как вообще появились обновленцы русской православной церкви и чем руководствовались? Поговорим о них в этой статье.

Обновленчество - это движение против патриаршества в православии

в этом году в русской Церкви возникло новое течение - Обновленчество

Обновленчество в православии - это движение, которое течение которое официально возникло в русской Церкви в 1917 году, хотя предпосылки имелись и ранее. Главный отличительный признак - стремление избавиться от старых устоев, реформировать православную Церковь, обновить религию, исходя из своих представлений.

Нельзя однозначно сказать, кто такие обновленцы в православии. Причина в том, что таковыми становились по разным причинам. Обновленцев объединяла одна цель - свергнуть патриаршество. Также они выступали за тесное сотрудничество с советской властью. Но что делать кроме этого - каждый представлял по-своему.

• одни говорили о необходимости изменений богослужебных традиций.
• другие задумывались о перспективе объединения всех религий.

Высказывались и другие идеи. Сколько людей, столько и мотивов. И никакого согласия.

В итоге в выигрыше оставались лишь главные инициаторы обновленческого движения - представители власти большевиков. Им было важно провести антицерковную политику, а потому обновленцам оказывалась всяческая поддержка.

От обновленчества больше всего выигрывала атеистическая власть большевиков

Так большевистское правительство спровоцировало обновленческий раскол в русской православной Церкви.

Разумеется, новое правительство не собиралось давать обновленцам достаточно свободы и воли. Им просто было удобно некоторое время держать на коротком поводке этакую «карманную» религию, которая бы изнутри уничтожала русскую православную Церковь.

Лидер обновленцев - Александр Введенский: незаурядный, но честолюбивый священник

Советской власти даже не пришлось ничего изобретать, так как на примете уже имелись священники, недовольные текущим положением дел в Церкви. Главным идеологом раскола стал священник Александр Введенский.

При всём том, что он сыграл негативную роль в истории православной Церкви, нужно отдать ему должное - это был выдающийся человек. Вот интересные факты о его личности:

• умный и харизматичный;
• отличный оратор;
• талантливый актёр, способный расположить к себе;
• обладатель шести дипломов о высшем образовании.

Александр Введенский мог цитировать целые страницы на чужих языках. Однако современники отмечали, что этот священник страдал от честолюбия.

Он был радикально настроен против патриаршества, хотя со сторонниками составлял меньшинство. В своём дневнике он как-то сделал запись:

Александр Введенский

Церковный деятель

«После избрания Патриарха в Церкви можно оставаться лишь для того, чтобы уничтожить патриаршество изнутри»

Введенский - не единственный противник патриаршества, у него хватало сторонников среди духовенства. Однако обновленцы не спешили устраивать раскол. Кто знает, какое развитие получила бы вся история, если бы не вмешалась большевистская власть.

Обновленчество набрало силу в 1922 и переманило на свою сторону немало представителей традиционного духовенства

12 мая 1922 года сотрудники ГПУ привели Введенского и сторонников обновленчества к арестованному Патриарху Тихону, чтобы те убедили его временно отказаться от полномочий. Замысел удался. А уже 15 мая заговорщики учредили Высшее Церковное Управление, в котором состояли исключительно сторонники обновленчества.

Патриарх Тихон (в миру Василий Иванович Белавин) родился 19 января 1865 г. в городе Торопце Псковской губернии в семье священника.

После восстановления патриаршества, упразднённого Петром I, на Патриарший Престол был избран 5 ноября 1917 года митрополит Московский и Коломенский Тихон, который стал провозвестником того пути, по которому была призвана идти Русская Церковь в новых сложных условиях.

Патриарх Тихон был был ярым противником обновленцев, за что повергался преследованиям и аресту. Позже освобождён.

Советская власть активно поддерживала обновленческие структуры. Для этого она повсеместно направляла соответствующие распоряжения. Высшее духовенство под давлением пытались заставить признать власть Высшего Церковного Управления.

Среди тех, кто подписью заверил, что ВЦУ - единственная церковная власть:

• Митрополит Сергий (Страгородский);
• Архиепископ Евдоким (Мещерский);
• Архиепископ Серафим (Мещеряков);
• Епископ Макарий (Знаменский).

Это дало толчок к дальнейшему распространению обновленчества. К концу 1922 года 20 тысяч православных храмов из 30 занимали представители обновленчества. Священников, которые этому противились, подвергали арестам и ссылкам.

Даже Константинопольского патриарха ввели в заблуждение и убедили признать законность совершаемых действий. Он же принудил и другие восточные Церкви последовать своему примеру.

Митрополитом и бессменным лидером обновленцев стал Александр Введенский.

Следующие пять лет Обновленческая православная Церковь - единственная религиозная организация, которую признавали на территории Советского Союза.

Обновленчество не имело единой идеи и быстро дробилось на мелкие организации

Однако не стоит переоценивать успех обновленчества. Большевики не сильно заботились об участи обновлённого христианства. Отношение к духовенству осталось пренебрежительным. Атеисты высмеивали «попов» в карикатурах. Свою роль новая Церковь уже сыграла, а её дальнейшая судьба власть не сильно беспокоила.

Также возникли внутренние проблемы внутри самой новой Церкви. Не только причины того, почему возникли обновленческие движения в Церкви, у каждого были свои, но и взгляды на то, как поступать дальше, различались.

Разногласия достигли такого масштаба, что от обновленцев стали отделяться другие религиозные организации:

• союз церковного возрождения;
• союз общин Древлеапостольской Церкви.

И всё это уже в августе 1922! Образованные структуры принялись сражаться между собой за влияние. Не исключено, что ГПУ само спровоцировало эти междоусобицы. В конце концов, большевики никогда не заявляли о намерении позволить какому-либо религиозному течению мирно продолжать действовать на территории Советского Союза.

Обновленчество дробилось на мелкие организации.

Нововведения обновленцев на Втором Поместном Всероссийском соборе пошатнули его позиции

в апреле этого года прошел Второй Поместный Всероссийский Собор который стал первым обновленческим

На нём обновленцы вынесли решение об извержении из сана патриарха Тихона. Также введены следующие изменения:

• упразднено патриаршество;
• вынесена резолюция о поддержке Советской власти;
• церковь перешла на григорианский календарь;
• узаконено второбрачие клириков;
• монастыри закрыли;
• женатых и безбрачных епископов стали считать равнозначными;
• высшее церковное управление преобразовали в Высший Церковный Совет;
• участники Собора в Сремских Карловцах отлучены от Церкви.

Собор в Сремских Карловцах - также известен как Первый Всезарубежный собор.

Его организовали в 1921 году после того, как Белое движение проиграло в Гражданской войне.

Это было по большей части политическое мероприятие, где озвучивались призывы к свержению нового режима мировыми державами для восстановления прежней власти на русских землях.

Эти решения не способствовали укреплению позиции обновленцев среди верующих. Курс нового руководства разочаровывал всё больше людей и вызвал критику среди управляющего духовенства. Например, архимандрит Палладий (Шерстенников) отмечал следующие негативные стороны новой церковной политики:

Палладий (Шерстенников)

Архимандрит

« Раньше, бывало, высокий сан митрополита давался лишь за особые заслуги перед Церковью, архиерейские митры украшали головы лишь немногих, самых достойных, а священников-митроносцев было и того меньше, а вот теперь, посмотри, за какие такие заслуги обновленцы понаделали у себя белоклобучных митрополитов в несчётном числе, а протоиерейскими митрами поукрашали такое несчётное число лиц?

Много и даже очень много простых иереев украсили митрами. Что же это такое? Или так много среди них высокодостойных?»

Другие священнослужители тоже замечали, что саны, награды и титулы раздают, кому попало. Исчезло всякое представление о постепенном восхождении по службе. Новоиспечённые священники не хотели ждать годы. Им позволяли «перескочить» через сан епископа сразу в архиепископы, лишь бы потешить самолюбие. В итоге представителей высшего духовенства накопилось до безобразия много.

Но образ жизни этих людей далеко не соответствовал обычному представлению о священниках. Напротив, всюду в рясах ходили пьяницы, которые не то, что слушать Бога, но даже долг свой перед паствой выполнять не умели.

Обновленцы раздавали церковные саны и титулы кому попало

В 1923 году патриарх Тихон вышел из заключения. Его власть всё ещё признавалась Церковью, а он, в свою очередь, не признавал обновленчество. В итоге многие священники начали каяться.

Православная Церковь возрождалась в привычную, патриаршую. Советская власть не приветствовала это, не признавала, но и остановить не могла. Максимум, что смогли большевики, - объявить старую Церковь нелегальной.

Однако, позиция Советской власти - это не так страшно, как та участь, которая постигла обновленчество. Оно стало терять приверженцев и переживало кризис.

Обновленчество постепенно угасало, а традиционное православие возвращало влияние, пока Церковь снова не объединилась в 1946 году

В том же году большевики придумали новую стратегию - объединить все обновленческие организации, сделать их управляемой структурой, поддерживать её, поработать над привлекательностью обновленчества для верующих.

в этом году Патриарх Тихон запретил в служители представителей Обновленческой Церкви

ВЦС переименовали в Священный Синод, поставили нового митрополита во главу. Но суть осталась прежней. Организацией всё так же управлял Александр Введенский, а Обновленческая Церковь более не желала идти на поводу у власти.

В 1924 патриарх Тихон пошёл на ещё более суровые меры, чем раньше. Отныне он запрещал в служители представителей Обновленческой Церкви.

Советская власть попыталась распространить обновленчество за границу, но смогла лишь немного преуспеть в США.

Даже смерть патриарха Тихона не смогла исправить дела Обновленческой Церкви.

в этом году патриаршая церковь была легализована

1927 году патриаршая церковь была легализована. С этого момента советская власть уже не нуждалась в обновленцах. Их стали подвергать арестам и преследованиям. Уменьшалось и их территориальное влияние.

Постепенно Обновленческая Церковь разрушалась, какие бы шаги не предпринимала. Но, тем не менее, она смогла даже пережить Великую Отечественную войну. И всё же никакие потуги не помогли обновленцам вернуть власть.

После смерти Александра Введенского в 1946 году русская православная Церковь снова стала единой. Лишь единичные архиереи отказались принести покаяние. Но они уже не имели достаточно ресурсов, чтобы спасти положение. Последний обновленческий лидер, митрополит Филарет Яценко, умер в 1951 году.