Многие люди с опаской реагируют на слово медитация, и это вполне понятно. Сегодня за этим определением закрепилась масса стереотипов, начиная от срочной встречи с Богом и заканчивая обязательным уходом в пещеру. Практикуя Хатха-йогу, которая априори предполагает движение к освоению этой процедуры, я все же очень долго отказывалась смотреть в ее сторону. Мне хочется рассказать о том, что именно соблазнило меня-таки начать пробовать медитировать.
Вне всяких сомнений, существует нескончаемое число прекрасных последствий практики медитации. Однако, я, с вашего позволения, как обычно обращусь к нашему неподражаемому организму и столь любимой мной его части - мозгу. Но прежде давайте отвлечемся и поговорим о самолетах. Пилот самолета поднимает его в воздух сам и сажает тоже сам, то есть с помощью определенных физических манипуляций и интеллектуальных усилий - на профессиональном языке это называется «на руках». Набрав нужную высоту, он может включить автопилот - задать маршрут и некоторое время передохнуть.
Так вот в нашем с вами мозге есть удивительная часть - миндалевидное тело, которое еще называют инстинктивным мозгом. Эта часть является аналогом автопилота в самолете. А еще есть чудная префронтальная кора - это тот самый режим «на руках», при котором мы действуем сознательно - с помощью интеллектуальных усилий.
Загвоздка в том, что наше с вами миндалевидное тело развито лучше, чем префронтальная кора. Это означает, что большую часть времени мы живем на автопилоте. В свою очередь, когда дело доходит до включения механического режима, и мы оказываемся в ситуации, где нужно принять обдуманное, сознательное решение - мы часто оказываемся в растерянности. Все это похоже на то, как управлялся бы самолет с бестолковым пилотом за штурвалом: пока машина движется на автомате - все худо-бедно, но происходит, как дело доходит до механических маневров - в кабине случается истерика или ступор.
Так вот практика медитации - это, оказывается, такая бесподобная штука, которая позволяет эту самую префронтальную кору тренировать и развивать. Благодаря сосредоточению мы размышляем вдумчивее и внимательнее и тем самым учимся принимать взвешенные решения и видеть варианты их последствий вперед. Тогда как принятие решений на автопилоте является импульсивным, что приводит к результатам, которые мы воспринимаем, как неожиданные. Именно незнание о возможности развивать префронтальную кору и чрезмерное доверие миндалевидному телу заставляет нас год за годом в одних и тех же ситуациях действовать одинаково, искренне ожидания нового развития событий.
Преимущество развития префронтальной коры заключается в том, что ее использование предоставляет нам гораздо больше вариантов выбора. Как бы хорош не был автопилот, он - всего лишь программа. Это означает, что он содержит в себе определенные алгоритмы действий в тех ситуациях, которые были предусмотрены разработчиком и не более того. Так же и с нашим миндалевидным телом: если мы пользуемся только им, то реакций у нас всего две - атакуй или спасайся бегством. Грубо говоря, если вас вызывают на ковер к начальству, где не слишком справедливо и лестно отзываются о вашей работе, а у вас включен автопилот, то вы станете выбирать лишь из двух вариантов действий: врезать начальнику или срочно написать заявление об увольнении. Порой они переплетаются: убежать, чтобы не врезать или врезать, а потом сбежать.
Давайте представим, что за штурвалом самолета оказался пилот высокого класса. Независимо от того, насколько он профессионален, это не отменяет в нем живого человека, поэтому периодически ему придется включать режим автопилота, чтобы отдохнуть. Это абсолютно естественно и стремление пилота механически управлять машиной, например, на протяжении двадцати часов - сродни самоубийству. Но для того, чтобы спокойно расслабиться, пока самолет движет собой самостоятельно, ему нужно быть уверенным в том, что он запрограммирован на полет, а не на крушение.
Пристегните ремни, потому что я собираюсь повести речь о психотерапии. Я буду действовать с помощью префронтальной коры, потому внимательно и осторожно, так что не пугайтесь. Мне очень нравится новая тенденция в йога-кругах: все больше опытных практиков рекомендуют прохождение личной терапии, как вспомогательный инструмент. Но поверьте, им очень непросто это делать, потому как за этим словом стоят стереотипы покруче, чем за медитацией. Так как я сама не понаслышке знакома с этой палочкой-выручалочкой, попробую соблазнить вас еще и этим.
Представьте, что за штурвалом вышеупомянутого самолета нахожусь я. И мой профессиональный опыт таков, что в результате регулярного включения автопилота, я часто терпела крушение. И хотя машину я почти разрушила, сама, однако, чудом осталась жива. Я отдаю себе отчет в том, что управлять механически самолетом всегда я не могу, но что же делать? И вот в один прекрасный день меня осеняет догадка: похоже, какие-то алгоритмы в программе автопилота приводят к падениям. Но как мне узнать, что именно с ними не так? Ведь я пилот, я не разработчик.
Очевидно, что в данной ситуации мне придется взять черный ящик и отнести его к авиаконструктору. Кора нашего с вами удивительного мозга - это огромная библиотека, которая в зависимости от участка хранит в себе память обо всем, что мы когда-либо делали, чувствовали, думали, нюхали, трогали и т.д. Абсолютно бесподобно в ней то, что ей совершенно неважно, было ли это сознательно или автоматически. Именно исследование того, в какие именно моменты мой самолет терпел крушение, позволит мне узнать, какие алгоритмы в режиме автопилота направлены на саморазрушение и изменить их.
Таким образом, медитация и психотерапия могут оказаться частями одного большого, но очень важного процесса - развития нашего с вами мозга. Чем лучше мы с ним знакомы - тем увлекательней нам живется. И хотя мы много слышим о том, что этот орган - лишь помеха в самопознании и саморасширении - поверьте, он может стать нам и союзником, и другом, нужно только проявить чуточку интереса и уважения.
Префронтальная кора головного мозга(префронтальный кортекс, prefrontal cortex - PFC) получает входные сигналы (данные) от всех других областей коры. Основные функции PFC планирование и прямая реализация движений, когнитивного, аффективного и социального поведения во времени. Префронтальная кора головного мозга развивается на протяжении длительного времени, такое развитие позволяет PFC приобретать сложные когнитивные (познавательные) способности через опыт, но делает его восприимчивым (уязвимым) к факторам, которые могут привести к искаженному функционированию, что часто наблюдается при нейропсихиатрических расстройствах. Когда префронтальная кора головного мозга подвергается различным факторам внешней среды (экологическим событиям) во время своего развития, таким, как сенсорные стимулы, стресс, наркотики, гормоны и социальный опыт (включая как отношения с родителями, сверстниками и окружающими людьми) формирование префронтальной коры может развиваться по-разному.
Развитие префронтальной коры головного мозга отражает более чем простое развертывание генетического плана; скорее, это сложный процесс, отчасти напоминающий танец эмпирических и генетических факторов, формирующих мозг. Пред- и постнатальные экологические факторы (события) влияют или изменяют развитие мозга и, в конечном счете, отражаются на когнитивных способностях и поведении взрослого человека.
J. Kaas (1987) предположил, что у большинства млекопитающих имеется несколько основных областей коры головного мозга. К ним относятся первичные и вторичные зрительные и соматосенсорные области (V1, V2, S1, S2), по меньшей мере одна слуховая область и одна область вкуса, моторная область, переходная полоса коры, которая связывает амигдалу и гиппокамп с другими областями коры (периринальный, энторинальный кортекс - perirhinal cortex, entorhinal cortex) и область, называемая префронтальная корой (PFC). Определение сенсорных областей относительно просто, поскольку они получают унимодальный вход от сенсорных рецепторных систем (например, глаз, ушей, языка и пр), а выходы двигательной коры в конечном счете направляются через полисинаптические пути к эффекторным органам. Выходы всех областей коры также являются компонентами контуров обратной связи, через которые регионы коры головного мозга и подкорковые области мозга взаимно влияют друг на друга.
Префронтальная кора значительно больше у прииматов. По - видимому, расширение субрегионов PFC напрямую связано с расширением сенсорных зон. Следствием этого вывода является то, что префронтальная кора выполняет некоторую функцию в интеграции сенсорной информации из разных модальностей, и по мере обработки дополнительной информации PFC естественно увеличивается в своем объеме (расширяется). Несмотря на то, что детали поведения меняются, в общем, млекопитающие решают многие из проблем в своей повседневной жизни. Например, все млекопитающие обнаруживают и интерпретируют сенсорные стимулы, связывают эту информацию с прошлым опытом и генерируют поведенческие стратегии. Теории, анализирующие функции лобной доли сходятся в том, что PFC участвует во временной организации поведения. Общая идея заключается в том, что PFC поддерживает когнитивные функции, необходимые для организации поведения во времени и в контексте, при этом хорошим примером является социальное поведение. Сложность функций PFC наиболее заметна у людей и намного проще у млекопитающих, таких как грызуны; однако в каждом виде млекопитающих существуют общие для класса функции, требующие участия PFC. Можно с уверенностью предположить, что если ранний опыт изменит структуру и поведение PFC у лабораторных животных, этот опыт, вероятно, будет иметь еще больший эффект в более сложном варианте PFC, например, у людей.
Клетки, предназначенные для нервной системы, начинают формироваться около 3 недель после оплодотворения у человека, но созревание головного мозга не является полным, пока человек не достигнет своего четвертого десятилетия жизни. Короче говоря, нейроны формируются, мигрируют в соответствующий регион мозга, становятся зрелыми, образуют синапсы и принимают участие в развитии глии, которая образуют, как миелин, так и другие поддерживающие нейроны и выполняющие другие функции клетки (нейроглия). Из-за сложности организации мозга происходит "перепроизводство" в раннем возрасте нейронов и их связей, которые позже обеспечивают активность сетей нейронов. В человеческом мозге пик "синаптической плотности" достигается между 1 и 5 годами, в зависимости от области коры. По-видимому, существует "каудально-ростральный градиент", причем, задние (сенсорные) области достигают своего пика развития быстрее, чем большие по объему передние (PFC).
Две особенности развития головного мозга очень важны для понимания того, как опыт может изменить организацию коры мозга. Во-первых, плотность дендритов (dendritic spine density) , которая является приблизительным суррогатом числа возбуждающих синапсов на нейроне, в детстве в два-три раза больше, чем во взрослой жизни. Это перепроизводство синапсов прекращается, начиная с позднего детства, а в PFC оно продолжается до третьего десятилетия жизни. Во-вторых, перепроизводство шипиков является наибольшим в PFC, что указывает на наименьшую скорость элиминации синапса в этом регионе. Этот чрезвычайно ghjljk;bntkmysq период ликвидации синапса в PFC имеет свои последствия, которые важны для понимания влияния окружающей среды в период полового созревания на когнитивные способности взрослого человека. Тем не менее, период производства синапсов может быть столь же важным для понимания развития когнитивных и эмоциональных способностей взрослых, как более поздняя "обрезка" отростков и синапсов нейронов в подростковом возрасте. Именно в период до 2 -3 лет префронтальная кора головного мозга образует основные нейронные сети (схему) , которые позже будут лежать в основе более высоких когнитивных функций. Таким образом, опыт, полученный на раннем этапе жизни может формировать основную схему функционирования мозга, которая затем модифицируется в подростковом возрасте. Ранний опыт (негативный или другой) устанавливает траектории PFC и имеют "пожизненные" последствия для регулирования поведения.
Постоянные изменения в поведении и психологии человека в широком смысле слова, которые возникают в результате раннего опыта, скорее всего, опосредуются реорганизацией или усилением синаптических связей в определенных нейронных цепях, что обозначается термином "пластичность нейронов". Нейронную пластичность можно вывести из поведенческих, нейрофизиологических (электрофизиологических) , клеточных и молекулярных измерений, однако, большая часть исследований по пластичности была связана с изучением морфологии дендритов и дендритных шипиков. Подавляющее большинство синаптических входов на нейроны находятся на дендритах и шипиках, а количество синаптических сигналов, получаемых клеткой, зависит от количества доступной дендритной поверхности. По оценкам исследователей, более 90% возбуждающих синапсов находятся на дендритных шипиках; таким образом, исследователи сосредотачивались на плотности шипиков, находящихся на нейронах, которые можно количественно определить из ткани, окрашенной одним из многих методов Гольджи. В последнее время исследователи начали использовать эпигенетические методы измерения, которые включают как глобальное метилирование, так и экспрессию генов.
Одним из важных теоретических моментов развития мозга является то, что измерения плотности оси дендритов или экспрессии генов могут проявляться в виде своего увеличения или уменьшения в зависимости от конкретного опыта. Однако неясно, как это относится к изменениям в нейронных сетях. Принято считать, что чем больше синапсов лучше; однако, учитывая, что "обрезка" также является ключевым элементом развития, увеличение числа синапсов может впроследствии сказаться на неудачу при их сокращении ("обрезка") , что может быть функционально вредным для мозга. При синдроме Дауна плотность дендритов увеличивается, однако, морфология этой плотности (и, вероятно, функция) изменяется.
Когда исследователи начали изучать опытно-зависимые изменения в развивающемся мозге, было выссказано естественное предположение, что изменения в развитии мозга будут очевидны только в ответ на довольно значительные изменения в опыте. Теперь ясно, что даже довольно безобидный опыт может глубоко повлиять на развитие мозга и что диапазон опыта, который может изменить развитие мозга, намного больше, чем когда-то считалось. Кроме того, несмотря на то, что что сенсорные корковые области очень чувствительны к раннему опыту, недавно было показано, что префронтальная кора головного мозга, по меньшей мере чувствительна к широкому спектру стимулов. Когда младенцы подвергались воздействию разных стимулов, а позже изучались во взрослой жизни, они демонстрировали как повышенную двигательную способность, так и пространственное обучение, а также изменения в синаптической организации коре головного мозга. Несмотря на то, что точный механизм действия тактильной стимуляции неизвестен, можно предположить, что тактильная стимуляция приводит к увеличению производства нейротрофического фактора FGF-2 как в коже, так и в мозге. Ранее было обнаружено, что FGF-2 играет важную роль как в нейрогенезе, так и при созревании нейронов. Другим способом улучшения сенсорных и моторных функций является размещение животных в сложных условиях, в которых они могут взаимодействовать с изменяющейся сенсорной и социальной средой и увеличивать свою двигательную активность. В эксперименте этот тип опыта привел к увеличению длинны дендритов в пирамидальных клетках в различных областях коры.
8. Вы решили отправиться на пешеходную экскурсию за город. Перед началом маршрута внезапно испортилась погода, может пойти дождь, от которого укрыться будет негде. Всем, кто раздумал идти, возвращают деньги за билет. Вы будете среди тех, кто вопреки непогоде отправится на экскурсию?
9. Вам прописано десять сеансов неприятной лечебной процедуры. Вы пройдете весь курс до конца?
10. Вам пришло письмо, которое не требует немедленного ответа. Вы ответите на него сразу?
11. Если придется брать деньги в долг, вы вовремя их отдадите?
12. По телевизору идет ваша любимая передача, а вам срочно надо выполнить какое-то важное дело. Вы сделаете его, не прерываясь на телевизор?
13. Вы решили ежедневно делать гимнастику. Сможете ли не делать себе поблажек ни в выходные, ни в праздники и не отказываться от задуманного, ссылаясь на нехватку времени или еще какие-то обстоятельства?
14. Сдержите ли вы данное кому-то обещание, даже если выполнить его окажется трудно?
За каждый ответ «да» начислите себе 2 очка, за каждый ответ «может быть» – 1 очко и за каждый ответ «нет» – 0 очков. Подсчитайте общее количество набранных вами очков.
Если вы набрали от 0 до 14 баллов – ваша сила воли развита слабо.
Если вы набрали от 15 до 21 баллов – сила воли у вас развита средне.
Если вы набрали от 22 до 28 баллов – у вас хорошо развитая сила воля.
Как вам кажется, эта оценка соответствует действительности? Честно ли вы ответили на все вопросы? Не пытались ли, пусть неосознанно, приукрасить свое поведение?
Но сколько бы очков вы ни набрали – у вас есть потенциал для развития!
Можете гордиться собой, если выяснилось, что у вас сильная воля, но все равно ведь и у вас наверняка есть слабости, о которых вы знаете. Кроме того, даже сильная воля может стать еще сильнее и приносить вам еще больше радости и удовольствия от жизни.
Ну а если результаты теста не такие радужные – не спешите отчаиваться, лучше скажите себе, что именно сегодня для вас начинается новая жизнь, в которой вы будете по-другому относиться и к себе, и к обстоятельствам, и к жизненным задачам, и к своим целям, и к желаниям, и к возникающим на пути трудностям. Вы начинаете дорогу к себе новому – волевому, сильному человеку, который не сбивается с выбранного пути и всегда добивается своего.
А теперь давайте поговорим о природе такого качества, как сила воли, и о том, как и почему она поддается тренировке.
Где живет сила воли. Префронтальная кора
Сила воли – это одна из функций нашего мозга. Мозг поддается тренировке. Более того – мозг с готовностью откликается на те новые задачи, которые мы перед ним ставим. Сила воли, как свойство мозга, не исключение. Ведь тренируя силу воли, мы тем самым тренируем и головной мозг, а точнее, развиваем его лобные доли .
Ученые уже давно выяснили, что именно лобные доли головного мозга отвечают за процессы, связанные с саморегуляцией и самоконтролем. А воля, как мы уже выяснили, имеет непосредственное отношение к самоконтролю. И если у животных лобные доли отвечают только за контроль движений и положений тела, то у человека их функции гораздо богаче – именно с помощью лобных долей мы регулируем свое поведение, свои мысли, чувства и эмоции. Более того, именно благодаря лобным долям мы осознаем, кто мы есть. Лобные доли отвечают за наше ощущение собственной идентичности, они позволяют нам осознать свою индивидуальность, ответить на вопрос «Кто я?».
Животные не задают себе таких вопросов. Животные не планируют своих действий и не контролируют свое поведение при помощи разума. На это способен лишь человек. Вот почему у человека по сравнению с животными лобные доли более развиты и гораздо сложнее устроены. Представьте себе: у большинства хищных животных они едва намечены, у приматов развиты сильнее, а у человека занимают почти треть от всего объема больших полушарий мозга! Такой дар мы получили в процессе эволюции – лобные доли развились именно благодаря тому, что у человека появилась необходимость в таком качестве, как сила воли.
Но особое значение для нашей силы воли имеет кора лобных долей, или, как ее еще называют, префронтальная кора . Это передняя часть мозга, которая расположена в области лба – точнее, прямо за лобной костью. Некоторые исследователи называют ее «командным пунктом» и даже «топ-менеджером» нашего мозга. И не случайно – это наиболее высокоразвитая часть мозга, которая, собственно, и делает нас человеком разумным.
Вот основные качества, за которые отвечает префронтальная кора:
Способность планировать свои действия,
Умение контролировать свои импульсы,
Способность запретить себе делать что-то плохое или вредное,
Организованность и самодисциплина,
Настойчивость и целеустремленность,
Способность осознавать и исправлять ошибки,
Способность отдавать себе отчет в своих словах и действиях,
Способность управлять своими эмоциями,
Способность принимать решения.
Почему самоконтроль может ослабевать
Именно с помощью префронтальной коры мы можем отличать важное от второстепенного, вредное от полезного – по сути дела, разбираться в том, «что такое хорошо и что такое плохо», и на основе сделанных выводов принимать решения и осуществлять те или иные действия.
Что интересно, префронтальная кора всегда подает нам точные сигналы относительно того, что для нас правильно, а что нет. Может, вы заметили, что, съедая лишний кусок торта, несмотря на диету, или отлынивая от занятий физкультурой, или откладывая на завтра важное дело, вы испытываете нечто вроде угрызений совести? Ну или по крайней мере понимаете, что ведете себя неправильно. Так проявляется работа префронтальной коры. Она изо всех сил пытается направить нас на «путь истинный» и оградить от ошибочных действий и решений. И мы всегда слышим ее сигналы. Другое дело, что не всегда им следуем!
Это происходит тогда, когда влияние префронтальной коры ослабевает. Часто это происходит под воздействием стресса , к которому эта область мозга очень чувствительна. Мы способны к самоконтролю, к обузданию сиюминутных страстей и эмоциональных импульсов, к принятию решений и разумному планированию действий благодаря тому, что нейроны (нервные клетки) префронтальной коры связываются между собой и образуют нейронные сети. По нейронной сети передаются сигналы, которые и определяют наше подконтрольное разуму поведение. Но в случае стресса в организме выделяется множество биохимических веществ, которые нарушают, а то и полностью блокируют передачу сигналов между нейронами. Деятельность префронтальной коры ослабевает. А поскольку «свято место пусто не бывает», то на авансцену тут же выступают другие, более древние участки нашего мозга – те самые, которые формируют инстинкты, страхи, неконтролируемые эмоции и импульсы.
Вот почему в состоянии стресса мы порой начинаем бояться того, чего бояться не следует, делаем ошибки в самых простых вещах и совершаем неразумные поступки. Вот почему стресс способен сделать нас ленивыми и безвольными.
Давайте перечислим, какие еще проблемы поджидают нас из-за снижения активности префронтальной коры:
Рассеянность, неумение сосредоточиться;
Склонность совершать поступки, о которых мы позже сожалеем;
Неорганизованность;
Подверженность необоснованным страхам;
Неадекватность в выражении эмоций (когда полная бесчувственность сменяется неконтролируемыми вспышками без видимых причин);
Склонность совершать одни и те же ошибки – наступать на одни и те же грабли из-за неумения делать выводы и учиться на опыте;
Неумение правильно оценивать обстановку;
Конфликтность;
Подавленность, депрессивность, негативный настрой.
Большинство из этих навыков основано на подавлении, торможении поведения ради благополучия других людей. Но навыки эти зависят также от развития головного мозга, от хорошо развитой префронтальной коры головного мозга, которая и играет затормаживающую роль. А развитие этой части мозга очень зависит от взаимоотношений - при отношениях, полных любви, будут выделяться опиаты, которые будут способствовать росту этой части мозга. Тот тип детско-родительских отношений, который способствует развитию мозга, также способствует обучению регуляторным стратегиям. Возможно, на развитие префронтальной зоны коры головного мозга может негативно повлиять генная мутация, однако неоспоримых доказательств этому практически нет. При этом последствия влияния на процесс развития социального опыта зафиксированы документально, и это влияние не вызывает сомнений.
Слабо развитая префронтальная зона коры была обнаружена при разных состояниях, в том числе и при депрессии. Если эта зона мозга недостаточно развита, механизмы самоконтроля, способность успокоиться и чувствовать свои связи с другими людьми остаются незрелыми. Ребенок-интроверт будет стремиться скрыть свои чувства и отчаянно стараться понравиться окружающим для того, чтобы его нужды были удовлетворены, направленный вовне будет стремиться сделать свои чувства заметными для окружающих, производя на них впечатление, или будет забирать у других то, что ему нужно, не обращая внимания на их чувства. В обоих случаях ребенок не будет ждать нормального отклика и понимания со стороны других. Обе стратегии происходят из одной и той же сложности в понимании и распознавании своих чувств и потребностей. Есть одна интересная гендерная особенность при выборе стратегий: женщины чаще более склонны к депрессии, в то время как мужчины выбирают путь агрессии. Важно, впрочем, сказать, что этот выбор не является предопределенным.
Адриан Рейн исследовал головной мозг 41 убийцы и проводил сравнения с мозгом 41 человека из контрольной группы, состоявшей из людей того же возраста и пола. Он обнаружил, что у убийц префронтальная кора функционировала с нарушениями. Те части мозга, которые обычно участвуют в социальном взаимодействии, эмпатии и самоконтроле, были недоразвиты. При недостатке раннего эмоционального опыта, который позволил бы им получить необходимые навыки, плохой работе структур мозга, которая не способствовала хорошему усвоению таких навыков, эти люди, по сути, были инвалидами, инвалидность которых не вкдна невооруженным взглядом, людьми, которым приходилось рассчитывать на свои примитивные реакции для того, чтобы достичь того, что им нужно. Они убивали скорее импульсивно, а не планировали хладнокровно свои действия, будучи не в состоянии контролировать свое поведение (Рейн и др., 1997а).
ПРИНУЖДАЮЩИЕ РОДИТЕЛИ
В связи с тем что указанные ключевые области мозга достигают своего критического уровня развития в период между 1 и 3 годами, к четырехлетнему возрасту становится понятно, какие дети недостаточно усвоили нравственные принципы и кому недостает сознательности. Те четырехлетние дети, которые усвоили то, что награда может быть отложенной (и о них в связи с этим можно сказать, что префронтальная кора у них развита хорошо), были признаны более компетентными в установлении и поддержании социальных связей, и они лучше справлялись со стрессом. Однако те четырехлетние дети, родители которых часто принуждали их к чему-то, демонстрировали недостаток нравственности и сознательности. Они не могли почувствовать себя в шкуре другого. Они не могли представить себе то, как их действия повлияют на других; отчасти это происходило потому, что никто не делал этого в отношении к ним, но еще и от того, что у них не было власти над собственными действиями, которые было необходимо остановить в интересах других людей. Томпсон и Венабле были не в состоянии представить ни страдания, которые они причинили двухлетнему Джеймсу Балгеру, ни боль переживаний, доставленных его семье. Они были отрезаны от чувств других людей, озабочены своими собственными потребностями отомстить за жестокость и пренебрежение со стороны их родителей и братьев.
Родители принуждают своих детей к чему-то силой, так как они не знают, что еще можно сделать при возникающих в семье конфликтах. Они сами не были обучены тому, как управлять своими чувствами, используя надлежащие стратегии. Как и родители людей с пограничным расстройством личности, они легко выходят из себя при детском плаче и требованиях. Принуждающий родитель и сам может обладать очень чувствительным или реактивным темпераментом и при этом не владеть в достаточной мере средствами управления такого рода возбуждением. Вместо того чтобы использовать свои реакции в качестве базы для эмпатии, отождествляя себя со своим ребенком и управляя таким образом возбуждением ребенка, агрессивные родители могут стремиться уничтожить источник такого возбуждения. Они пытаются сделать это, оставляя ребенка и отвергая его чувства, либо, взбешенные, наказывают ребенка за то, что у него возникают такие переживания.
Будущие проблемы можно предсказать, наблюдая за семьей в период от 6 до 10 месяцев ребенка, но не исходя из типа темперамента ребенка, так как поведение матери связано с типом темперамента ребенка. Те матери, которые не готовы поддерживать коммуникацию с ребенком постоянно, не способны принять потребности своего ребенка, а также возлагающие достижение своих целей на ребенка, скорее всего, помогают ему взрастить будущую агрессию и приводят его к нарушению поведения. Это можно считать причиной таких проблем, если стиль жизни матери можно квалифицировать как высокорисковый в смысле отсутствия поддержки для ребенка. Юные матери, матери в депрессии, матери с зависимостями, матери- одиночки - особенно те, у кого в семейной истории были случаи насилия любого рода, - более склонны демонстрировать враждебность и отвергать ребенка в его желании общаться. Их дети в этом случае сталкиваются с дилеммой, встающей перед человеком, зависимым от того, кто его не слушает, - они не знают, приблизиться к ней, чтобы найти удовлетворение своим потребностям, или избегать ее.
Если ситуацию не изменить, все продолжается и в более старшем детском возрасте (1–3 года), когда мать и ребенок становятся взаимно агрессивными и отвергающими друг друга. Родитель, которому сложно справляться с собственными чувствами, раздражителен и склонен взрываться в гневе, испытывая стресс от воспитания ребенка. Мать переносит на ребенка свои сложности по управлению и своими чувствами, и чувствами ребенка, часто обвиняя во всех своих бедах ребенка. Она редко хвалит его за какое-то должное поведение или помогает ему выстроить тот самый самоконтроль, от отсутствия которого страдает. Если ребенок не смог выстроить какой-то работающей стратегии, которая подразумевает сохранение дистанции между ним и матерью, а также умение скрывать свои чувства, что является обычным вариантом действий в таком случае, он (или она) может оказаться смущенным и запутанным - чаще всего он будет стараться избегать ее, но иногда искать с ней контакта, испытывая сильное расстройство. У таких детей часто бывает очень высокий уровень кортизола.
По мере взросления, если проблема не разрешается, родителям все труднее наладить связь с ребенком. Проблемы, которые становятся очевидными к 2-летнему возрасту, сохраняются. Уже в 2-летнем возрасте отсутствие положительных эмоций и чувств является достаточным для того, чтобы привести к проблемам в дальнейшем (Бельски и др., 1998). В сочетании с жестоким родительством результатом становятся сложности в регуляции, которые делают ребенка беспокойным, негативно настроенным, неспособным к концентрации. К 11-летнему возрасту такие проблемы оборачиваются более явным антисоциальным поведением, по крайней мере у мальчиков. Проблема является очень серьезной и затрагивающей большое количество детей - около 6 % детей школьного возраста в будущем нарушат общественный порядок.
Ребенок, у которого были требовательные, критикующие родители, применявшие принуждение и физическое наказание, также попадает в группу риска по заболеваниям сердца. Рей Розенмен и Мейер Фридман были зачинателями метода Тип А, который в настоящее время претерпел множество усовершенствований в результате проведенных исследований. Ключевой особенностью этого типа была признана установка на враждебность по отношению к другим и ожидание того, что с тобой будут плохо обращаться, что в итоге может привести к параноидальному, подозрительному и беспокойному поведению. Реакция на стресс у людей этого типа гиперактивна, и симпатическая нервная система находится в состоянии возбуждения. У таких людей обнаруживается высокий уровень норадреналина (у преступников он также высок). Норадреналин может привести к повышению кровяного давления и высокой нагрузке на сердце, но он также повреждает стенки артерий, что позволяет холестерину откладываться на них и вызывать закупорку. Человек, который так сильно реагирует на стресс, со сжатыми челюстями, всегда готовый к отпору, испытывает сложности в активации парасимпатической нервной системы, которая ответственна за его успокоение. В связи со всеми перечисленными особенностями, такой тип регуляторной стратегии связан с проблемами с сердцем. Высокий уровень норадреналина также блокирует работу части иммунной системы, макрофагов, что может также объяснить результаты недавних исследований, в которых говорится, что Тип А склонен к язвенным колитам, мигреням, раку, герпесу и проблемам со зрением.
Вот что еще было обнаружено в отношении эмоциональной регуляции. Недавнее исследование пожилых чернокожих людей, проведенное Харбургом и его коллегами (1991), показало, что те, кто выражал свой гнев, хлопал дверями и угрожал окружающим, имели высокое кровяное давление, в то время как те, кто сдерживал свой гнев и пытался разрешить свои сложности с окружающими, показывали значительно более низкое кровяное давление.
Когда жесткий стиль родительства подразумевает также физические наказания и битье, конечным итогом в дальнейшей жизни часто становится агрессивное поведение в школе. Ребенок все время ожидает насилия со стороны окружающих, вот почему он и сам не испытывает сомнений в необходимости его использования. Он видит враждебность там, где ее и нет, от того, что его чувства в этой сфере крайне обострены. В этом смысле дети тех, кто применяет насилие, учатся применять его сами. Они не знают, как еще можно разрешить конфликты с другими и как справиться со своими негативными чувствами.
Из книги видно, как мало ребенок получил адекватной регуляции; он страдал от стресса с самого младенчества. В ответ на это он стал дерзким, демонстративно неповинующимся и придерживался принципа - «всяк за себя». Как он говорил своей жене, ему стала привычна физическая (неизбежно и эмоциональная) боль. На физиологическом уровне, как я полагаю, возможно в головном мозге таких детей, происходит следующее: организм привыкает к высоким уровням кортизола и подавляет, блокирует рецепторы на основании того, что они больше не нужны. Так как стресс за каждым углом, нет никакой необходимости «поддавать жару», повергая организм в состояние боязненного ожидания, как это происходит с депрессивно настроенными людьми, он и так всегда в таком состоянии. Низкий уровень кортизола был обнаружен у тех мальчиков, которые подвергались насилию с самого раннего возраста (МакБернетг и др., 2002), увеличивая вероятность того, что результатом хронического плохого обращения станет агрессивное поведение.
Билли Коннолли привык жить на грани. Он стал рисковым парнем. Одна из его детских игр называлась «самоубийственный прыжок» со здания на здание. Он разыгрывал жестокие шутки, которые могли повлечь физические увечья, например ударяя других людей электрическим током. Все выглядело так, как будто он пытался проиграть те ощущения, которые он испытывал при общении с другими людьми, пытался удостовериться, что его тело не было для него помехой и он мог вынести любое насилие. Но неизбежно получалось так, что и к телам других людей он не испытывал никакого уважения, способный задать жару и жестко ответить людям, в случае если его провоцировали, что случалось нередко, если верить Стивенсон. Другими словами, он был беспокойным забиякой. История Билли типична для преступной личности.
Так почему же Билли Коннолли стал известным комедийным актером, а не отъявленным головорезом? Возможно, его отчуждение от людей смягчалось эмоциональными инвестициями других людей в него. Так, его теплые и любящие отношения с его старшей сестрой Флоренс подарили ему человеческую доброту. Она всегда его защищала. Он также занимался мужскими видами деятельности, которые находились в рамках закона, - он тренировался вместе со скаутами, что для него было очень важно. Через скаутов он познакомился с мужчиной, представителем среднего класса, который искренне и с удовольствием болтал с ним, пока Билли чистил его ботинки; он чувствовал себя нужным. У него были учителя, которыми он восхищался, они были веселыми и умными. Во время профессиональной практики в подростковом возрасте он познакомился с пожилыми сварщиками, работавшими на верфи, которые были остры на язык и весело шутили; его собственные способности вовремя находить нужное слово явно развились в ходе такого общения, даровав ему положительное внимание со стороны других людей. Включая теплые взаимоотношения с Флоренс, такой опыт оказался достаточным для того, чтобы Билли смог выстроить связи с другими людьми. Раннее ощущение отвергнутости, которое было потенциальным источником антисоциального поведения, смягчилось этими позитивными взаимоотношениями.
История диджея Голди пестрит похожими событиями. Оставленный своей тяжело пьющей матерью в трехлетием возрасте, скитавшийся между детскими домами и интернатами, Голди рассказывал журналистке Линн Барбер, что на месте его детства зияет пустота и что он в какой-то момент переключился в «режим выживания», нападая на всех и все подвергая встречается попыток рассмотреть причину такого поведения в плохом обращении в детском возрасте. Вместо того чтобы признать, что корни уходят в младенчество и раннее детство, все фокусируются на том, чтобы что- то сделать с текущим проблемным поведением. По сути, в моду входит жесткое обращение с теми, кто нарушает общественный порядок, попытки обучить их вести себя лучше, принуждение к ответственности за их действия. Одна либерально настроенная журналистка писала, что с хулиганов нужно «сбить спесь» и что ее уже тошнит от этого психологического раздутого пузыря об их низкой самооценке (Тойнби, 2001). Другими словами, она не смогла найти в себе никакого сочувствия к людям, которые причиняют так много вреда и несчастий другим людям. Хотя это именно то отношение, к которому привыкли эти мальчики. Их проблема в том, что они никогда не получали сочувствия от родителей. Их чувства и потребности всегда игнорировались. Их били и оскорбляли, когда они вступали в любой конфликт с родителями. Им пришлось подавлять свой гнев, имея таких властных родителей.
Именно в этом гневе и ярости таится проблема для общества, им некуда выплеснуться. Если гнев не находит выражения, им не управляют, если он не переключен на что-то другое в нужное время, он не может просто испариться. Он остается в организме и ждет своего времени. Когда новые обстоятельства вызывают ярость и ее можно более безопасно выразить, так как ее провокатор менее силен и могуществен, чем родитель, ярость находит выход. Чрезмерно сильные реакции, выбирающие в качестве жертв сверстников или более слабых взрослых, проявляются потому, что ребенка никогда не учили управлять такими чувствами и они никогда не были под надежным контролем. Билли Коннолли все время находился в состоянии внутренней борьбы с целью контролировать свои чувства и однажды нашел утешение в алкоголе. Существует значительное пересечение между совершением преступлений и употреблением алкоголя или наркотиков, так как это все растормаживает поведение. Но ребенок, с которым плохо обращались или которым пренебрегали, не научен сдерживать чувства с целью сохранения наиболее ценных для него взаимоотношений или самооценки, которой недостает. Он не чувствует, что его ценят другие, не сдерживаем оценками со стороны других людей. Он сдерживает чувства только в случае страха, и когда он перестает испытывать страх, то позволяет им проявиться.
Печально известный болотный убийца Ян Брейди убивал детей, с которыми он знакомился просто на улице. В своей переписке с писателем Колином Уилсоном он пишет о своей жажде мести. Он был незаконнорожденным и был отдан матерью на усыновление. Это раннее отвержение, а также несчастливая жизнь в приемной семье и создали фон жизни Брейди. Очень умный, он всегда чувствовал себя чем-то второсортным и неспособным раскрыть свой потенциал. Он считал, что мир к нему несправедлив, особенно после того, как ему было вынесено условное наказание за помощь другу на фруктовом рынке в загрузке грузовика, которая на самом деле оказалась воровством. Согласно Уилсону, эта несправедливость превратила его в настоящего ненавистника всего и вся, который не верил ни во что хорошее. Когда он убил первого ребенка из числа своих многочисленных жертв, он выкрикнул в небеса: «На, получи, мерзавец!», как если бы Бог предал его, и он вымещал таким образом всю свою месть (Уилсон, 2001).
Пока ребенок зависим от родителей, он не может в полной мере мстить им, так как риск потери родителей угрожает существованию, но также важна и его психологическая зависимость. Пока ребенок зависим, он не может в полной мере осознать себя как личность. В то время как большинство из нас формируют представление о себе через взаимодействие с другими людьми и исходя из их реакций на нас, и из того, что они нам говорят, чувство «я» ребенка, которое только возникает, в гораздо большей степени настроено на тех взрослых, которые играют наиболее важную роль в его жизни. Психологическое выживание зависит от сохранения взаимоотношений с этими людьми любой ценой и от принятия их представления о нас, неважно, насколько оно негативно. Даже мягкие формы отказа могут оказывать продолжительное воздействие на развивающееся самосознание ребенка. Мать одного моего клиента говорила, что она любит его, как это делают все матери, но он ей не нравится. Это окрашивало его чувства о себе самом на протяжении всей его молодости и вплоть до зрелого возраста. Другой моей клиентке говорили, что она не та личность, которая вызывает теплоту в окружающих. Оба эти клиента страдали от хронической депрессии во взрослом возрасте. Но когда родители бьют своих детей или обращаются с ними с открытой враждебностью, как это было в случае Билли Коннолли, они явным образом доносят до ребенка сообщение о том, что он бесполезен и плох, как об этом и свидетельствовал Билли.
Некоторые недавние исследования Мэри Ротбарт предполагают, что ребенок, который становится агрессивным в ответ на плохое обращение со стороны родителей, может быть младенцем с более направленным во внешний мир темпераментом (Ротбарт и др., 2000). Это дети, которые более склонны стремиться к другим людям, изучать какие-то предметы, улыбчивые и смешливые активные младенцы. Их порывы могут быть сильными, контроль над которыми возможен только в случае хороших отношений с родителями. Если такие дети выстраивают надежную привязанность со своими родителями, они научаются принимать ценности родителей и сдерживать себя. Как мы знаем, положительная связь также способствует формированию способности мозга к сдерживанию.
В негативных взаимоотношениях такие дети становятся беспокойными, не способными настойчиво продолжать исполнение задачи, гиперактивными - так как их энергия выплескивается наружу в разные стороны, не находя какого-то конкретного направления. Когда другие пытаются направить или контролировать их в манере принуждения и страха, они терпят неудачу, так как такие дети относительно бесстрашны и становятся очень негативно настроенными. Как я уже говорила ранее, если такие дети не овладевают навыками самоконтроля к трехлетнему возрасту, их поведение будет иметь тенденцию оставаться проблемным на протяжении всего детства, и существует большая вероятность того, что и в дальнейшем они будут совершать правонарушения (Каспи и др., 1996).
Исследования Ротбарт также показывают, что те дети, которые более осторожны в сближении с другими людьми и с опаской подходят к новым предметам, легче подавляют свои импульсы и в меньшей степени склонны становиться нарушителями общественного порядка. Эти дети гораздо более управляемы страхом, потому что они чувствительны ко всему незнакомому и неприятному. В рамках тонких детско-родительских отношений, которые предполагают бережное отношение, такие дети могут стать наименее строптивыми и самыми эмпатичными личностями. Если же их привязанность ненадежна, то они могут стать беспокойными и склонными к грусти, как некоторые из моих клиентов, страдающих от депрессии, либо они могут стать демонстративно дерзкими и демонстрировать оппозиционное, вызывающее поведение (Ротбарт и др., 2000).
Антисоциальное поведение по сути своей - это стремление достигать своих целей без оглядки на других людей. Оно предполагает отчуждение от других людей и неверие в приятные человеческие взаимоотношения. Это не может быть определено генетически, как не может определяться генетически недостаточный самоконтроль. Все, что могут гены, - предоставить сырой материал: это может быть импульсивный, направленный вовне тип личности, или осторожный, чувствительный тип личности, или какая-то комбинация этих наклонностей. Но вот что действительно важно: удается ли родителю соответствовать той или иной наклонности темперамента, которая соответствует потребности ребенка, и может ли родитель установить надежные, любящие отношения, которые смогут стать для ребенка основой для построения дальнейшей социальной дисциплины. Ребенок, который хочет разрешить свой конфликт с папой или подождать мороженого, чтобы доставить удовольствие маме, это ребенок, который уверен в своих взаимоотношениях с родителями. Этот ребенок вряд ли будет нуждаться в социализации через страх и наказание, так как он уже в этом возрасте учится понимать, какое воздействие он оказывает на других людей, и учится думать об их чувствах. Это происходит от того, что взрослые, которые о нем заботятся, откликались на его чувства и убедили его в том, что их взаимоотношения - источник удовольствия и комфорта и потому об их сохранении лучше позаботиться.
