Литературно-языковая норма, ее кодификация и распространение. Языковая норма и ее кодификация

Лет пятнадцать назад я случайно оказался у телефона, когда на нашу кафедру позвонил референт заместителя министра культуры СССР и попросил проконсультировать его начальника. Какой же вопрос задал мне замминистра? Он сказал: «У нас есть журнал «Советская эстрада и цирк». Здесь говорят, что это неправильное название: получается, что цирк не советский». Я успокоил заместителя министра, сказал, что цирк тоже советский и что именно так, в единственном числе, принято употреблять определение в подобных случаях. Я привёл хрестоматийный пример из И.С.Тургенева: «Дикий гусь и утка прилетели первыми», вспомнил, что в партийных документах всегда писали: «советская печать, радио и телевидение». Последний пример показался моему собеседнику особенно убедительным, и мы попрощались. Через несколько минут опять позвонил референт и возмущенно спросил: «Почему вы устанавливаете такую норму?»
Формулировка вопроса очень показательна. Она свидетельствует о непонимании объективного характера литературных норм. Люди, не имеющие специальной филологической подготовки, полагают, что нормы устанавливают языковеды – составители словарей и авторы книг по культуре речи. Это совершенно неверно.
Приведу несколько примеров. КаталОг или катАлог? ИнженЕры или инженерА? Согласно закону или согласно закона? Как правильно? Современные словари рекомендуют первые варианты. Почему? Кто это решает? Лингвисты? Может быть, всё-таки они диктуют языковые нормы? Нет, нормы литературного языка никто не придумывает, они не зависят от чьего-либо индивидуального вкуса.
Языковая норма - это то, как принято говорить и писать в данном обществе в данный период. Никто не может ввести в обиход какое-нибудь слово или, наоборот, что-то запретить в языке, изъять из него. Нормы складываются постепенно, сами по себе, в языковой практике людей, обладающих высокой речевой культурой: писателей, ученых, журналистов. Не по прихоти языковедов мы должны говорить каталОг, инженЕры, согласно закону. Дело в том, что другие варианты противоречат речевому обычаю, не соответствуют традиционному употреблению этих слов интеллигентными людьми. А словари и грамматики лишь отражают то, что независимо от лингвистов сложилось в литературном языке. Это очень хорошо понимал А.С. Пушкин, который еще в 1833 г. писал: "Грамматика не предписывает законов языку, но изъясняет и утверждает его обычаи" .
Изданию любого словаря или справочника предшествует долгая и кропотливая работа. Ученые с помощью разнообразных методов изучают, как говорят и пишут многие образованные люди: в каких значениях они употребляют слова, как их произносят, склоняют или спрягают, какие они используют слова и конструкции в зависимости от условий речи (ведь то, что уместно, скажем, в разговоре с друзьями - например, читалка, быстренько, у меня есть чем писать, будет звучать странно в научном докладе).
Получив таким образом представление об объективно сложившихся в литературной речи традициях, языковеды закрепляют их в словарях, справочниках, грамматиках в виде правил, рекомендаций и тем самым охраняют эти традиции, делают их обязательными для всех нас, говорящих на литературном языке, где бы мы ни жили. Такая фиксация объективно существующих литературных норм называется кодификацией (от латинского слова codex - "книга").
Последовательное разграничение понятий нормы и кодификации впервые было проведено в трудах ученых Пражского лингвистического кружка. В это объединение языковедов, существовавшее в Праге до Второй мировой войны, входили и выдающиеся российские ученые: С.О.Карцевский, Н.С.Трубецкой и P.O.Якобсон. С пражцами творчески были связаны П.Г.Богатырёв, Г.О.Винокур, Е.Д.Поливанов, Б.В Томашевский, Ю.Н.Тынянов.
Ученые Пражского лингвистического кружка считали, что нормы присущи не только литературному языку, но и любому жаргону или говору. "То, что и здесь имеет место определенный нормированный, закономерный комплекс, - писал Б.Гавранек, - лучше всего выявляется в том, что отклонения от этого комплекса воспринимаются как нечто ненормальное, как отступление от нормы". Я помню, как в одной из деревень Архангельской области, где я был в диалектологической экспедиции, женщины смеялись над своей подругой, отступившей от присущих их говору норм.
Итак, свои нормы есть в любом языковом коллективе. Но кодифицируются только литературные нормы. Только они охраняются кодификацией. Когда мы говорим, что литературный язык - это язык нормированный, то мы как раз и имеем в виду кодификацию литературных норм. Кодификация обращена к носителям языка. Поэтому "Словарь русских народных говоров" (М., Л., СПб., 1965-1994) или "Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона" (М., 1992) нельзя считать кодификацией. Лингвистическое описание литературного языка, просторечия, диалекта или жаргона, адресованное узкому кругу специалистов, не ориентированное на носителей данного языка, просторечия, диалекта или жаргона и, следовательно, не оказывающее никакого воздействия на их речевую практику, не является кодификацией. Кодификация же влияет на речевую практику. Например, мне хочется употреблять форму шоферА (им.пад. мн.ч.), но кодификация квалифицирует ее как просторечную и рекомендует другой вариант - шофЁры. И я сознательно, под воздействием кодификации, отказываюсь от формы шоферА и буду употреблять шофЁры, шофЁров и т.д. Здесь вступает в действие "фактор социального престижа - важный внеязыковой стимулятор и "регулировщик" нормативных установлений и оценок". Я предпочитаю вариант "шофЁры", потому что тот круг людей, с которым я хотел бы ассоциироваться, всегда использовал именно этот вариант, он также традиционен для печати, радио и телевидения.
Терминологическое разграничение понятий нормы и кодификации необходимо для того, чтобы не скатываться к пониманию нормы как диктата лингвистов. Целесообразность такого разграничения можно показать на следующих примерах.
Нормы литературного языка складываются стихийно, кодификацию же делают люди, а они могут ошибиться. Так, словарь-справочник "Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка" под ред. К.С. Горбачевича рекомендует произносить начальный согласный в слове "тембр" мягко, даёт даже запретительную помету: "не [тэ]мбр". Но это противоречит языковому опыту каждого из нас и данным других словарей. В "Орфоэпическом словаре русского языка" под ред. Р.И. Аванесова варианты произношения слов "действенный", "свойственный" и подобных с мягкими согласными "с" и "т" в суффиксе "-ств-" квалифицируются как предпочтительные, а варианты с твердыми согласными - как допустимые, хотя совершенно очевидно, что первые, старомосковские, варианты давно устарели. Факты подобного рода можно отнести к курьёзам кодификации, однако это не должно вызывать у нас скептического отношения к словарям, которые всё-таки в подавляющем большинстве случаев дают нам добротный, проверенный материал.
Жизнь языка динамична. Его нормы хоть и медленно, но постоянно меняются (лексические нормы меняются быстрее, чем произносительные и грамматические). Иногда возникает такая ситуация, когда норма изменяется, а кодификация остается прежней, старой, т.е. кодификация отстаёт от нормы. Когда отмечалось восьмидесятилетие Дитмара Эльяшевича Розенталя, много лет возглавлявшего кафедру стилистики русского языка факультета журналистики Московского университета, юбиляра приветствовали дикторы радио. Они пели шуточные куплеты на мотив цыганского романса. В них были такие строки:
Ты подарил фольгУ нам
И отменил ракУрс.
Что имели в виду дикторы? Вы это поймёте, если найдёте эти слова в словарях. Дело в том, что все словари до самого недавнего времени рекомендовали произносить "фОльга" и "ракУрс". Дитмар Эльяшевич разрешил дикторам произносить эти слова так, как их произносят все нормальные люди, т.е. он изменил кодификацию, сделал ее соответствующей норме. Но разве мы можем утверждать, что Дитмар Эльяшевич изменил норму? Нет, норма изменилась стихийно, по объективным причинам. Сознательно же была обновлена кодификация.
Языковеды не спешат узаконивать какое-либо новшество. Они, наоборот, стараются, пока есть возможность, удержать, сохранить старую норму. Это объясняется самой сущностью, назначением кодификации как средства языковой политики.
Под языковой политикой понимается сознательное, целенаправленное воздействие общества, т.е. его специально предназначенных для этого институтов, на функционирование и развитие языка. Например, в сферу языковой политики в многоязычных странах входит решение вопроса о придании тому или иному языку статуса государственного, создание условий для развития культуры, образования на национальных языках разных народов, разработка алфавитов для бесписьменных языков, усовершенствование орфографии.
Одна из важнейших целей языковой политики - сохранение культурного наследия нации, передача его от поколения к поколению. Достижению этой цели и призвана служить кодификация норм литературного языка. "Если бы литературное наречие, - писал выдающийся русский языковед A.M.Пешковский, - изменялось быстро, то каждое поколение могло бы пользоваться лишь литературой своей да предшествовавшего поколения... Но при таких условиях не было бы и самой литературы, так как литература всякого поколения создаётся всей предшествующей литературой. Если бы Чехов уже не понимал Пушкина, то, вероятно, не было бы и Чехова. Слишком тонкий слой почвы давал бы слишком слабое питание литературным росткам. Консерватизм литературного наречия, объединяя века и поколения, создает возможность единой мощной многовековой национальной литературы".
В поэме В.В. Маяковского "Облако в штанах" рифмуются слова "паркете" и "Гете" ("гЕти"):
Что мне до Фауста,
феерией ракет
скользящего с Мефистофелем в небесном паркете!
Я знаю -
гвоздь у меня в сапоге
кошмарней, чем фантазия у Гете!
Этот стих спаян звуковой перекличкой "паркете" - "в сапоге" - "у Гете" ("гЕти"). Иногда школьные учителя, сталкиваясь с подобными случаями, объясняют их как искажение слова поэтом в угоду рифме. Это, конечно, не так. В.В. Маяковский был профессиональным поэтом, и ему не нужно было уродовать наш язык, чтобы какое-нибудь слово укладывалось в размер, рифмовалось. Рифма "паркете" - "гети" свидетельствует о том, что в начале XX века еще возможен был русифицированный вариант произношения фамилии немецкого поэта. М.В.Панов в своей "Фонетике" цитирует строки из "Евгения Онегина":
Он с лирой странствовал на свете...
Под небом Шиллера и Гете... -
и объясняет, что в пушкинскую эпоху еще не было особой произносительной подсистемы заимствованных ("инокультурных") слов, какая есть в современном русском языке (ведь многие заимствованные слова мы произносим совсем не так, как исконные). "Фамилия немецкого поэта Гёте могла произноситься или с точным соблюдением немецкой фонетики... (иноязычные вставки в русскую речь были общеприняты), или в совершенно русифицированном виде... Рифма Пушкина требует этого второго произнесения, и тогда она точная..."
Но как же сегодня произносить эти стихи Пушкина и Маяковского? Как бы мы их ни читали - соблюдая современную норму или старую, будет плохо. Эти стихи разрушены. Разрушены из-за того, что изменилась норма.
"Словарь ударений для работников радио и телевидения" с пятого издания рекомендует "орфографическое" произношение слова "дождь" - "дошть" , тогда как ранее в эфире господствовал старомосковский вариант - "дощ" - и эту норму можно было еще сохранять. Очень скоро мы забудем, что такое произношение было возможно, оно нам будет казаться таким же странным, как "гети". И еще какие-то стихи окажутся разрушенными. Например, будет разрушена точная рифма в стихах А.А. Ахматовой "Смерть поэта" (о Б.Л.Пастернаке):
Умолк вчера неповторимый голос,
И нас покинул собеседник рощ.
Он превратился в жизнь дающий колос
Или в тончайший, им воспетый дождь.
"Так тяжело может отразиться на судьбе поэтических текстов изменение произносительных норм. Они умирают, если изменений становится много (представьте стихотворение, в котором оказалось разрушенным большинство рифм!).
Архитектурный памятник тоже разрушает время; его реставрируют... При резком изменении произносительных норм реставрация поэтического текста невозможна. (Речь идет о его реставрации для живого восприятия, а не для учёных целей.) Это - более жестокое воздействие времени, это - непоправимая порча. Вот почему задача разумного орфоэпического воздействия на язык - не торопиться принять, узаконить, рекомендовать произносительное новшество". Этот вывод М.В.Панова, касающийся кодификации произношения, можно распространить на кодификацию всех литературных норм: в языковой политике вообще прогрессивен традиционализм.
Итак, кодификация делает литературный язык стабильным, помогает ему как можно дольше оставаться самим собой, объединять говоривших и говорящих на нём людей во времени. "Совершенство литературного языка - в единстве норм речи отцов и детей, прадедов и правнуков". Отсюда вытекает основная трудность кодификации - поиски золотой середины: сохранение культурно-языковых традиций должно разумно сочетаться с принятием тех новшеств, которые стали устойчивыми и широко распространёнными в речи образованных людей нашего времени.
В современном эфире господствуют так называемые допустимые варианты произношения и ударения. По шкале нормативности, предложенной в «Орфоэпическом словаре русского языка» под редакцией Рубена Ивановича Аванесова, допустимый вариант – это «менее желательный вариант нормы» по сравнению с основным, образцовым. Различие между образцовым и допустимым вариантами можно показать на следующем примере. В одной из программ «Апокриф» (телеканал «Культура») участвовала Светлана Моргунова – диктор Центрального телевидения, профессионал высочайшего класса. Когда один из участников передачи произнёс: «Мы создАли…», Моргунова его немедленно поправила: «СОздали!». Реакция опытного диктора очень показательна: вариант сОздали – образцовый, элитарный, а создАли – допустимый. С помощью словарной пометы «допустимо» языковеды идут навстречу носителям языка, они будто говорят им: «Ну ладно, произносите, раз вам так этого хочется». Действительно, допустимые варианты почти не компрометируют говорящих. Легко объяснить языковые закономерности, обусловливающие высокую частотность этих вариантов.
Современный русский язык унаследовал из древнерусского языка ударение на окончании в существительных, сочетающихся с числительными два, три, четыре, оба: два часА, два шагА, два рядА, две сторонЫ. Это реликтовые формы именительного падежа двойственного числа (эти формы употреблялись в древнерусском языке, когда речь шла о двух, трёх или четырёх предметах), воспринимаемые современным языковым сознанием как формы родительного падежа единственного числа. Сейчас варианты с ударением на окончании, как в приведённых примерах, постепенно вытесняются вариантами с ударением на корне. В наибольшей степени это касается словосочетания обе стороны, часто звучащего в информационных программах, но, как правило, произносимого журналистами по-новому - с ударением на корне. Мне кажется, что в данном случае еще можно удержать старую норму. А почему это следует делать, я пытался объяснить в этой работе. Зачем убивать нормы, связывающие нас с культурным наследием России? Нужно отдавать себе отчёт в том, что, например, "Слово о полку Игореве" как художественный текст для нас в значительной степени потеряно: даже самый лучший его перевод, такой как перевод Н.А. Заболоцкого, - это уже произведение Н.А.Заболоцкого. Только люди, безразличные к судьбам русской культуры, могут спокойно относиться к тому, что языковые нормы слишком быстро меняются.
В заключение мне бы хотелось призвать журналистов в своём речевом поведении строже следовать научным рекомендациям: чаще обращаться к словарям, изучать специальные работы, а обучаясь профессии, больше внимания уделять занятиям по языку. Тогда русская речь в эфире и на страницах газет сможет вернуть себе былой статус авторитетного образца.
При решении проблемы выбора варианта для эфира остаётся в силе старый добрый совет Рубена Ивановича Аванесова: надо «почаще заглядывать в авторитетные словари и справочные пособия». При всех издержках, которые есть в лексикографическом деле, словари в подавляющем большинстве случаев дают выверенные, обоснованные рекомендации.
Использованная литература
1. Пушкин А.С. Сочинения в трех томах. Т.З. М., 1986, с.491.
2. См. сборник "Пражский лингвистический кружок". М., 1967.
3. Гавранек Б. Задачи литературного языка и его культура. - В кн.: Пражский лин-
гвистический кружок, с.339.
4. Ицкович В.А. Очерки синтаксической нормы. М., 1982, с. 11.
5. Скворцов Л.И. Теоретические основы культуры речи. М., 1980, с. 105.
6. Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка. Сло-
варь-справочник под ред. К.С. Горбачевнча. Л., 1974, с.440.
7. Орфоэпический словарь русского языка. Под ред. Р.И. Аванесова. М., 1997, с.116,
509.

8.Пешковский A.M. Объективная и нормативная точка зрения на язык. - В кн.: Пеш-
ковский A.M. Избранные труды. М., 1959, с.55.
9.Маяковский В.В. Избранные произведения в двух томах. Т.2. М., I960, с. 13.
10.Панов М.В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979, с. 199.
11.Агеенко Ф Л., Зарва М.В. Словарь ударений для работников радио и телевидения.
Под ред. Д.Э. Розенталя. Изд. 5-е. М., 1984, с. 131.
12.Ахматова А.А. Стихи и проза. Л., 1977, с.412.
13.Панов М.В.,указ. соч.,с.199, 200.
14.Там же, с. 199.
15. Аванесов Р.И. Русское литературное произношение. М., 1984, с. 221.

. Норма – это частота употребления и то, как эта норма утверждается авторитетами. Грубое нарушение нормы ведёт к отторжению от коллектива. Когда происходит разделение языковых средств по функциональным сферам, усложняются представления говорящих о правильном и неправильном в речи. Главный признак нормы – существование у говорящих «языкового идеала».

Между отдельными нормами (литературный язык и диалекты, литературный язык и просторечие) существуют зоны, где происходит взаимоотношение и взаимопроникновение разных норм. Существуют колебания, варианты.

Творóг – твóрог кофе (м.р.) – кофе (ср.р.)

Норма языка зависит от:

1. Степени распространённости конкурирующего варианта

Закреплённость нормы зависит от того, соответствует ли она определённым тенденциям развития языка.

Языковые нормы обязательны для говорящих.

Кодификация – сведéние определённых норм, правил в словари, в грамматики, в справочники, в учебники. Кодификация позволяет упрочить в сознании говорящих норму литературного языка. Кодификация свойственна только литературному языку, но не всякий литературный язык обладает ей. В начале норма существует только в текстах. В результате кодификации норма литературного языка представлена двупланово – в текстах и в виде перечня правильных слов

Литературная норма отличается рядом важных свойств: она едина и общеобязательна для всех говорящих на данном языке; она консервативна и направлена на сохранение средств и правил их использования, накопленных в данном обществе предшествующими поколениями. В то же время она не статична, а, во-первых, изменчива во времени и, во-вторых, предусматривает динамическое взаимодействие разных способов языкового выражения в зависимости от условий общения (последнее свойство нормы называют ее коммуникативной целесообразностью).

Единство и общеобязательность нормы проявляются в том, что представители разных социальных слоев и групп, составляющих данное общество, обязаны придерживаться традиционных способов языкового выражения, а также тех правил и предписаний, которые содержатся в грамматиках и словарях и являются результатом кодификации. Отклонение от языковой традиции, от словарных и грамматических правил и рекомендаций считается нарушением нормы и обычно отрицательно оценивается носителями данного литературного языка.

Стилистические нормы - это приемы и средства, помогающие наиболее точно и образно-эмоционально выразить мысль. К искажениям стилистических норм относятся: неточная передача мысли, громоздкость, неблагозвучие, неудачный порядок слов в предложении, неудачное использование выразительных и изобразительных средств языка.

Литературный язык - обработанная форма общенародного языка, обладающая в большей или меньшей степени письменно закреплёнными нормами; язык всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме.

Литературный язык - наддиалектная подсистема (форма существования) национального языка, которая характеризуется такими чертами, как нормативность, кодифицированность, полифункциональность, стилистическая дифференцированность, высокий социальный престиж в среде носителей данного национального языка. Достояние всех, кто владеет его нормами. Он функционирует как в письменной, так и в разговорных формах. Язык художественной литературы (язык писателей), хотя обычно ориентируется на те же нормы, заключает в себе много индивидуального, необщепринятого. В разные исторические эпохи и у разных народов степень близости литературного языка и языка художественной литературы оказывалась неодинаковой.

Литературный язык - общий язык письменности того или иного народа, а иногда нескольких народов - язык официально-деловых документов, школьного обучения, письменно-бытового общения, науки, публицистики, художественной литературы, всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме, чаще письменной, но иногда и в устной. Вот почему различаются письменно-книжная и устно-разговорная формы литературного языка, возникновение, соотношение и взаимодействие которых подчинены определенным историческим закономерностям.

Литературный язык - это исторически сложившаяся, осознанная обществом, языковая система, которая отличается строгой кодификацией, однако подвижная не статичная, которая охватывает все сферы деятельности человека: сфера науки и образования - научный стиль; общественно-политическая сфера - публицистический стиль; сфера деловых отношений - официально-деловой стиль.

Представление о «закреплённости» норм литературного языка имеет известную относительность (при всей важности и стабильности нормы она подвижна во времени). Нельзя представить себе развитую и богатую культуру народа без развитого и богатого литературного языка. В этом большое общественное значение самой проблемы литературного языка.

Среди лингвистов нет единого мнения о сложном и многогранном понятии литературного языка. Некоторые исследователи предпочитают говорить не о литературном языке в целом, а о его разновидностях: или о письменно-литературном языке, или о разговорно-литературном языке, или о языке художественной литературы и т. д.

Литературный язык нельзя отождествлять с языком художественной литературы. Это разные, хотя и соотносительные понятия.

Историческое соотношение литературного и народного языков

В эпоху феодализма у ряда народов мира в качестве письменного литературного языка употреблялся чужой язык: у иранских и тюркских народов - классический арабский; у японцев и корейцев - классический китайский; у германских и западнославянских народов - латинский; в Прибалтике и Чехии - немецкий, в России - до XVIII века церковнославянский язык, развивавшийся на основе старославянского языка (в отличие от народного древнерусского).

Литературный и национальный языки

Существует различие между литературным языком и национальным языком. Национальный язык выступает в форме литературного языка, однако не всякий литературный язык сразу становится национальным языком. Национальные языки, как правило, формируются в эпоху капитализма.

О русском литературном языке (см. История русского литературного языка) можно говорить уже с начала XVII века, тогда как национальным языком он становится в первую половину XIX века, в эпоху А. С. Пушкина.

Памятники французского литературного языка известны с XI века, но лишь в XVII-XVIII веках наблюдается процесс постепенного становления французского национального языка.

В Италии литературный язык заявил о себе уже в творчестве Данте, но только во 2-й половине XIX века, в эпоху национального объединения Италии, происходит формирование её национального языка.

В язык художественной литературы входит: диалекты, городские просторечия, молодежный и профессиональный жаргон, арго - и все это составная часть Общенародного (национального) языка.

Взаимоотношение с диалектами

Особую проблему представляет соотношение и взаимодействие литературного языка и диалектов. Чем устойчивее исторические основы диалектов, тем труднее литературному языку лингвистически объединить всех членов данной нации. Диалекты до сих пор успешно конкурируют с литературным языком во многих странах мира, например в Италии, в Индонезии.

Понятие литературного языка обычно взаимодействует с понятием языковых стилей (см.: стилистика (лингвистика)), бытующих в границах каждого литературного языка.

Языковой стиль - это разновидность литературного языка, сложившаяся исторически и характеризующаяся определённой совокупностью признаков, часть из которых может повторяться и в других стилях, но определённое их сочетание и своеобразная их функция отличает один стиль от другого.

В современной лингвистике термин «норма» понимается в двух значениях: во-первых , нормой называют общепринятое употребление разнообразных языковых средств, регулярно повторяющееся в речи говорящих (воспроизводимое говорящими), во-вторых, предписания, правила, указания к употреблению, зафиксированные учебниками, словарями, справочниками.

Языковые нормы (нормы литературного языка, литературные нормы) - это правила использования языковых средств в определенный период развития литературного языка, т.е. правила произношения, правописания, словоупотребления, грамматики. Норма - это образец единообразного, общепризнанного употребления элементов языка (слов, словосочетаний, предложений).

Нормы, общие для устной и письменной речи, касаются языкового содержания и построения текстов. Лексические нормы, или нормы словоупотребления, - это нормы, определяющие правильность выбора слова из ряда единиц, близких ему по значению или по форме, а также употребление его в тех значениях, которые оно имеет в литературном языке.

Лексические нормы отражаются в толковых словарях, словарях иностранных слов, терминологических словарях и справочниках.

Соблюдение лексических норм - важнейшее условие точности речи и ее правильности.

Грамматические нормы делятся на словообразовательные, морфологические и синтаксические. Грамматические нормы описаны в "Русской грамматике" подготовленной Академией наук, в учебниках русского языка и грамматических справочниках.

Словообразовательные нормы определяют порядок соединения частей слова, образования новых слов.

Словообразовательной ошибкой является употребление несуществующих производных слов вместо существующих производных слов с других аффиксом, например: описывание характера, продажничество, беспросвет, произведения писателя отличаются глубизной и правдивостью.

Морфологические нормы требуют правильного образования грамматических форм слов разных частей речи (форм рода, числа, кратких форм и степеней сравнения прилагательных и др.). Типичным нарушением морфологических норм является употребление слова в несуществующей или несоответствующей контексту словоизменительной форме (проанализированный образ, царящиеся порядки, победа над фашизмами, назвал Плюшкина прорехом). Иногда можно услышать такие словосочетания: железнодорожная рельса, импортная шампунь, заказной бандероль, лакированный туфель. В этих словосочетаниях допущена морфологическая ошибка - неправильно оформлен род имен существительных.

Синтаксические нормы предписывают правильное построение основных синтаксических единиц - словосочетаний и предложений. Эти нормы включают правила согласования слов и синтаксического управления, соотнесения частей предложения друг с другом с помощью грамматических форм слов с той целью, чтобы предложение было грамотным и осмысленным высказыванием. Нарушение синтаксических норм имеется в следующих примерах: читая ее, возникает вопрос; Поэме характерен синтез лирического и эпического начал; Выйдя замуж за его брата, никто из детей не родился живым.

Стилистические нормы определяют употребление языковых средств в соответствии с законами жанра, особенностями функционального стиля и - шире - с целью и условиями общения.

Немотивированное употребление в тексте слов другой стилистической окраски вызывает стилистические ошибки. Стилистические нормы зафиксированы в толковых словарях в качестве специальных помет, комментируются в учебниках по стилистике русского языка и культуре речи.

Стилистические ошибки состоят в нарушении стилистических норм, включении в текст единиц, не соответствующих стилю и жанру текста.

Наиболее типичными стилистическими ошибками являются:

• стилистическая неуместность (зацикливается, царский беспредел, пофигист, любовный конфликт обрисован во всей красе - в тексте сочинения, в деловом документе, в аналитической статье);
• употребление громоздких, неудачных метафор (Пушкин и Лермонтов - два луча света в темном царстве; Этим цветам - посланникам природы - неведомо, что за буйное сердце бьется в груди под каменными плитами; Имел ли он право отрезать эту ниточку жизни, которую не сам подвесил?);
• лексическая недостаточность (Меня до глубины волнует этот вопрос);
• лексическая избыточность (Он их будит, чтобы они проснулись; Надо обратиться к периоду их жизни, то есть тому периоду времени, когда они жили; Пушкин - поэт с большой буквы этого слова);
• двусмысленность (Во время того, как Обломов спал, многие готовились к его пробуждению; Единственное развлечение Обломова - Захар; Есенин, сохраняя традиции, но как-то не так любит прекрасный женский пол; Все действия и отношения между Ольгой и Обломовым были неполными).

Нормы орфографии - это правила обозначения слов на письме. Они включают правила обозначения звуков буквами, правила слитного, дефисного и раздельного написания слов, правила употребления прописных (заглавных) букв и графических сокращений.

Нормы пунктуации определяют употребление знаков препинания.

Средства пунктуации имеют следующие функции:

отграничение в письменном тексте одной синтаксической структуры (или ее элемента) от другой;

фиксация в тексте левой и правой границ синтаксической структуры или ее элемента;

объединение в тексте нескольких синтаксических структур в одно целое.

Нормы орфографии и пунктуации закреплены в "Правилах русской орфографии и пунктуации" (М., 1956), единственном наиболее полном и официально утвержденном своде правил правописания. На основе указанных правил составлены различные справочники по орфографии и пунктуации, наиболее авторитетными среди которых считается "Справочник по орфографии и пунктуации" Д.Э. Розенталя, неоднократно переиздававшийся, в отличие от самого официального свода правил, изданного дважды - в 1956 и 1962 гг.

Орфоэпические нормы включают нормы произношения, ударения и интонации. Соблюдение орфоэпических норм является важной частью культуры речи, т.к. их нарушение создает у слушателей неприятное впечатление о речи и самом говорящем, отвлекает от восприятия содержания речи. Орфоэпические нормы зафиксированы в орфоэпических словарях русского языка и словарях ударений. Интонационные нормы описаны в "Русской грамматике" (М., 1980) и учебниках русского языка.

Толковый словарь. Наиболее полные сведения о слове даёт толковый словарь. Современным нормативным толковым словарём является толковый словарь русского языка С.И.Ожегова и Н.Ю.Шведовой. Он служит руководством к правильному употреблению слов, правильному образованию слов, правильному произношению и написанию. Из всего многообразия лексики современного русского языка в этот словарь отобран основной её состав. В соответствии с задачами словаря в него не включались: специальные слова и значения, имеющие узкопрофессиональное употребление; диалектные слова и значения, если они не используются достаточно широко в литературном языке; просторечные слова и значения с ярко выраженной грубой окраской; устаревшие слова и значения, вышедшие из активного употребления; собственные имена.

После толкования значения слова в необходимых случаях даются примеры, иллюстрирующие его употребление в речи. Примеры помогают точнее понять значение слова и способы его применения. В качестве примеров даются короткие фразы, наиболее употребительные сочетания слов, а также пословицы, поговорочные, обиходные и образные выражения, показывающие употребление данного слова.

Сервис и туризм - Учебное пособие (Волчкова И.М.)

§ 2. норма, ее виды, принципы кодификации

Правильность - основное коммуникативное качество речи, обеспечивающее взаимопонимание собеседников. Правильность речи – это соответствие языковым нормам на всех уровнях языка.

Под нормой понимают общепринятое употребление языковых средств, иными словами, совокупность правил, упорядочивающих употребление языковых средств в речи индивида. Норма обязательна как для устной, так и для письменной речи. она охватывает все стороны языка. Норма изменчива и в то же время консервативна; она обязательна для всех, поэтому создается и поддерживается коллективными усилиями всех говорящих.

Нормы могут быть императивными (строго обязательными) и диспозитивными (допускающими выбор). Императивная норма не допускает вариантности в выражении языковой единицы, регламентируя только один способ ее выражения. Например: их, кладет, звонИт, играть роль. Нарушение императивной нормы расценивается как слабое владение языком. Диспозитивная норма допускает варианты (стилистические или нейтральные), регламентируя несколько способов выражения языковой единицы. Вариантность в употреблении одной и той же языковой единицы часто является отражением переходной ступени от устаревшей нормы к новой. Например: твОрог – творОг, базар – рынок.

В соответствии с основными уровнями языка и сферами использования языковых средств выделяются следующие типы норм.

1. Орфоэпические (произносительные) нормы связаны со звуковой стороной литературной речи, ее произношением.

2. Акцентологические нормы определяют вариант ударения. Ударение в русском языке свободное и подвижное.

3. Лексические нормы – это правила использования слов и фразеогизмов в соотвествии с их значением и особенностями лексической сочетаемости. Нарушение лексических норм приводит к искажению смысла высказывания.

4. Словообразовательные нормы требуют соблюдения правил сочетания морфем и образования слов в соответствии с законами языка.

5. Грамматические нормы связаны с использованием морфологических форм разных частей речи (морфологические нормы) и синтаксических конструкций (синтаксические нормы).

Морфологические нормы – это правила образования грамматических форм слов (форм рода, числа, падежа имен существительных, прилагательных, числительных и местоимений, а также форм глаголов и причастий).

Синтаксические нормы регламентируют построение и использование в речи синтаксических конструкций, предусмотренных системой языка (порядок слов в предложении, правила согласования главных и второстепенных членов предложения, употребление причастных и деепричастных оборотов).

6 Стилистические нормы регулируют употребление речевых средств в различных сферах литературно-нормированного общения в зависимости от контекста и речевой ситуации.

7. Орфографические нормы связаны с правильным написанием слов.

8. Пунктуационные нормы регулируют постановку знаков препинания.

Задание 103. Прочитайте слова и словосочетания, определите, какая из норм современного русского литератруного языка нарушена. Исправьте ошибки.

Заказать в гостинице бронЮ, покласть, убеждать о том, оденьте пальто, квАртал, звОнит, шампунью, красивая тюль, крупный банкнот, новое евро, благодаря пожарам, оплатить за работу, делать привилегии кому-либо, играть первостепенное значение, вопреки указания шефа, приехать с города, занять звание чемпиона, контролировать за ходом лечения, выразить свой ответ, идти один за одним, он похож с сестрой, указать о недостатках, взаимное уважение друг друга, колоссально маленькая цена, чрезвычайно значительная функция.

Задание 104. Прочитайте тексты. Выделите признаки языковой нормы, сущность и принципы кодификакации норм литертурного языка.

ПОИСКИ КРИТЕРИЕВ ПРАВИЛЬНОЙ РЕЧИ

Известно, что наряду с вариантами, допускаемыми нормами литературного языка, существует и множество отклонений от нормы, как принято говорить, речевых ошибок. Причем в большинстве случаев, такие отступле­ния не случайны, а обусловлены либо непоследователь­ностями и противоречиями во внутренней системе ли­тературного языка, либо воздействием внешних факторов (территориальных или социальных диалектов и т. д.). В 1929 г. швейцарский ученый Анри Фрей в составлен­ной им «Грамматике ошибок» справедливо отметил, что многие ошибки, в сущности, закономерны и подсказыва­ются аналогией или другими системными проявлениями живого языка.

Таким образом, и добрые всходы, и сорные травы про­израстают на одном и том же поле. Каждый нормализа­тор-практик (в том числе и учитель русского языка) поставлен перед труднейшим вопросом: как отделить про­дуктивные и полезные новообразования от речевых оши­бок, если причины появления и тех и других иногда сов­падают? Где критерии разграничения правильного и не­правильного?

Некоторые исследователи полагают, что основным признаком правильной речи служит сама устойчивость, стабильность языковой формы. Однако, как это уже сле­дует из признания динамической теории нормы, данный критерий не является надежным. Хотя в целом язык "(а за ним и норма) действительно изменяется медленно, постепенно, есть немало случаев резкого сдвига нормы, совершающегося при жизни одного поколения. Напри­мер, в Словаре Ушакова еще рекомендовалось произношение беспроволо[шн]ый телеграф <…>.

Было бы также опрометчиво целиком опираться лишь на степень употребляемости, распространенности той или иной языковой формы. Конечно, количественные показатели весьма существенны при анализе языка и нормативной оценке. Особенно ценными представляются результаты подлинно массовых социолингвистических обследований. Но нельзя абсолютировать формально-числовые данные, полагаться при установлении нормы только на статистику. В ряде случаев, как подчеркивает Ф. П. Фи­лин, решающими оказываются не количественные, a культурно-исторические факторы. Ударение ква*ртал, например, является весьма распространенным (статистически, возможно, и преобладающим). Однако литератур­ная норма оберегает традиционный вариант кварта*л. <…>

Для <…> языкознания неприемлемы эстетиче­ские и прагматические теории, провозглашенные некото­рыми зарубежными лингвистами. Так, согласно лингвоэстетической концепции профессора романской филоло­гии в Мюнхенском университете К. Фосслера, главным признаком правильной речи служит «чувство вкуса», ин­дивидуальная интуиция. Но еще в 1911 г. русский языко­вед В. И. Чернышев справедливо писал: «Стилистические мерки и вкусы существуют для известного времени и -меняются так же, как меняется язык» (Правильность и чи­стота русской речи. - Избранные труды, т. I. M., 1970, с. 444). Нет нужды доказывать, что интуиция и субъектив­ное ощущение (чувство вкуса) - весьма ненадежные советчики при нормативных оценках общеязыковых яв­лений.

Нельзя согласиться и с прагматической теорией, предложенной другим немецким языковедом - Г. Клау­сом, который в книге «Сила слова» высказывает мысль о том, что нормы языка лишены всякой ценности с точки зрения истины (а следовательно, и не нуждаются в науч­но-историческом осмыслении). <…>

Соотношение нормы и системы языка стало особенно привлекать научное внимание после работ известного за­рубежного лингвиста Э. Косериу (Синхрония, диахрония и история. - В кн.: Новое -в лингвистике, вып. III. M., 1963, и др.). Согласно этой теории, система охватывает «идеальные формы реализации определенного язы­ка, то есть технику и эталоны для соответствующей язы­ковой деятельности» и как бы отвечает на вопрос, как можно сказать, используя потенциальные возможности данного языка. Действительно, знание системы позволя­ет судить о языковом новшестве научно, объективно, рассматривая его как реализацию определенной возмож­ности, заложенной в системе. К сожалению, даже такой подход не гарантирует нас от ошибок при разграниче­нии: «норма» - «ненорма». Например, в современной устной (особенно профессиональной) речи весьма рас­пространены формы лектора, лекторов (вместо лекторы, лекторов). Система русского литературного языка в са­мом деле открывает возможность образования форм на -а(-я) у существительных мужского рода, имеющих уда­рение не на последнем слоге (ср.: доктор-доктора, ди­ректор- директора). Таким образом, с точки зрения системы форма лектора правильна, однако она еще ни­как не может быть признана нормативной.

Широкой популярностью среди исследователей поль­зуется критерий нормы, предложенный в 1948 г. Е. С. Истриной: «Норма определяется степенью употреб­ления при условии авторитетности источников» (Нор­мы..., с. 19). Действительно, ссылка на литературные* примеры - обычный прием для доказательства правиль­ности того или иного выражения. Картотеки цитат из классической и советской литературы составляют есте­ственную и наиболее надежную базу современных нор­мативных словарей. Конечно, при анализе текстов необ­ходимо учитывать и развитие языка, и мотивированные художественным замыслом отступления от общелитера­турных норм, и возможность небрежного, невниматель­ного отношения или ошибок диалектного характера, которые встречаются даже у авторитетных писателей и поэтов (ср. у Твардовского: с подвезенным зерном вм. подвезённым; у Грибачева: завклуб вм. завклубом; у "Г,.Тэсс: командировочный инженер вм. командирован­ный; у А. Гусева: яблоней вм. яблонь и т. п.). - "Авторитет источника, таким образом, может оказать и плохую услугу при нормализации речи. Поэтому для установления нормы на основе наблюдений над текста-м-и художественной литературы необходимо, с одной сто­роны, привлечение широкого и разнообразного по жан­рам круга источников, а с другой стороны, критическое отношение к тексту и строгое разграничение собственно авторской речи и имитации языка персонажей. <…>

Таким образом, норма литературного языка - слож­ное, диалектически противоречивое и динамическое яв­ление. Оно слагается из многих существенных признаков <…> и опирается на 3 основные признака: 1) регулярную употребляемость (воспроизводимость) данного способа выражения; 2) соответствие этого способа выражения возможностям системы литературного языка (с учетом ее исторической перестройки); 3) общественное одобрение регулярно воспроизводимого способа выражения (причем роль судьи в этом случае обычно выпадает на долю писате­лей, ученых, образованной части общества). Как двуликий Янус, норма обращена и к языковому прошлому, озаренному доброй культурной традицией, и к настоящему, которое поддерживается полезными свойствами новообразований и продуктивными тенденциями развития литературного языка.

(К.С. Горбачевич. Нормы современного русского литературного язык. М.,1978)

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ТЕРМИНЫ КУЛЬТУРЫ РЕЧИ

КАК НАУЧНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ

Понятия «культура речи» («культура языка») и «язы­ковая норма» («норма литературного языка», «литератур­ная норма», «языковой стандарт» и т. п.) являются обще­языковыми в том смысле, что они сходным образом опре­деляются в различных современных литературных языках, обозначая в целом однотипные результаты нередко доста­точно разных и своеобычных объективно-исторических процессов языкового развития.

Норма языка - центральное понятие теории культуры речи. Вместе с тем это одна из сложнейших проблем, мно­гомерность и разноплановость которой определяются фак­торами объективно-историческими, культурно-социологи­ческими и собственно лингвистическими, т. е. внутриязы­ковыми.

Недостаточная изученность самого объекта в теорети­ческом плане отражается прежде всего в неустойчивости внутренней противоречивости терминологических определений.1

В отечественных работах по культуре речи - теоретического и практического характера - литературная норма (или нормы) определяется нередко чисто внешними по отношению к языку признаками: традиционность, степень употребления, авторитетность источника и т. п. Показательны в этом отношении определения термина «норма» в словарях лингвистической терминологии. Например, О. С. Ахманова в определении нормы выделяет два значения: 1) принятое речевое употребление языко­вых средств, совокупность правил "(регламентации); 2) язык, противопоставляемый речи как система (инвари­ант и т. п.), определяющая все многообразие речевых реа­лизаций. Таким образом, если второе значение толкует норму как язык-систему (т. е. как бы снимает саму теоре­тическую проблему нормы), то в первом определении можно как будто бы усматривать неразличение объектив­ной нормы и ее отражения в нормативных словарях, посо­биях, грамматиках и т. п.

У Д. Э. Розенталя и М. А. Теленковой норма опреде­ляется как «наиболее распространенные из числа сосуще­ствующих, закрепившиеся в практике образцового исполь­зования, наилучшим образом выполняющие свою функ­цию языковые (речевые) варианты».

Здесь также не все ясно. Каким образом «распростра­ненность» соотносится с «образцовостью использования», о какой «практике» и о каких «функциях» идет речь? Определяя «норму» через «варианты» (сводя норму к ва­риантам), авторы не устанавливают статуса нормы, не оп­ределяют ее внутренней сущности, места в структуре языка. Можно было бы понять это определение как общелингвистическую категорию (норма вне зависимости от литературности / нелитературности), однако обращение к «образцовому» использованию как будто не позволяет этого сделать. Более того, определяя термин «литератур­ный язык» (с. 165), авторы начинают с того, что это - «нормализованный язык, обслуживающий разнообразные культурные потребности народа...»

Интересно, что в словаре О. С. Ахмановой понятие нор­мативности (в отличие от нормы) неявным образом вклю­чает в себя оценочный подход (англ. prescriptive "предписательный, appreciative "предпочтительный").

Оценочный (или аксиологический) аспект в разной степени присутствует в описании, исследовании или прос­том обращении к языковой (литературной) норме.

<…> Понятие языковой кодификации (или кодификации нормы), в отличие от объективно-теоретического описания структуры, медленно, но неуклонно входит в научный оби­ход и превращается постепенно в лингвистический термин. <…>

Обычно термин «кодификация» употребляется как си­ноним «нормализации»; ср. в словаре Ахмановой: «Нор­мализация. Установление нормы» (с. 271). Есть, однако, попытки разграничить эти термины и сами понятия.

В. А. Ицкович предложил считать нормализацией (ис­ходя из системных отношений этого термина) не простое описание нормы, или ее кодификацию в строгом смысле слова, а только «активное вмешательство в языковой про­цесс, например, введение определенных терминов и отказ от других, как нежелательных по каким-нибудь причинам» .

Отмечая полезность такого разграничения в целом, следует сказать все же, что настоящего и строгого проти­вопоставления «нормализации» и «кодификации» в этом случае не происходит. Противополагаясь по степени ак­тивности (или «осознанности») друг другу, понятия «ко­дификация» и «нормализация» оказываются в отношении соподчиненности: последняя является частью первой. На практике «нормализация» в предложенном выше понима­нии называется обычно «стандартизацией» (в широком смысле слова: установление ГОСТа, упорядочение терминосистемы, официальное переименование и т. п.).

При всех возможных недостатках термина «нормали­зация» (вызывающего, как полагает Ицкович, ложные ас­социации с термином «норма») он в известном смысле более приемлем в общем употреблении, так как прямо сиг­нализирует о явлениях нормативности. С другой стороны, термин «кодификация» на русской почве так или иначе связывается с большой категоричностью (в связи с ас­социациями со словом «кодекс»), предполагает императив­ность оценок и требований, их чуть ли не законодатель­ную обязанность, что, как известно, не всегда оправды­вается в сфере нормативной лингвистической практики.

Вместе с тем терминология нормы права дает и другое полезное для языкознания разграничение - деление кодифицируемых норм на императивные (обязательные) и диспозитивные (восполнительные, применяемые в тех случаях, когда вопрос не урегулирован соглашением сторон). Императивные нормы в языке - это обязательные реализации, вытекающие из возможностей структуры. Нарушение их в речи выводит говорящего (или пишущего) за пределы родного языка (ср. нарушения норм спряжения, склонения, согласования в грамматическом роде, числе и т. п.). Диспозитивные нормы в языке - это те рекомендации, которые даются с опорой на структуру (структурные отношения) или выступают как следствие тех или иных теоретических или культурно-исторических предпосылок <…>.

Императивные нормы меняются вместе с языком, и в плане кодификации можно говорить о более или менее полном их описании. Диспозитивные - уточняются, видоизменяются или отменяются при очередных попытках (или в очередные этапы) кодификации.

Различие этих двух типов норм в современных нормативных словарях отражают два типа помет: предупредительные «не», «неправильно», «недопустимо», с одной стороны, и «допустимо», «устарелое» (или «устаревающее»), «и», «специальное», «в профессиональной речи» и т. п. – с другой.

(Л.И. Скворцов. Теоретические основы культуры речи. М.,1980)

Итальянские сюрпризы.

Вообще-то жители знаменитого «сапога» туристами избалованы. Ведь в Италии есть что посмотреть. Говорят, что здесь находится 70 \% шедевров мировой архитектуры. Поэтому ясно, что многие приедут к итальянцам в гости даже в том случае, если хозяева поселят их в брезентовой палатке с удобствами у входа, если эта палатка будет натянута у подножья Колизея. Это, конечно, преувеличение, однако об особенностях отдыха в Италии неплохо бы все-таки знать. Это нужно знать хотя бы для того, чтобы сразу дать понять себе, за чем, собственно говоря, вы прибываете в эту страну.

Вообще-то использовать Италию по сценарию «отдых на море» довольно глупо. Гораздо более подойдут Турция и Кипр, а для тех, кто более жаждет дорого оплаченного одиночества, настоящей удачей и неожиданным сюрпризом станет отдых на пустынных пляжах тропических островов.

В Италии стоит не валяться на пляжах, а исступленно ездить по стране и осматривать ее. Иоганн Вольфганг Гете, тот прямо пообещал: «Кто хорошо видел Италию, и особенно Рим, тот никогда больше не будет совсем несчастным».

Есть в Италии четыре «жемчужины», увидеть которые необходимо: 1) Рим с его древними развалинами и музеями Ватикана, 2) Флоренция, без которой невозможно представить себе итальянское Возрождение, 3) Пиза, с ее вечно падающей башней, 4) Венеция – ирреальный город мостов и каналов, который мечтают посетить буквально все.