Движение человека вне действия может быть предметом изучения лишь физиологии двигательного аппарата. Движения, особенно так называемые произвольные, обычно служат для выражения действий, посредством которых осуществляется поведение; поэтому свойства движений могут быть по большей части поняты, лишь исходя из этих действий. Сама физиология двигательного аппарата того или иного животного может быть генетически понята и объяснена лишь из его поведения, на основе его биологии. Специфические же особенности движений человека обусловлены тем, что его моторика - специфически человеческие движения руки - вырабатывалась в процессе труда, в целесообразных действиях, направленных на предмет и приспособленных к воздействиям на него посредством орудий. Труд, в процессе которого человек стал пользоваться орудиями, внёс в моторику человека коренные качественные изменения. В труде при пользовании орудиями человеческая рука должна быть включена в систему движений, которые определяются функциями и закономерностью движения орудия. «Производственная логика» движений, идущая от предметов, подчиняет себе и преобразует естественную «логику» движений, идущую от моторных функций организма, от естественной игры мышц. Орудия являются не только продолжением, удлинением или дополнением естественных органов человека, в процессе действия орудиями изменяются сами закономерности, которым подчиняются движения. Когда человек работает, пользуясь орудиями, он не просто включает дополнительное средство в систему движений своих органов; он в известной мере включает движения своих органов, своей руки в систему движений орудия. Первоначальная детерминированность естественными природными взаимоотношениями собственного тела и окружающих вещей преобразуется в сложную зависимость, опосредованную взаимоотношениями предметов, на которые направляется деятельность. Органическое движение превращается в Предметно организованное движение . Как компоненты действий, движения становятся функцией от очень сложных психических процессов - восприятия ситуации, осмысливания действия, предвидения его результатов и т. д. - и зависимой составной частью направленного на предмет и им обусловленного действия.

Служащие для воздействия на объективный предметный мир, для изменения его, движения человека сами изменяются в процессе этого воздействия. Изучение движений человека, выходящее за пределы чистой физиологии двигательного аппарата, должно быть поэтому в основном изучением двигательного, моторного аспекта действия и деятельности, как системы действий. По мере того как деятельность усложняется, направляясь на всё более отдалённые опосредованные, идеальные цели, организация движений принимает более сложные формы. Непосредственно Предметная организация движения Переходит к организации опосредованной, которую можно было бы назвать семантической, поскольку она опосредована смысловым содержанием действия.

Таким образом, движения человека являются собственно способом осуществления действия, направленного на разрешение определённой задачи. Поэтому характер или содержание этой последней определяет движение.

Различают движения Непроизвольные И Произвольные .

Вопрос о принципах такой классификации движений - на произвольные и непроизвольные - был подвергнут углублённому анализу И. М Сеченовым. Сеченов указал, во-первых, на то, что «старый принцип, анатомический, согласно которому произвольными, подчинёнными воле являются те движения, которые осуществляются рубчатыми мышцами, и не произвольными, не подчиняющимися воле - осуществляемые гладкими мышцами, - не годен», так как «сердце построено, например, из рубчатых волокон и не подчинено воле, мышца, выгоняющая мочу из мочевого пузыря, относится к разряду гладких, а между тем подчиняется ей». [И. М. Сеченов, Избранные труды, М. 1935, стр. 277.] Отвергнув ещё другой возможный принцип, Сеченов останавливается на третьем, который формулирует так: «Воле могут подчиняться только такие движения, которые сопровождаются какими-нибудь ясными признаками для сознания». В пояснение и подтверждение этого принципа Сеченов пишет: «С этой точки зрения движение рук, ног, туловища, головы, рта, глаз и пр., как акты, сопровождающиеся для сознания ясными ощущениями (смесь кожных с мышечными), притом как движения, доступные видению, могут подчиняться воле. С этой же точки зрения может быть объяснена подчинённость ей мочевого пузыря, различные состояния которого отражаются в сознании ясными ощущениями; далее - подчинённость воле голосовых связок, так как их состояниям соответствуют различные характеры голосовых звуков и пр., - одним словом, все движения, недоступные непосредственному наблюдению через органы чувств, но сопровождающиеся косвенно ясными ощущениями». [Там же, стр. 278.] Сеченов приходит к тому выводу, что этот принцип подтверждается, и принимает его. Но не останавливаясь на этом, Сеченов задаётся ещё вопросом о том, как формируется произвольное действие. Он при этом обращает внимание на тот «крупный факт», что «число произвольных движений, производимых человеком руками, ногами, головой и туловищем в действительности, сравнительно с числом возможных движений, определяемых анатомическим устройством скелета и его мышц, представляется до чрезвычайности ограниченным». Объяснение этому факту Сеченов находит в том, что в качестве произвольных движений выделяются те, упражнение в которых оказывается необходимым в силу условий жизни. Об этом свидетельствует весь процесс выработки произвольных движений у ребёнка.

Свой физиологический анализ произвольных движений И. М. Сеченов резюмирует в следующих положениях:

«1. Все элементарные формы движений рук, ног, головы и туловища, равно как все комбинированные движения, заучиваемые в детстве, ходьба, беганье, речь, движения глаз при смотрении и пр., становятся подчинёнными воле уже после того, как они заучены.

2. Чем заученнее движение, тем легче подчиняется оно воле, и наоборот (крайний случай - полное безвластие воли над мышцами, которым практическая жизнь не даёт условий для упражнения).

3. Но власть её во всех случаях касается только начала или импульса к акту и конца его, равно как усиления или ослабления движения; само же движение происходит без всякого дальнейшего вмешательства воли, будучи реально повторением того, что делалось уже тысячи раз в детстве, когда о вмешательстве воли в акт не может быть и речи». [Там же, стр. 283.]

Основными свойствами Движений являются: 1) скорость (быстрота прохождения траекторий); 2) сила; 3) темп (количество движений за определённый промежуток времени, зависящий не только от скорости, но и от интервалов между движениями); 4) ритм (временной, пространственный и силовой); 5) координированность; 6) точность и меткость; 7) пластичность и ловкость. [Мы придерживаемся здесь в основном, вводя в частности понятие меткости и ловкости, классификации психомоторных функций А. А. Толчинского, который выделяет следующие шесть основных свойств: 1) меткость, 2) ловкость, 3) координация движений, 4) ритмичность, 5) скорость и 6) сила («Номенклатура и терминология психомоторных функций»). Меткость и ловкость, выдвигаемые А. А. Толчинским на передний план, имеют действительно большое значение в важнейших рабочих движениях.]

Характер движений обусловлен, с одной стороны, Объектами , на которые направлены действия, в состав которых они входят, в частности пространственным расположением объектов, их формой, величиной и прочими их свойствами (тяжестью, хрупкостью и т. д.), с другой - Установками субъекта , в частности установками на Точность . На Быстроту . Во временной организации движений часто проявляется тенденция к их ритмизации, которая содействует и Автоматизации И - при правильной ритмизации - облегчает движения.

Достаточно перейти от абстрактного анализа движения вообще хотя бы к самому беглому обзору основных видов движений, чтобы убедиться, что моторика неразрывно сплетена со всей психической жизнью человека, тысячью нитей с ней связана.

Основными видами движения являются:

1) Движения позы - движения мышечного аппарата (так называемые статические рефлексы), обеспечивающие поддержание и изменение позы тела, что достигается путём активной тонической напряжённости мышц. 2) «Локомоции» - движения, связанные с передвижением; их особенности выражаются в походке, осанке, в которых явно отражается психический облик человека, по крайней мере некоторые его черты. 3) Выразительные движения Лица и всего тела (Мимика И Пантомимика ), непосредственные проявления эмоций, более или менее тонко и ярко, выразительно отражающие их сложную и напряжённую игру. Собственно выразительные движения у человека представляют собой единство и взаимопроникновение движений органического и семантического типа в выше установленном смысле слова. 4) Перерастающие непосредственные выразительные движения Семантические движения , - носители определённого значения, которые на каждом шагу вплетаются в нашу жизнь, как-то утвердительный или отрицательный жест головой, поклон, кивок головой и снятие шляпы, рукопожатие, поднятие руки при голосовании, рукоплескание и т. п. Здесь жест, движение, в котором отложилась и запечатлелась подлинная история, выступает как опосредованный историческими условиями своего возникновения носитель и выразитель определённого, очень обобщённого, смыслового содержания. В этих движениях связь движений с наиболее сложными и высшими проявлениями психической, душевной жизни человека выступает особенно отчётливо и демонстративно. 5) Речь Как моторная функция в её динамическом аспекте, который является и носителем и в конечном счёте также компонентом её семантики. Динамическая сторона речи, её ритмика, интонационная игра, голосовые подчёркивания, ударения, усиления, отражая чувства и мысли говорящего, играют часто недооцениваемую роль в том воздействии, которое речь оказывает на слушателя. 6) Рабочие движения , различные в разных видах трудовых операций и профессиональной деятельности, включая сюда и особо тонкие и совершенные, виртуозные движения - пианиста, скрипача, виолончелиста и т. д. Точность, быстрота, координированность рабочих движений, их приспособленность к конкретным условиям, в которых протекает трудовой процесс, меткость, ловкость имеют более или менее существенное значение для эффективности трудовой деятельности - не только для максимальной экономии затраты сил, т. е. для достижения максимального эффекта с наименьшей затратой сил, но и для наиболее совершенной, чёткой реализации замысла, плана. В качестве частного, но существенного для современного культурного человека вида рабочих движений можно выделить движения пишущей руки.

Изучение движений вовсе выпало из сферы традиционной сугубо созерцательной идеалистической психологии. Для многих стало само собой разумеющимся, что движения лежат вне сферы психологии, ограниченной будто бы замкнутым, внутренним миром субъективных переживаний. В действительности движения, произвольные движения человека, которыми он обычно осуществляет те или иные свои действия, не могут остаться вне поля зрения психологии. Они некоторыми своими сторонами и компонентами необходимо открываются для психологии в силу самой своей природы. Решающее значение при этом имеют два положения.

1. Движение не только эффекторное, а афферентно-эффекторное образование. Оно не продукт одних лишь эффекторных двигательных импульсов, оно непрерывно управляется афферентными сенсорными сигналами, которые определяются задачей, у человека так или иначе психологически представленной. Действие является, таким образом, сенсомоторным единством, в котором к тому же между сенсорикой и моторикой связь не линейная, а кольцевая, так что не существует такой реально отделимой части этого сенсомоторного единства, которое было бы только моторным образованием, не включающим сенсорных компонентов. При этом действие человека афферентируется не элементарными сенсорными сигналами, а гнозисом, сложным познавательным синтезом.

2. Движение, так называемое произвольное движение человека, осуществляет в конце концов не орган сам по себе, а человек, и результатом его является не только функциональное изменение состояния органа, а тот или иной предметный результат, произведённое в результате движения изменение жизненной ситуации, решение той или иной задачи, которое не может не вызвать того или иного личностного отношения. Поэтому движение, посредством которого у человека обычно осуществляется то или иное действие, связано с личностными установками, с осмыслением разрешаемой движением задачи, с отношением к ней. Когда меняется личностная установка, меняется и двигательная сфера. Поэтому изучение двигательной сферы неизбежно должно быть предметом психофизиологического, а не только физиологического исследования. Это, конечно, не исключает, а предполагает изучение анатомо-физиологических механизмов движения.

Учение об анатомо-физиологических механизмах движения получило в последнее время углублённую разработку в работах советских авторов (П. К. Анохин, Э. А. Астратян, Н. А. Бернштейн). Эти работы, посвящённые процессу перестройки нервных импульсов и образованию функциональных систем, показали, что всякий моторный акт является результатом не раз и навсегда фиксированной группы мышц и совокупностью всегда одних и тех же импульсов, а очень подвижной, легко перестраивающейся функциональной системой, включающей импульсы, связанные иногда с территориально различными участками. В построении действий этих функциональных систем центр и периферия взаимодействуют так, что выполнение моторного акта в значительной мере зависит от афферентации, которая коррегирует и уточняет нервный импульс, сам по себе ещё не определяющий однозначно моторного акта. Благодаря этому воздействию афферентации моторный акт может пластично приспособляться к изменяющимся внешним условиям.

Учение о построении движений, разработанное Н. А. Бернштейном, исходит из того факта, что конечный результат активности мышц (или мышечной группы) определяется не только её возбуждением, но также и действием других факторов, независимых от нервных импульсов, посылаемых из эффекторных центров. Биомеханически эти факторы, определяющие реально происходящее движение, выступают двояко: 1) в форме внешних сил (например величина поднимаемой тяжести, сопротивление отталкиваемого предмета и т. п.) и 2) в форме реактивных сил (например сила отдачи при действии мышечной силы, приложенной к одному из звеньев конечности, в других её звеньях). Следовательно, для достижения определённого двигательного результата необходимо, чтобы посылаемые в каждый данный момент эффекторные нервные импульсы корректировались в соответствии с изменением этих динамических факторов.

Н. А. Бернштейн убедительно показал, что в силу самого устройства двигательного прибора человека, обладающего большим числом степеней свободы, управление им посредством одних лишь эффекторных импульсов в силу уже чисто механических условий принципиально невозможно. Осуществление движений в этих условиях требует Управления Движением, необходимого в этих целях.

Корректирование эффекторных импульсов возможно лишь благодаря, с одной стороны, непрерывно поступающей в ходе осуществления движения сенсорной сигнализации, а с другой стороны, благодаря наличию специальных центральных механизмов, имеющих определённую анатомическую локализацию, которые как бы перешифровывают эффекторные импульсы на основе сложной переработки сигналов, поступающих с периферии. Эта переработка состоит в том, что сигналы, идущие от различных точек тела и от различных сенсорных органов (зрение, осязание, суставно-мышечное ощущение и др.), объединяются, синтезируются в единой системе пространственных координат и обобщаются в зависимости от двигательной задачи и прошлого опыта. Эти сенсорные синтезы (координации) и делают движения Предметными , адаптированными к объективной предметности мира.

В своих исследованиях Н. А. Бернштейн исходит из того положения, что всякое координированное движение является ответом на возникшую задачу, характеризующуюся определённым смысловым Содержанием . Именно содержание двигательной задачи, а не сами по себе внешние свойства движения определяют как основную ведущую систему, управляющую сенсорной координацией (афферентационная система), так тем самым и соответствующую эффекторную систему. Существенные отличия функций одних афферентационных и эффекторных центральных аппаратов от других состоят прежде всего в том, что они реализуют двигательные задачи, имеющие разное содержание.

Соответственно различным по своему содержанию типам двигательных задач выделяются и различные неврологические «уровни построения движения», отличающиеся друг от друга по их ведущей афферентации. В числе выделяемых уровней построения движения Н. А. Бернштейн описывает следующие (мы приводим лишь наиболее важные из них).

Уровень синергий. У человека, по Н. А. Бернштейну, он локализуется в системе зрительного бугра (центр сенсорного синтеза) и паллидума (эффекторный центр). Этот уровень является ведущим для мимических, пластических и т. п. движений, которые афферентируются проприоцептивной чувствительностью. Он отвечает, следовательно, задачам, содержание которых не выходит за пределы управления положением собственного тела и его конечностей (например движения при так называемой вольной гимнастике). Как и другие уровни, этот уровень участвует в осуществлении движений более высоких уровней, в которые он входит в качестве их «фоновой» составляющей.

Уровень пространственного поля. Этот уровень локализуется в сенсорных центрах коры и в стриатуме, или пирамидных кортикальных полях. Он является ведущим для целевых переместительных движений (направленные ходьба и бег, прыжки, броски, удары и т. п.). Координация движения осуществляется на этом уровне на основе синтеза ощущений, отражающих пространство в оценках его протяжённости.

Уровень предметных действий. Он локализуется в коре полушарий головного мозга и особенно тесно связан с её левой нижнетеменной областью. [Кора является, надо думать, высшей контрольной инстанцией для всех движений человека, но в различных движениях механизмы разных уровней включаются по-разному, с различным удельным весом.] Он осуществляет смысловые предметные действия, типическими представителями которых являются трудовые процессы и вообще процессы, ведущие к активному преднамеренному изменению предметов. На этом уровне протекает также и построение (координация) собственно двигательной стороны устной и письменной речи.

Кроме уровня предметного действия, существуют ещё более высокие уровни построения движения, например уровень, осуществляющий смысловую координацию устной речи и письма.

Не подлежит сомнению, что своё совершенство и свою действительную характеристику движения человека приобретают лишь от осмысленного действия, в которое они включаются. Исследования движений в процессе их восстановления у раненых бойцов с поражением периферического двигательного аппарата, проведённое лабораторией Государственного института психологии на базе восстановительного госпиталя, отчётливо показало, что с изменением задачи, разрешаемой движением, изменяются как объём движения (исследования П. Я. Гальперина и Т. О. Гиневской), так и его координация (исследования А. Г. Комм и В. С. Мерлина). Так, движение - подъём руки на определённую высоту, - невозможное для больного, когда ему предлагалось поднять руку до такой то точки, оказывалось возможным, как только ему предлагалось взять предмет, находящийся на этой же самой высоте. Таким образом, с изменением задачи, разрешаемой движением, и в связи с этим его мотивации, составляющей его внутреннее психологическое содержание, изменяются также неврологические механизмы движения - в частности характер афферентации, управляющей движением. Эти факты говорят против пропитанных вульгарным дуализмом традиционных представлений, согласно которым психологические моменты в человеческой деятельности являются внешними силами, извне управляющими движением, а движение рассматривается как чисто физическое образование, для физиологической характеристики которого будто бы безразличен тот психофизический контекст, в который оно включено. Вместе с тем в действительности этот психофизический контекст оказывается, как свидетельствуют факты, определяющим для физиологической природы движения; это последнее выступает, таким образом, как подлинное психофизическое единство.

Тем самым открываются перспективы и пути для подлинного Психофизического Исследования, которое не сводится просто к внешнему суммированию или накладыванию друг на друга внутренне не связанных психологических и физиологических данных, а соотносит их в Едином Контексте.

Выше приведённые и другие факты, установленные исследованием движений в процессе их восстановления (под руководством А. Н. Леонтьева), ставят и практические проблемы, относящиеся не только к восстановлению движений у раненых, но и к процессу обучения в нормальных условиях. В частности, поскольку изменение задачи, которая ставится перед движением, влечёт за собой изменение его механизмов и его возможностей, включение движения, которым подлежит овладеть, в разные задачи (обучения, в одном случае, движению, в другом - действию, внешне совпадающему с тем же движением, и т. д.) может стать мощным Методом обучения Или по крайней мере Общим принципом Его. К. С. Станиславский поставил эту проблему применительно к культуре движений в подготовке актёра. Обобщая свой сценический опыт, он считал, что лишь «живая задача и подлинное действие», втягивая в работу саму природу, умеет в полной мере «управлять нашими мышцами, правильно напрягать или ослаблять их».

Выработавшиеся в результате длинного пути филогенетического и исторического развития высшие формы моторики проходят и в онтогенезе у индивида значительный путь развития.

Локомоторные функции развиваются у ребёнка, как известно, к концу первого, к началу второго года, когда вступает в строй система стриатума; в возрасте 1-2 лет наблюдается ещё неуклюжесть и неустойчивость движений - не только локомоционных, связанных с передвижением, но и всех вообще. Это обусловлено главным образом недостаточным развитием высшей тонической деятельности, регуляции тонуса.

Развитие способности к передвижению знаменует важный этап в общем развитии ребёнка. Практически овладевая пространством в процессе передвижения ребёнок впервые познаёт выходящее за пределы хватательных движений руки далёкое пространство Помимо того, способность к самостоятельному передвижению приводит ребёнка в непосредственный контакт с значительно более широким кругом окружающих его предметов, вносит существенные изменения во взаимоотношения его с окружающими людьми и является важным фактором общего умственного развития ребёнка.

Движения руки уже на первом году жизни ребёнка проходят сложный путь развития; в нём можно выделить несколько уровней. [Ф. Н. Шемякин, Развитие руки на первом году жизни ребёнка. «Учёные записки Государственного научно-исслед. института психологии», т. II, М. 1941, стр. 299-321.]

В развитии хватательных движений руки решающим, переломным пунктом для развития моторики является возникновение у ребёнка первых предметных действий. Для таких действий, которые нацелены на определённый предмет, требуется овладение движением, точность его, координация различных двигательных его компонентов; необходимые для такого действия, они в процессе такого действия и вырабатываются. Именно в этих предметных действиях вырабатываются у ребёнка произвольные движения, вместе с тем эти предметные действия являются, как мы видели, первыми интеллектуальными проявлениями ребёнка. Таким образом, в первых предметных действиях ребёнка сплетены узловые линии как умственного, так и моторного развития, образующие в этой узловой точке единство, которое затем раздваивается.

В дошкольном возрасте дети, при всей значительности индивидуальных различий в этом отношении, по большей части отличаются уже большой подвижностью, а некоторые именно в этом возрасте. производят впечатление особой грациозности. Однако точность движений обычно отстаёт от их богатства, непринуждённости и даже грации. Моторика ребёнка приспособлена по преимуществу к свободным проявлениям в играх и т. п., и в них она представляется богатой и совершенной. Но выразительные и изобразительные движения у ребёнка этого возраста много совершенней, чем его рабочие движения. Неутомимость ребёнка в свободных, игровых движениях уступает место довольно лёгкой утомляемости, когда от ребёнка требуются более точные рабочие движения.

Одной из существенных задач дальнейшего моторного развития ребёнка является выработка у него мелких точных движений. Овладение такими движениями составляет одну из задач, которую ребёнок должен разрешить при обучении письму.

В последующие годы у школьника, у подростка, происходит дальнейшее развитие моторного аппарата. Однако у подростков часто наблюдается известная неравномерность, непропорциональность в развитии различных компонентов моторики, проявляющаяся в специфической неуклюжести.

Можно думать, что эта неуклюжесть моторики зависит от незавершённости объединения в единую функциональную систему процессов двигательной координации, осуществляющихся одновременно на разных неврологических уровнях.

В дальнейшем у взрослого человека, включающегося в трудовую деятельность, вырабатываются различные более или менее специализированные движения, если этого требует его профессиональная работа. При выработке рабочих движений практически важно бывает как устранение лишних движений, так и рациональное проведение необходимых.

Сложные произвольные движения, которыми человек осуществляет свои действия, развиваются онтогенетически как процесс овладения - в ходе обучения - определёнными общественно выработанными способами действия, определёнными трудовыми операциями и т. п. Поэтому, как показала работа психологов в дни Великой Отечественной войны, и в процессе восстановления двигательных функций руки после ранения существенную роль играет обучение, которое является при этом не приспособлением органа к дефекту, а его преодолением, восстановлением, так что по аналогии с воспитывающим обучением можно говорить и о восстановительном или восстанавливающем обучении. Оно призвано сыграть существенную роль в восстановлении трудоспособности раненых воинов, лишившихся её в дни Великой Отечественной войны.

Б. Отношение человека к земле

Человек как часть поверхности земли. Созданный из земли и ее составных частей, развившийся в бесконечном ряде поколений одно­го происхождения, в непосредственной связи с землей, человек не может не быть признанным за существо, вполне приуроченное к зем­ле. Отдельный человек строит на земле свой дом и находит в ней свою могилу, народ имеет свою область, всему человечеству принад­лежит земля. Положение, пространство и границы человечества и отдельных народов, -. все определяется поверхностью земли, и уже положение и контуры отдельных ее частей намечают те различия, которые должны когда-нибудь проявиться на тех племенах, которые их населяют. Кроме того, каждый народ получает известное насле­дие от той части земли, которую он населяет. Гренландцу достается снег и лед, австралиец имеет дело с сухим климатом степей, африка­нец - с тропическим зноем, слегка смягченным на высоких горах, но, тем не менее, не дающим достаточно влажности. Наблюдая за на­родами на той почве, где они живут, и описывая их при этом, мы все­гда встречаемся с многочисленными следами их движения по земле. Ни одна область не оказывается для данного народа постоянной, все­гда и постоянно мы в праве задать себе вопрос: каким образом эта об­ласть была занята и как она постепенно расширялась? Ни один на­род в мире не произошел из той земли, на которой живет, как о том гласит мифология; из этого следует, что он должен был странствовать и разрастаться. Он, конечно, не остается также все время на той же земле, напротив того, история учит нас, что существуют народы исчезающие, выселяющиеся, пускающие ветви. И все эти движений оп­ределяет почва своим различным положением и пространственными соотношениями, устройством поверхности, орошением и раститель­ностью; она то поощряет, то задерживает, то ускоряет, то замедля­ет, то соединяет или разъединяете находящиеся в движении массы. И вот, стараясь проникнуть в эти процессы, география невольно тес­но соприкасается с историей, так как ведь и эта наука специально за­нимается движениями человечества; но зато история редко проникает своим взором до самой почвы, арены движения народов, между тем как географ всегда обращает внимание на просвечивающуюся при всех движениях почву.

Третьей группой явлений оказываются воздействия природы на тело и дух отдельных людей, а вслед за этим - и целых народов. Ча­ще всего воздействия на тело сводятся к действию климата, почвы и ее продуктов растительного и животного царства. <...>

Таким образом, при всяком изучении данного народа мы начина­ем с почвы, на которой он живет и действует, и которая нередко слу­жит родиной уже большого числа поколений; под словом «почва» мы подразумеваем окружающую среду в самом обширном смысле этого слова, начиная с воздуха, света и небесного свода, отражающе­гося у него в душе, до земли, возделываемой земледельцем, и глыбы камня, венчающей нередко один из красивейших его храмов. Все это и будут те географические элементы, которые являются основанием исследования и определяют его рамки. Затем мы обращаемся к на­родоведению и спрашиваем, во-первых: как построен данный народ, каковы его кости, мышцы, нервы? На это дает нам ответ антрополо­гия. Затем далее мы задаем следующий вопрос: как этот народ разви­вался и воспитывался в продолжение своей исторической деятель­ности? К какой культуре принадлежит он? Что он создает и на что он способен? На это отвечает нам этнография в узком смысле этого сло­ва, а за народы, принадлежащие к высшей культуре, лучше всего го­ворят их литература, искусства и религия.

Тем не менее не следует видеть в этом выдвигании на первое ме­сто географического элемента выражение материалистического воз­зрения на человека и его историю. Народ вовсе не становится менее свободным оттого, что мы изучаем его окруженным всеми естествен­но-историческими условиями. Каждый народ обладает способностя­ми и наклонностями, которые могут оставаться при нем при самых различных условиях; тем не менее ни один народ не ускользает от влияния окружающей среды. <...>

Перемещения народов и историческое движение. Подвижность является существенным свойством жизни народов, которого не ли­шены даже те из них, которые, по-видимому, находятся в покое. Под этим именем мы понимаем не только те передвижения, которые че­ловек в действительности совершает, но также и все его способности и наклонности, телесные и духовные, которые, совершенствуясь все более и более, делают из сообщения между людьми в самом широком смысле этого слова одну из наиболее важных сил культуры. <...>

Эпохи можно различать по характеру и силе исторических дви­жений. Хотя народы находятся в беспрерывном движении, однако и тут можно наблюдать известную периодичность, На низших ступе­нях культуры горизонты еще не обширны, племена занимают тесные пространства, местность проходима лишь постольку, поскольку при­рода сделала ее таковой; с другой стороны, именно на этой ступени развития сдерживающие силы особенно ничтожны, маленькие наро­ды, окруженные большими пустырями, легко разбиваются по ним, и мы можем встретить целый ряд племен, которые совершенно не могут успокоиться. Благодаря расселению их остаются незанятыми огромные пространства, которые захватываются странствующими на­родами. <...>

Торговые сношения предшествуют образованию государств, они прокладывают им пути и раздвигают их будущие границы; яснее всего это доказывается примером молодых, только складывающихся госу­дарств, которые носят название колоний. Начатками огромного го­сударства, Северо-Американских Соединенных Штатов, которое се­годня господствует над всем Новым Светом и бросает свою тень на Старый, была торговля мехами, невольниками, треской, табаком, зо­лотом и т. п. Когда со временем начнут писать историю германских колоний, то окажется, что их зародышами явились фактории гам­бургских и бременских торговых домов по берегам Африки и на ти­хоокеанских островах. <...>

Средства сообщения и товары. Всякое сообщение должно сопро­вождаться затратою сил, благодаря которым на поверхности земли совершаются различные движения. Носителями этих сил оказыва­ются люди, животные, текущая вода, ветер, приливы и многочислен­ные искусственные приспособления, которые утилизируют воздух, водяные пары и другие газообразные тела или электричество для нужд передвижения. Все это и называется средствами сообщения или перемещения. Сами люди как орудия перемещения могут сильно различаться друг от друга, и разные народы в этом отношении нис­колько не похожи друг на друга. Пока существует история, мы по­всюду встречаемся в ней с народами активными, поддерживающими сообщение со своими соседями, и с народами пассивными в этом от­ношении. Многие народы, живя среди огромных естественных бо­гатств, скрытых в земле, никогда ими не пользовались. Народы мож­но разделить вообще на две группы: одни противодействуют между­народным сношениям, другие их поддерживают. <...>

Если мы далее спросим, какое же отношение география имеет к тому, что разносится и перевозится благодаря сообщению, как она, стало быть, влияет на груз и товары, то окажется, что и они приуро­чены по большей части к определенным областям и странам, из кото­рых они вывозятся в другие. <...>

Человек и пространство. При развитии человечества стремление его захватывать и удерживать за собой больше пространства ока­зывается одной из самых важных исторических сил; это стремление становится все сильнее и определеннее и, начавшись еще в доистори­ческие времена, может быть прослежено по всей истории и особенно заметно у современных нам народов. При этом мы только замечаем повторение того, что уже десятки тысяч раз наблюдалось в царстве растений и животных. Вопрос о пространстве, который, как мы уже видели, имеет существеннейшее значение при всяком развитии жиз­ни, остается в полной силе и в той главе истории жизни на земле, над которою надписано слово «человек». Пространство, нужное для жизни и для прокормления, его захват, и удержайие за собой, выми­рание в тесном, усиление в обширном районе - вот основные факто­ры биогеографии и, вместе с тем, истории народов. В общем, про­странства, годного для заселения людьми, как и всего вообще живо­го, имеется: 84 млн кв. км - в Старом Свете, 38 - в Новом и 9 - в Австралии. Насколько важны для человека море и вода вообще в экономическом отношении, как средства сообщения и переселения, мы разобрали уже в тех отделах нашей книги, где говорилось о жиз­ни в воде и особенно в море... Значит, только земля в узком смысле этого слова, иначе суша, может служить человеку местом обитания. Впрочем, климатические условия делают часть этой суши также негод­ной для житья, и вот мы, в конце концов, получаем экумену, заклю­чающую приблизительно 450 млн кв. км обитаемой земли, а 40 млн суши остаются за пределами экумены. Конечно, пространство это несомненно не всегда было одинаковой величины. Значительные из менения климата, имевшие место на больших протяжениях уже во времена существования на земле человека, как это несомненно до-казано, должны были сильно расширять и суживать "размеры экумены. <...>

Все это пространство человек захватил себе исподволь, начиная с малого и строго следуя закону роста занимаемого пространства, ко­торый определяет всю историю его распространения на земле и все экономические и государственные условия его Жизни. <...>

Когда страна становится обширной, ей приходится сталкиваться с соседними странами и вступать с ними в борьбу или же завязывать торговые сношения. Таких удобных соседей в древней Европе не было. Впрочем, государства, получившие в древней истории прозвища «мировых», как-то Вавилон, Ассирия, Персия, Египет, по сравнению с современными государствами оказываются только посредствен­ными. Обитаемая поверхность Ассирии и Вавилона не превышала 130 000 кв. км, Египта - всего 30 000, а вместе с пустынею - не более 40 000. Могущественная, хотя и недолговечная Ассирия в момент своего наибольшего пространственного расширения занимала об­ласть, не более чем втрое превосходившую площадь Германии; рим­ская держава после смерти Августа охватывала 3,3 млн кв. км, а в III в. от Р. X. она расширилась до 5;3 млн; персидское царство зани­мало в V в. до Р. X. 7 млн, а монгольское государство в XIII в. - 11 000 000; Россия владеет в настоящее время 23, а Великобрита­ния - 31 млн кв. км. <...> \

Подобно тому как и во все исторические эпохи наряду с обшир­ными государствами существовали также и малые, и в настоящее время их сохранилось довольно, притом таких маленьких, что они напоминают нам самые древние периоды образования государств из деревень и городов. Государства эти оказываются либо исторически­ми осколками, которые не были поглощены благодаря той или дру­гой счастливой случайности, как, например, Монако (21,6 кв. км), Сан-Марино (59), Лихтенштейн (159), или же представляют собой членов более крупного целого, оберегающего их; таковы: Бремен (256), Любек (298) и Гамбург (414 кв. км). Эти три города - единственные ныне представители вольных городов, которых в прежнее время по­всюду существовало множество (Новгород, Псков...). <...>

В то время как мелкие государства обыкновенно бывают заселе­ны очень густо, обширные державы отличаются сравнительно более редким населением. Малочисленность народа на большом пространстве свидетельствует о возможности значительного прироста данно­го населения. <...>

Величина политических единиц определяется в каждой части света внешней их формой, устройством поверхности и орошением. В этом случае очень благоприятно образованию крупных государств скопление материков в северном полушарии - в Европе, Азии и Се­верной Америке. Два континентальных государства южного полуша­рия относятся по занимаемому ими пространству к северному как 2 к 7. Как в Европе, так и в Азии тоже повторяется такое же отноше­ние мелких государств, приурочившихся к расчлененной южной и западной стороне, сравнительно с обширной массивной северо-вос­точной стороной. Число государств на северных и южных материках также весьма различно. Если не считать Африки, политическая орга­низация которой еще не закончена, то все-таки число северных госу­дарств более чем вдвое превосходит число южных. Этим не только усиливается политическое могущество северного полушария, но уве­личивается, благодаря взаимной конкуренции государств и народов, также и стремление к прогрессу каждого из них.

Исторические движения во многих случаях являлись поводом к образованию новых качеств у данного народа. Новые условия жиз­ни, обширная территория, а также смешение с туземным населением способствуют этому. Немцы, в старину выселившиеся в качестве ко­лонистов на восток за Инн и Заалу, сильно разнятся от тех, что оста­лись у себя на старой, более тесной земле; англичане сильно отлича­ются от древних англов и саксов, бразильцы перестали быть порту­гальцами, полинезийцы уже более не малайцы. <...>

Ответвление новых форм возможно в жизни народов лишь тогда, кода они занимают обширные пространства; только в этом случае они могут найти необходимое уединение, где сумеют укрепиться особые признаки, без которых невозможно выделение их в специаль­ную группу. На отдельных хребтах, в бассейнах рек и т. п., где чело­век часто искал рая и колыбели своего рода, совершенно невозможно было бы понять причин образования, ответвления и выселения от­дельных народов. <...>

Сравнивая плотность населения местности с ее размерами, мы должны приписать большое значение, наряду со степенью культуры и историческим возрастом, также еще и непосредственной ее вели­чине. Маленькие области при равных прочих условиях заселены бы­вают плотнее обширных. <...>

Внеевропейские части света все заселены значительно реже, не­жели Европа, и даже самые большие государства там менее плотно и менее равномерно заселены, чем крупные страны нашего материка.

«… душа - это лишённый содержания термин, за которым не кроется никакой идеи и которым здравый ум может пользоваться лишь для обозначения той части нашего организма, которая мыслит.

При наличии в них простейшего начала движения одушевлённые тела должны обладать всем, что им необходимо для того, чтобы двигаться, чувствовать, мыслить, раскаиваться - словом, проявлять себя как в области физической, так и в зависящей от неё моральной.

Мы ничего не утверждаем на основании простых предположений; пусть тот, кто считает, что ещё не все затруднения устранены, обратится к опыту, который должен вполне его удовлетворить.

1. Тела всех животных продолжают после смерти трепетать, и тем дольше, чем более холодна кровь у животного и чем меньше оно выделяет пот. Примером могут служить черепахи, ящерицы, змеи и т. д.

2. Мускулы, отделённые от тела, сокращаются при уколе.

3. Внутренности долгое время сохраняют своё перистальтическое, или червеобразное, движение.

4. Согласно Коуперу, простая инъекция горячей воды оживляет сердце и мускулы.

5. Сердце лягушки, положенное на солнце или, ещё лучше, на стол, на горячую тарелку, продолжает биться в течение часа и более после того, как его вырезали из тела. Но вот, по-видимому, движение окончательно прекратилось; однако достаточно только сделать укол в сердце, и этот безжизненный мускул начинает биться. Гарвей то же самое наблюдал у жаб.

6. В своём сочинении «Sylva sylvarum» Бэкон Веруламский рассказывает об одном человеке, осуждённом за измену, которого вскрыли заживо и сердце которого, брошенное в горячую воду, несколько раз подпрыгивало вверх, сперва на высоту двух футов, а потом всё ниже и ниже.

7. Возьмите цыплёнка, ещё не вылупившегося из яйца, вырвите у него сердце, и вы будете наблюдать те же самые явления при аналогичных обстоятельствах. Теплота дыхания оживляет уже погибающее под безвоздушным колоколом животное. Подобные же опыты, которыми мы обязаны Бойлю и Стенону , были произведены над голубями, собаками и кроликами, части сердца которых продолжали биться, как целое. Такие же движения наблюдались в отрезанных лапах крота.

8. Те же самые явления можно наблюдать у гусеницы, червей, паука, мухи и угря, а именно: движение отрезанных частей усиливается в горячей воде благодаря содержащейся в ней теплоте.

9. Один пьяный солдат ударом сабли отрезал голову индийскому петуху. Петух остался стоять на ногах, потом зашагал и пустился бежать; натолкнувшись на стену, он повернулся, захлопал крыльями, продолжая бежать, и наконец упал. Мускулы его, когда он уже лежал на земле, продолжали ещё двигаться. Всё это я сам видел; почти такие же самые явления можно наблюдать у котят или щенят с отнятой головой.

10. Разрезанные на части полипы не только продолжают двигаться - в течение недели они размножаются в количестве, равном числу отрезанных частей. Этот факт заставил меня огорчиться за теорию натуралистов относительно размножения; впрочем, это открытие надо скорее приветствовать, так как оно побуждает нас не делать никаких обобщений, даже на основании самых общеизвестных и убедительных опытов.

Я привёл больше, чем нужно, фактов для бесспорного доказательства того, что любое волоконце, любая частица организованного тела движутся в силу свойственного им самим начала и что такого рода движения совсем не зависят от нервов, как это бывает в движениях произвольных, так как производящие указанного рода движения частицы не связаны нисколько с кровообращением. Но если подобное свойство обнаруживается даже у частей волокон, то оно должно иметься и у сердца, составленного из своеобразно переплетающихся волокон. Для того чтобы убедиться в этом, мне не нужно было истории, рассказанной Бэконом . Мне легко было судить об этом на основании полной аналогии строения сердца у человека и у животных и даже только на основании массы человеческого сердца, в котором эти движения не видны простым глазом только потому, что они там заглушены; наконец, на основании того, что у трупа все части холодеют и тяжелеют. Если бы диссекция производилась на ещё теплых трупах казнённых преступников, то в их сердцах можно было бы наблюдать те же самые движения, какие можно наблюдать в мускулах лица обезглавленных людей.

Движущее начало целых тел или их частей таково, что оно вызывает не беспорядочные, как раньше думали, но совершенно правильные движения; и это имеет место как у теплокровных и совершенных, так и у хладнокровных и несовершенных животных. Нашим противникам не остаётся ничего иного, как отрицать тысячи фактов, в которых всякому легко удостовериться.

Если меня спросят теперь, где пребывает эта врождённая нашему телу сила, то я отвечу, что, по-видимому, она находится в том месте, которое древние назвали паренхимой, т. е. в самой субстанции частей тела независимо от вен, артерий и нервов, словом, всей организации её. Из этого следует, что любая частица её заключает в себе более или менее выраженную способность к движению в зависимости от потребности, которую она в нём имеет.

Остановимся подробнее на этих пружинах человеческой машины. Все жизненные, свойственные животным, естественные и автоматические движения происходят благодаря их действию. Действительно, тело машинально содрогается, поражённое ужасом при виде неожиданной пропасти; веки, как я уже говорил, опускаются под угрозой удара; зрачок суживается при свете в целях сохранения сетчатой оболочки и расширяется, чтобы лучше видеть предметы в темноте; норы кожи машинально закрываются зимой, чтобы холод не проникал во внутренность сосудов; нормальные функции желудка нарушаются под влиянием яда, известной дозы опиума или рвотного; сердце, артерии и мускулы сокращаются во время сна, как и во время бодрствования; легкие выполняют роль постоянно действующих мехов. И разве не механически происходит сокращение мышц мочевого пузыря, прямой кишки и т. п. или более сильное, чем у других мускулов, сокращение сердца?»

Жюльен Ламетри, Человек-машина / Сочинения, М., «Мысль», 1983 г., с. 209-211.

» - о том, почему все живые существа спят и чем человеческий сон отличается от остальных.

В закладки

Любое живое существо нуждается в здоровом сне. Между тем мало кто из нас имеет возможность как следует выспаться: встаем мы по будильнику, с трудом покидая постель, и даже чашка утреннего кофе не всегда помогает проснуться. Зачастую работающий человек спит 5 часов, а не полноценных 8.

Немногие, однако, знают, что хроническое недосыпание разрушает иммунную систему и снижает противораковую защиту. Чем меньше вы спите, тем больше вероятность заболеть болезнью Альцгеймера. Сон нерегулярный, урывками, способствует развитию диабета, приводит к сердечно-сосудистым и нервно-психическим заболеваниям.

Часто мы испытываем голод, когда устаём. Эта усталость не обязательно физическая, связанная с расходом калорий - от сидячей работы устают не меньше. Это не настоящий голод, он вызван простым недосыпанием.

Когда дефицит сна становится постоянным, в крови растет концентрация гормона, который отвечает за насыщение. Избыток этого гормона ведёт к хроническому чувству голода, когда хочется есть ещё и ещё, а насыщения не наступает. Понятно, что растёт и вес, когда в наш организм поступает больше питательных веществ, чем расходуется. Замечено, что даже если человек строго следит за калориями и физической нагрузкой, недостаток сна всё равно ведёт к увеличению веса, поскольку напрямую воздействует на обмен веществ.

Уолкер считает, что чем меньше мы спим, тем меньше живём. Из всех живых существ только мы намеренно лишаем себя сна в погоне за целями, которые кажутся нам чрезвычайно важными. Однако при этом мы расходуем свои внутренние резервы, которые восстановлению не подлежат.

Проблемы со сном стали настолько очевидны, что ВОЗ забила тревогу и объявила наступление эпидемии недосыпания, которая наиболее широко распространилась в развитых странах Америки, Западной Европы и Юго-Восточной Азии, где привела к росту суицидов и психических заболеваний.

Отсутствие сна опасно не только для самого недосыпающего, но и для окружающих. Оно является причиной автомобильных аварий, авиа- и железнодорожных катастроф.

Уолкер предполагает, что сон до сих пор остается малоизученной областью потому, что наука так и не смогла объяснить, зачем он нам нужен. Он так и остался биологической загадкой, не поддающейся ни генетическим исследованиям, ни молекулярной биологии, ни цифровым технологиям.

Треть жизни мы проводим во сне, состоянии, которое трудно поддаётся объяснению. Мы видим причудливые картины, пытаемся их истолковать, нам снятся кошмары, а иногда не снится ничего. Почему это происходит? Зачем мы это делаем?

Мы досконально изучили основные биологические потребности: в еде, воде, продолжении рода, но почти ничего не знаем о сне. Ведь как биологическое явление сон не имеет смысла: во сне мы бездействуем, кроме того, мы беспомощны и нас легко ранить или убить. Сон как бы выключает нас из жизни, и тем не менее мы не можем обойтись без него.

Поскольку, считает Уолкер, сон возник вместе с появлением жизни на Земле и сохранился до сих пор у всех живых существ, значит, для этого есть самые серьёзные основания, перевешивающие бездействие и беспомощность, свойственные этому состоянию. Пока достоверно установлено, что сон восстанавливает мозг, развивая его способность к обучению, перенастраивает эмоциональные контуры, чтобы мы могли адекватно взаимодействовать в обществе, вдохновляет нас на творчество и нейтрализует неприятные воспоминания.

По мнению Уолкера, сон обновляет наш мозг и наше тело каждый день. Существует множество данных, насколько вреден дефицит сна, но пока они остаются недоступными широкой общественности, без чего невозможен объективный разговор о здоровье. Поэтому автор решил посвятить свою книгу сну и его недооцененному значению.

Почему мы не должны игнорировать нашу потребность во сне? У автора есть несколько важных идей.

Первая идея. У каждого живого существа есть собственный циркадный ритм

Как наш организм определяет, что пора бы и поспать? Это связано с циркадными ритмами. Они заставляют нас чувствовать себя уставшими или, наоборот, выталкивают из кровати, когда мы выспались. Они привязаны к смене дня и ночи. Помимо них, за сон отвечает химическое вещество, которое накапливается в мозгу, вызывая чувство усталости.

Каждое живое существо генерирует собственный циркадный ритм. Он связан со всеми участками мозга и каждым органом в теле, помогая определить, когда мы хотим спать, а когда - проснуться. Но помимо этого, циркадный ритм контролирует и вкусовые предпочтения, и эмоции, и метаболизм, деятельность сердечно-сосудистой системы и гормональные процессы. Это собственное внутреннее время, которое «встроено» в любое живое существо.

Еще в 1729 году французский геофизик Жан-Жак де Мейран провел эксперимент с растением, доказывающий, что даже у растений есть собственное внутреннее время. Он изучал движение листьев мимозы стыдливой, растения гелиотропного рода, связанного с движением солнца.

Утром и днём его листья раскрываются, а вечером поникают, будто оно завяло. Однако утром листья снова разворачиваются с первыми лучами солнца. До эксперимента Мейрана считалось, что движение листьев связано именно с солнцем.

Де Мейран поместил мимозу в герметичный ящик на 24 часа, так, чтобы она находилась в полной темноте. Периодически он заглядывал в ящик, но так, чтобы на растение не попал ни один луч света. Оказалось, что в темноте мимоза ведёт себя так же, как при дневном свете: разворачивает листья, а спустя 12 часов снова их сворачивает, и этот цикл повторяется вновь и вновь и не зависит от солнечного света. Растение имело собственное внутреннее время.

Такой же внутренний циркадный ритм есть и у людей, но это удалось доказать только через 200 лет после эксперимента Мейрана.

В 1938 году профессор Натаниэль Клейтман и его помощник Брюс Ричардсон решили провести эксперимент на себе. Они взяли с собой запас еды и питья и опустились в Мамонтовую пещеру в Кентукки, одну из самых глубоких в мире, куда не проникает ни один луч света. Ученые прихватили с собой измерительные приборы для замера температуры, ритмов бодрствования и сна. Ножки своих кроватей они погрузили в ведра с водой, чтобы защититься от многочисленных насекомых, обитающих в пещере.

Целью эксперимента было изучение биологических ритмов. Зависят ли они от смены дня и ночи, темноты и света, или непроглядная тьма пещеры сделает их непредсказуемыми?

Больше месяца ученые провели в темноте. Выяснилось, что засыпали они в то же время, что и на поверхности Земли, и полная тьма им никак не мешала. Пятнадцать часов они бодрствовали и около девяти часов спали. Это было одним открытием.

Вторым же стало то, что длина цикла бодрствования и сна была не ровно 24 часа, а немного длиннее. У Ричардсона цикл составил около 26–28 часов, у Клейтмана - примерно 25 часов. То есть при исчезновении дневного света день человека длился не ровно 24 часа, а немного дольше.

Впоследствии, намного позже, было точно установлено, что циркадный ритм - это не точно 24 часа, а плюс ещё 15 минут. Мы не живём в постоянной темноте, и солнечный свет помогает нашим неточным циркадным часам не сбиваться и укладываться в 24 часа.

Вторая идея. Не все циркадные ритмы одинаковы

У некоторых людей пик бодрствования начинается рано утром, а сонливость наступает поздним вечером. Такой «утренний тип», иногда именуемый «жаворонком», составляет примерно 40 процентов населения. Жаворонки просыпаются с рассветом, чувствуют себя при этом прекрасно, и пик их производительности приходится на утренние часы.

«Вечерний тип», или «сова» (30%), поздно ложится и поздно встает. В промежутке между ними находятся еще 30% людей с гибким циркадным ритмом.

Совы, в отличие от жаворонков, не могут засыпать рано, как бы они ни старались, и соответственно им очень сложно встать поутру. Они, конечно, встают, когда по-другому никак, но их мозг продолжает находиться в полусне, не в состоянии проснуться окончательно. Префронтальная кора, отвечающая за логическое мышление и контроль эмоций, практически не функционирует. Как двигатель автомобиля, она ещё должна «прогреться», прежде чем заработать в полную силу.

Деление людей на жаворонков и сов называется хронотипом. Он часто наследуется вместе с генами: если ваши родители совы, то с высокой степенью вероятности совой будете и вы.

В обществе отношение к совам не слишком почтительное: их считают любителями поваляться в кровати, вместо того чтобы заняться чем-то полезным. Особенно ими недовольны жаворонки, считающие такую манеру сна пустым капризом, дурной привычкой, с которой легко можно справиться. Но как бедные совы могут справиться с собственными генами?

Общепринятый график трудовой деятельности - приступить к работе с утра и закончить вечером - для сов мучителен. Их трудовой потенциал раскрывается в самом конце дня, а до обеда и пару часов после него они практически бесполезны. Чувствуя, что на работе ими недовольны, они пытаются заставить себя войти в общий ритм и таким образом, по выражению Уолкера, жгут свою свечу с обеих концов. Их циркадный ритм терпит огромные нагрузки, а организм отвечает на это целым букетом заболеваний, от депрессии и тревожности до диабета и инсульта.

Уолкер считает, что для сов нужны другие условия работы. Ведь подстраивают их под слабовидящих и слепых людей, так почему бы не планировать рабочие графики с учетом хронотипа? И обществу, и человеку от этого только польза.

Третья идея. Сигнал ко сну даёт гормон мелатонин

За сон отвечает гормон мелатонин, известный также как «гормон вампира» и «гормон тьмы». Не стоит пугаться этих впечатляющих названий, они всего лишь означают, что выделяется мелатонин только ночью.

Его уровень в шишковидной железе, расположенной в задней части мозга, растёт в первые часы после заката. Он посылает организму сигнал о наступлении темноты. Темно, значит, пора готовиться ко сну, - такова биологическая команда мелатонина.

Мелатонин сигнализирует нам о времени отхода ко сну, но на сам сон, как считает Уолкер, вопреки распространенному мнению, он не влияет. Автор приводит метафору сна, представленного как олимпийская 100-метровая гонка. Мелатонин - это человек, отвечающий за старт гонки, дающий команду и сигнал из стартового пистолета. Он запускает «гонку», но не участвует в ней. Это дело «спортсменов» - других областей мозга и процессов, которые активно генерируют сон.

Фармацевтическая промышленность выпускает разные формы мелатонина в качестве безобидного снотворного, средства, вызывающего сон, если, например, человек не может заснуть из-за смены часовых поясов. Во многом его действие - это эффект плацебо, считает Уолкер, как и у многих лекарств. Потому он и продается без рецепта по всему миру.

После засыпания уровень мелатонина медленно снижается в течение ночи и к утру почти исчезает. Как только ночная тьма сменится утренним светом, шишковидная железа тут же отключает производство мелатонина. Это сигнал для организма: пора вставать, сон окончен.

Смена часовых поясов мучительна, даже когда происходит эпизодически, но как быть тем, чья профессия неизбежно с этим связана, например, пилотам?

Исследования мозга пилотов дальней авиации показали тревожные результаты. Плохо функционировали части их мозга, связанные с обучением и памятью. Была нарушена и кратковременная память, она была намного хуже, чем у тех, кто редко подвергается смене часовых поясов (при таком же возрасте и поле). Исследование их физического состояния показало высокую частоту онкологических заболеваний и диабета второго типа.

Приём таблеток мелатонина очень распространен среди людей, чья профессия связана с постоянной сменой часовых поясов. Но пользы он не принесёт, считает Уолкер. Он ещё сильнее сбивает естественный механизм засыпания и пробуждения.

Четвёртая идея. Кофеин - самый широко используемый высокоактивный психостимулятор в мире, вред которого явно недооценён

Многие знают, как тяжело утром проснуться без чашки крепкого кофе. Не все знают, как много вреда приносит злоупотребление им.

Мелатонин дает сигнал ко сну, вещество под названием аденозин погружает нас в сон. Чем дольше мы не спим, тем больше в нашей крови накапливается аденозина, толкающего нас в кровать. Действие аденозина можно нейтрализовать кофеином.

Кофе - второй самый продаваемый товар после нефти. По мнению Уолкера, это к тому же самый древний наркотик наряду с алкоголем. Его вредоносное действие изучалось очень мало.

Как он помогает бороться со сном? Кофеин блокирует мозговые рецепторы, в которые поступает аденозин, подобно тому, как мы зажимаем уши пальцами, чтобы приглушить звук. Он приглушает сигнал естественной сонливости, посылаемый мозгу.

Кофеин долго не выводится из организма, он действует 5–7 часов. Если вы выпьете чашечку кофе сразу после ужина, часов в 7 вечера, то к часу ночи 50 процентов кофеина всё ещё будут циркулировать в вашем мозгу. И в этом нет ничего хорошего.

Выпив кофе после обеда, вы с трудом сможете заснуть, и сон будет беспокойным. Ещё бы, ведь в вашем мозгу столкнулись две противоборствующие силы: аденозин и кофеин. При этом многие не понимают, как много времени требуется, чтобы вывести из организма даже одну-единственную дозу кофеина, выпитую в виде чашечки кофе задолго до сна. Они не связывают свой плохой сон с утренней чашкой кофе.

Кофеин присутствует не только в кофе. Он есть в чае, энергетических напитках, в темном шоколаде и некоторых видах мороженого, в таблетках, снижающих аппетит и обезболивающих. Даже кофе с пометкой «без кофеина» не означает, что он действительно «декаф», просто процент кофеина в нем ниже, чем в обычном. Три чашки «декафа» так же вредны, как одна чашка натурального кофе.

Если вы регулярно допоздна не можете заснуть, напившись кофе, ваша печень начинает реагировать на это. Её работа нарушается. Вы становитесь вялым, чувство сонливости, несмотря на кофе, преодолеть всё труднее, и сложно сосредоточиться.

В дополнение к прочим вредным свойствам кофеин к тому же, по мнению Уолкера, является единственным вызывающим привыкание веществом, которое мы сами даём своим детям в разных формах - например, в виде шоколада.

Пятая идея. Недостаток сна имеет свойство накапливаться

Большинство из нас не задумывается над вопросом, хорошо ли мы высыпаемся. Есть несколько показателей, по которым можно это определить.

Случалось ли вам проснуться ранним утром, но снова заснуть в 10 или 11 утра? Если да, то вы не выспались, недобрали здорового сна либо по количеству времени, либо по качеству самого сна. Возможно, вам мешал шум, холод, стресс накануне засыпания или слишком плотный ужин. Можете ли вы приступить к работе с утра без чашки кофе? Если нет, то дефицит сна у вас, скорее всего, хронический.

Есть и другие признаки недосыпания. В состоянии ли вы проснуться без будильника, в то время, которое вам необходимо? Если да, вы хорошо высыпаетесь, нет - недосыпаете. Бывает ли так, что вам по несколько раз приходится перечитывать фразу на мониторе или в книге, чтобы понять её смысл, который почему-то ускользает? Если да, значит, вы плохо спите.

Когда мы недосыпаем, концентрация аденозина, погружающего нас в сон, остается слишком высокой: ведь мы не израсходовали его запасы во время сна. Утром он остается в нашей крови, делая нас сонными и вялыми в течение всего дня.

Следующей ночью мы опять недосыпаем, аденозина становится ещё больше, и так он постоянно растёт и растёт, как проценты по просроченному кредиту. Так возникает хроническая усталость, которая давно уже стала бичом в развитых странах.

Даже если вы время от времени отсыпаетесь, этого недостаточно, чтобы перестроить организм, дать ему войти в нормальный режим.

На следующий день вы всё равно будете вялыми, потому что, по мнению Уолкера, страдаете от одного из видов расстройства сна, самые известные из которых - бессонница и храп, а в целом их больше ста. Если вам кажется, что с вашим сном что-то не так, без промедления обращайтесь к врачу, желательно сомнологу. И не хватайтесь на снотворное как за самое простое решение проблемы.

Шестая идея. Сон зародился вместе с жизнью на Земле и нужен всем живым существам

Все живые существа без исключения спят или впадают в состояние, похожее на сон, включая насекомых, рыб, амфибий и рептилий. Даже беспозвоночные, такие как черви, время от времени впадают в летаргическое состояние. Сон универсален, это общая способность и потребность.

Как давно существует сон? Если черви, которые тоже «спят», появились во время кембрийского периода, то можно предположить, что сну уже около 500 млн лет. А может, ещё больше? Ведь даже у бактерий есть активные и пассивные фазы, которые соответствуют смене дня и ночи, света и тьмы на планете.

Предположительно, первично бодрствование. Сон, как принято считать, необходим для того, чтобы восстановить силы, потраченные днём. Но Уолкер советует поставить вопрос по-другому: что, если именно сон был нормальным и стабильным состоянием, но по каким-то причинам всё живое на Земле вдруг решило проснуться? Возможно, сон был первым состоянием жизни на нашей планете, и именно из сна возникло бодрствование, а не наоборот.

Все живые существа спят, но спят они по-разному. Слоны спят наполовину меньше, чем люди, им достаточно 4 часов в день. Тигры и львы спят по 15 часов ежедневно. Рекордсмен по сну - летучая мышь, которая бодрствует всего 5 часов, а спит 19. При этом ничто не объясняет такую разницу в продолжительности сна у разных видов. Да и у схожих тоже.

Например, белки и дегусы, относящиеся к одному семейству, спят совершенно по-разному: дегус около 7,5 часов, белка почти 16. А свинья и бабуин, бесконечно далекие друг от друга виды, спят по 9,4 часа.

Ни одна теория, которая могла бы логически объяснить такое распределение сна, не является полностью удовлетворительной. Уолкер предполагает, что сон формировался вместе с эволюцией, балансируя между необходимостью преследовать добычу, спасаться от преследования самому, добывать пищу, минимизировать угрозы и при этом отдыхать.

Он связан с восстановительной физиологической потребностью организма. Более высокая скорость обмена веществ требует от того или иного вида разной продолжительности сна и бодрствования. Но это лишь одна из теорий, а по-настоящему, как считает Уолкер, код сна в животном царстве не взломан до сих пор.

Как известно, у сна есть две фазы: REM-сон (быстрый сон, во время которого наши глаза двигаются, а мозг активен) и NREM-сон (медленноволновой сон, который наступает сразу после засыпания).

NREM-сон свойствен всем видам, однако насекомые, амфибии, рыбы и большинство рептилий не проявляют признаков REM-сна, связанного со сновидениями. Но птицы и млекопитающие могут погружаться в REM-сон и видеть сновидения. Поэтому, считает Уолкер, можно считать REM-сон новым этапом эволюции, который появился, когда обычный медленноволновой NREM-сон уже не мог в одиночку справляться со своими задачами по восстановлению организма.

Исключение составляют морские млекопитающие, такие как дельфины и косатки.

REM-сон заставляет любое существо полностью расслабиться, отключив почти все функции тела, кроме дыхания. Но морские млекопитающие должны время от времени всплывать, чтобы вдохнуть воздух, а потому природа позаботилась о них, оставив только NREM-сон, чтобы они не утонули, находясь в REM-сне.

Уолкер, однако, считает, что какое-то подобие этого сна у них все-таки есть. Просто у них спит только одна половина мозга, которая видит сны, а другая следит за тем, чтобы тело время от времени всплывало на поверхность, чтобы вдохнуть воздух. Частично водные млекопитающие, такие как ластоногие (тюлени), обитают попеременно на суше и на море. На суше они видят REM-сны, в море - только NREM.

Седьмая идея. Животные в особых обстоятельствах могут подолгу не спать без вредных последствий для здоровья

Эта особенность, подчеркивает Уолкер, составляет предмет зависти военных, мечта которых - солдаты, способные почти не спать. Правительство США ассигнует немалые средства на подобные исследования в рамках национальной безопасности.

В экстремальных условиях организм включает защитные системы, которые позволяют нам долго оставаться без сна. Если мы постимся, мы, как правило, меньше спим - наш голод воспринимается мозгом как сигнал дефицита еды, а значит, нужно больше времени, чтобы раздобыть пропитание.

Многие представители животного мира могут подолгу обходиться без сна. Косатки рожают одного детеныша раз в 3–8 лет, и роды происходят далеко от стаи. После родов им надо плыть к своим, что часто занимает неделю-две, и всё это время ни детеныш, ни мать не спят - ведь опасность грозит малышу со всех сторон.

Дольше всех без сна могут обходиться птицы. Во время перелетов на десятки тысяч километров их полет не прерывается, и целые стаи не спят намного дольше, чем обычно. Но их мозг приспособился к этим экстремальным обстоятельствам. Птицы научились спать прямо в полете, всего лишь несколько секунд, и этого времени им хватает, чтобы предотвратить дефицит сна, разрушающий тело и мозг. Люди этой способности лишены.

Внимание военных в особенности было приковано к белому воробью, на исследование которого они потратили немалые средства. Во время миграции воробей может не спать вообще. В лабораторных условиях, если лишение сна совпадало с миграционным периодом, он мог без всякого ущерба для здоровья бодрствовать неделями. Но вне этого периода последствия бессонницы были для него такими же разрушительными, как и для любого другого живого существа.

Другими словами, многие животные виды в ситуациях, связанных с выживанием, демонстрируют устойчивость к лишению сна, которой совершенно лишён человек.

Восьмая идея. Здоровый сон предполагает и небольшой дневной сон

Одного только ночного сна нам недостаточно. Однако современное общество знакомо только с ночным сном, да и тот, как правило, недостаточно глубокий и продолжительный. В некоторых африканских племенах, далеких от цивилизации, люди спят дважды: первый раз ночью, примерно 7 часов, и второй раз полчаса-час во второй половине дня.

Иногда в примитивных обществах продолжительность сна зависит от времени года: во время сильной жары африканские племена спят минут 40 в полдень и 7 часов ночью. В прохладные зимние месяцы они практикуют единственный ночной сон. Засыпают они спустя два-три часа после заката (примерно в 9 вечера), а просыпаются перед самым рассветом или вскоре после него.

Так спали наши далёкие предки, для которых слово «полночь» означало середину ночи, среднюю точку солнечного цикла. Но сегодня полночь - даже не время, когда мы уже в постели, часто мы только приходим домой к 12 часам ночи. А добрать своё утренними часами сна мы не можем, поскольку надо спешить на работу.

Дневной сон, по мнению Уолкера, имеет биологическую природу. Он советует понаблюдать за окружающими людьми, и вы заметите, что в 12 часов дня они трут глаза, потягиваются и зевают. Всех вполне определённо тянет в сон. Это так называемый послеобеденный сон, предназначенный для короткого расслабления, когда наши далекие предки позволяли себе ненадолго расслабиться и вздремнуть после еды.

Этот встроенный биологический механизм работает до сих пор, просто мы не в силах к нему прислушаться. В связи с этим Уолкер советует не устраивать в 12 часов ни собраний, ни презентаций: все присутствующие, и докладчик, и зрители, будут клевать носом и слушать вполуха.

В странах Средиземноморья и в регионах Южной Америки по-прежнему соблюдается послеобеденный сон в виде сиесты. Уолкер рассказывает о том, как в детстве, в 1980-х годах, посетил Грецию. Он видел в витринах магазинов вывески, где указывалось, что магазин открыт с 9 утра до часу дня, закрыт с часу до пяти вечера, а потом работает с пяти до девяти вечера.

В сегодняшней Греции лишь немногие придерживаются этой традиции, и группа исследователей из Гарвардского университета решила оценить последствия отказа от сиесты. В выборку попали 23 тысячи взрослых мужчин и женщин в возрасте от 20 до 83 лет. Проверялась частота сердечно-сосудистых заболеваний на протяжении 6 лет, среди тех, кто соблюдал сиесту, и тех, кто отказался от неё.

Выяснилось, что у соблюдающих сиесту независимо от возраста не было никаких сердечно-сосудистых заболеваний. Среди тех, кто бросил регулярные сиесты, 37 процентов служащих страдали болезнями сердца, возникшими в течение шести лет, пока проводилось исследование. Среди рабочих этот показатель был выше - 60 процентов.

Наша жизнь сократилась, когда мы отказались от дневного сна, считает Уолкер.

В доказательство этому он приводит жителей греческого острова Икария, где свято блюдут обычай сиесты. Мужчины этого острова в четыре раза чаще доживают до 90 лет, чем американцы, а сам остров греки прозвали «местом, где забывают о смерти».

В нашем генетическом коде, считает Уолкер, записано два рецепта долголетия: здоровое питание и дневной сон.

Девятая идея: У каждого возраста своя потребность в сне

Мы нуждаемся во сне, начиная с момента зачатия, считает Уолкер. Плод растёт во сне. Для него крайне важно, чтобы мать вела здоровый образ жизни. Вредные химические вещества - кофеин, никотин, не говоря уже об алкоголе и наркотиках, нарушают этот сон, губительно сказываясь на всём организме плода, особенно на мозге.

Младенцы, если они здоровы, спят большую часть суток, просыпаясь только тогда, когда голодны или им нужно сменить памперс. Со временем периоды бодрствования становятся длиннее, ребенок познает мир, и со временем переходит к двухфазному сну, послеобеденному дневному и ночному.

Циркадные ритмы подростка не соответствуют ритмам взрослого человека. Их мозг ещё не полностью сформировался, и для него крайне важен полноценный сон NREM. Его недостаток ведёт к развитию шизофрении и других психических заболеваний, депрессии, биполярному расстройству.

Между тем они сталкиваются с недостатком сна ещё со школьного возраста: уроки, как правило, начинаются рано, а с дневным сном приходится проститься. Происходит смена привычного циркадного ритма, вредная для всех живых существ, но в особенности для молодых.

Циркадный ритм маленького ребенка отличается от ритма родителей - маленькие дети часто встают раньше и ложатся раньше. У подростков картина меняется. Во время полового созревания циркадный ритм сдвигается вперёд.

Если у девятилетнего ребенка прилив мелатонина, дающий сигнал ко сну, будет приходиться примерно на 9 вечера, то шестнадцатилетний может не ощутить его даже в 11–12 ночи, когда родители уже легли. Соответственно, ему тяжело подниматься утром, чем, конечно, недовольны родители: ведь надо просто пораньше лечь, чтобы пораньше встать.

Но ранний подъём сбивает подростковый циркадный ритм, мозг продолжает спать даже несколько первых уроков, ребенок не может сосредоточиться и клюет носом. Ведь для него вынужденный подъем в 7 утра - то же самое, что для его родителей подъем в 4 или 5 утра.

Уолкер выражает сожаление, что ни общество, ни родители не понимают и не хотят понимать, что подростки нуждаются в большем количестве сна, чем взрослые, и их бурное развитие приводит к смене циркадного ритма. Это биологическая потребность, а не сознательный выбор. И нужно принять этот факт, а не повышать риск развития психических болезней на почве недосыпания.

Нуждаются в полноценном сне и пожилые люди, то, что им требуется меньше времени для сна - не более чем миф, считает Уолкер. Им нужно спать не меньше, чем молодым, но из-за хронического недосыпания в юности и зрелом возрасте, обилия лекарств, которые они принимают, их механизм погружения в сон сильно нарушен.

Многие пожилые люди просто не в состоянии заметить, что их сон стал менее глубоким, чем в юности, а значит, менее полноценным. Они не связывают ухудшение здоровья с ухудшением сна, несмотря на то, что между ними есть прямая причинно-следственная связь. Они жалуются на проблемы со здоровьем, но не догадываются рассказать о проблемах со сном. Конечно, не все медицинские проблемы старения связаны со сном, но недостаток сна вызывает многие из них.

Другая проблема пожилого возраста - что старики часто просыпаются среди ночи из-за ослабленного мочевого пузыря или приёма лекарств. Известно, что после пробуждения трудно снова заснуть, а эффективность сна снижается на 50 процентов.

Циркадный ритм сдвигается в обратную сторону - пожилые люди засыпают рано и просыпаются рано. Это не очень им нравится, ведь они часто планируют на вечер поход в кино или театр, но иногда засыпают прямо во время просмотра. У них происходит более раннее выделение мелатонина, сигнализирующее, что пора в кровать. Но они пытаются бороться с ранним сном, в итоге сон становится неполноценным и коротким. Их вечерняя дремота в кресле, которую они искренне считают сном, на самом деле вовсе сном не является.

Вечерний искусственный свет подавляет выделение мелатонина. Но если пожилые люди хотят слегка сдвинуть свой циркадный ритм без вреда для здоровья, им следует находиться при ярком освещении в поздние послеобеденные часы.

А вот при утренней активности (многие пожилые люди любят утренние упражнения и прогулки на свежем воздухе) пользоваться солнцезащитными очками. Это поможет задержать выделение мелатонина до позднего вечера, как они и хотели. И таблетки мелатонина для них не бесполезны, как для молодого и среднего возраста, их вполне можно принимать, чтобы облегчить засыпание.

Десятая идея. Во время REM-сна к нам приходят самые яркие творческие идеи

Прозрения, приходящие во сне, известны уже давно. Музыканты и поэты знают об этой способности мозга и специально держат наготове рядом с постелью блокнот и ручку, чтобы быстро записать идеи, пришедшие во время сна. Сон REM, по мнению Уолкера, - настоящий творческий инкубатор, в котором рождаются образы и идеи. Во время него мозг обрабатывает огромные массивы информации, чтобы извлечь из них самое главное.

Известно, что Дмитрий Менделеев долго и упорно занимался химическими элементами, которые, по его мнению, можно систематизировать, организовать, расположить в определенном порядке. Он сделал карточки с названиями элементов, наподобие игральных, на которых, кроме названия, были записаны свойства каждого элемента. Он перебирал и разглядывал их, как только представлялась возможность, но долгое время не мог решить головоломку систематизации элементов.

REM-сон отключает логическое мышление и включает образное. Однажды, когда Менделеев лёг спать, его спящий мозг решил загадку, которую не мог решить мозг бодрствующий. Он увидел во сне таблицу, где все элементы стояли на своих местах, и проснувшись, первым делом перенёс всё увиденное на лист бумаги. Последующие расчеты показали, что только в одном элементе таблицы была допущена небольшая неточность.

Пол Маккартни рассказывал, что мелодии «Yesterday» и «Let it be» пришли к нему во сне. Сначала он видел приятный сон, а затем слышал мелодию. Ему оставалось только записать её как можно быстрее.

Между бодрствованием и сном есть определённый период, который длится несколько минут. Если человека разбудить, можно какое-то время наблюдать остаточные явления сна и работу мозга в этом состоянии.

Причём пробуждение из сна REM и NREM имеет разный эффект. Уолкер с коллегами проводили эксперименты, погружая испытуемых в сон, а затем предлагая им решить разного рода задачи. Оказалось, что разбуженные после сна REM решают их гораздо быстрее и изящнее, чем люди, которые бодрствовали или были разбужены во время сна NREM. А если к тому же они спали днём, то решение приходило ещё легче и быстрее.

Силу и творческое могущество дневного и быстрого сна использовал изобретатель Томас Эдисон. Перед его письменным столом стояло кресло с подлокотниками, в котором он любил засыпать. Чтобы поймать момент быстрого сна, он ставил по бокам кресла металлические кастрюли, а в руке зажимал подшипники. Когда он погружался в REM-сон, расслабляющий всё тело, его пальцы разжимались, подшипник падал на кастрюлю и от шума Эдисон просыпался. Сразу после пробуждения он записывал все идеи, пришедшие к нему во сне.

Книга открывает много нового и интересного в исследовании природы сна. Это естественное физиологическое состояние таит в себе огромные возможности, считает Уолкер.

Недалёк тот день, когда мы сможем контролировать сны, учиться во сне, использовать его для творческих идей. Когда общество изменит свои привычные взгляды на сон, признав возможным разные графики для жаворонков и сов, признав, что подросткам нужен совсем другой режим, чем взрослым, это, по мнению автора, откроет путь к психическому и физическому оздоровлению современного человека, чуть ли не с рождения страдающего хронической усталостью и множеством других нервно-психических расстройств.

Движение - это усилие, с помощью которого какое- нибудь тело изменяет или стремится изменить местоположение, т. е. последовательно вступить в соответствие с различными частями пространства или же изменить свое расстояние по отношению к другим телам. Одно лишь движение устанавливает отношения между нашими органами и телами, находящимися внутри или вне нас; лишь по сообщаемым нам этими телами дви-жениям мы узнаем об их существовании, судим об их свойствах, отличаем их друг от друга, распределяем их по разным классам.
Разнообразные существа, субстанции или тела, совокупность которых составляет природу, будучи сами следствиями известных сочетаний, или причин, в свою очередь становятся причинами. Причина - это тело или явление природы (etre), приводящее в движение другое тело или производящее в нем какое- нибудь изменение. Следствие - это изменение, произведенное каким-нибудь телом в другом теле при помощи движения.
Всякое тело способно в силу своей особенной сущ-ности, или природы, производить, получать и сообщать различные движения; через посредство движения некоторые тела способны воздействовать на наши органы, а последние оказываются в состоянии получать впечатления от них или испытывать изменения в их присутствии. Те тела или существа, которые не могут воздействовать на наши органы ни непосредственно, т. е. сами по себе, ни опосредованно, т.е. через другие тела, не существуют для нас, ибо они не в состоянии воздействовать на нас и, следовательно, доставлять нам идеи и не могут стать предметом нашего познания и суждения. Познать какой-нибудь предмет - значит почувствовать его; почувствовать его - значит испытать его воздействие. Видеть - значит испытать такое воздействие через посредство органа зрения; слышать - значит испытать такое воздействие с помощью органа слуха и т. д. Словом, как бы ни действовало на нас тело, мы познаем его лишь благодаря какому-нибудь изменению, произведенному им в нас.
Природа, как сказано, есть совокупность всех тел и всех движений, которые мы знаем, а также массы других, которых мы не можем познать, ибо они недоступны нашим чувствам. Из непрерывного действия и противодействия всех тел, входящих в природу, получается ряд причин и следствий, или движений, подчиненных постоянным и неизменным законам, которые свойственны всякому телу, необходимо присущи его особенной природе и благодаря которым оно действует или движется определенным образом. Различные принципы каждого из этих движений нам не известны, ибо мы не знаем, что первоначально составляет сущность этих тел. Так как элементы тел ускользают от наших органов чувств, мы знаем их только в целом, но не знаем их внутренних сочетаний и пропорций этих сочетаний, из которых неизбежно вытекают весьма различные способы действия, движения и следствия.
Вообще наши чувства обнаруживают в окружающих нас телах два рода движения: во-первых, движение масс, представляющее собой перемещение тел с одного места на другое; этого рода движение непосредственно доступно нашему наблюдению. Так, мы можем видеть, как падает камень, катится шар, движется, или меняет свое положение, рука. Но есть другое, внутреннее и скрытое движение, зависящее от свойственной извест-ному телу энергии, т. е. от сущности, от сочетания, действия и противодействия невидимых молекул материи, из которых состоит это тело: это движение не обнаруживается нами непосредственно, мы знаем его лишь по изменениям и превращениям, замечаемым по истечении некоторого времени в телах или смесях. Такого рода, например, те скрытые движения, которые вызываются брожением в молекулах муки: последние, первоначально будучи рассеянными, разрозненными, впоследствии связываются и образуют компактную массу, называемую нами хлебом. Такого же рода те неуловимые движения, благодаря которым растет, крепнет, видоизменяется, приобретает новые качества какое-нибудь растение или животное: наши глаза не способны проследить постепенные действия причин, порождающих эти следствия. Наконец, того же рода и те происходящие в человеке внутренние движения, которые мы называем его умственными способностями, мыслями, страстями, желаниями и о которых можем судить лишь по его поступкам, т. е. по видимым действиям, сопровождающим их или следующим за ними. Так, видя кого-нибудь бегущим, мы умозаключаем, что он внутренне охвачен чувством страха, и т. д. Как видимые, так и скрытые движения называются приобретенными, если они сообщены телу посторонней, существующей вне его причиной, или силой, заметить которую нам позволяют наши чувства. Так, мы называем приобретенным движение, сообщаемое ветром парусам какого-нибудь судна. Мы называем самопроизвольными движения, происходящие в теле, заключающем в самом себе причину наблюдаемых нами в нем изменений. В этом случае мы говорим, что тело действует и движется в силу собственной энергии. Сюда относятся движения идущего, говорящего, думающего человека. Однако, если приглядеться при-стальнее, мы убедимся, что, строго говоря, в различных телах природы вовсе нет самопроизвольных движений, ибо все они непрерывно действуют друг на друга и все происходящие в них изменения зависят от видимых или скрытых причин, воздействующих на них. Человеческая воля испытывает воздействие извне и скрытым образом определяется внешними причинами, производящими изменения в человеке. Мы воображаем, что эта воля действует сама собой, так как не видим ни определяющей ее причины, ни способа, каким она действует, ни органа, который она приводит в действие.
Мы называем простыми те движения, которые вызываются в теле одной-единственной причиной, или силой. Мы называем сложными те движения, которые производятся несколькими различными причинами, или силами, независимо от того, равны или не равны, действуют в одинаковом или в противоположном направлении, являются одновременными или следуют друг за другом, известны или неизвестны эти силы.
Каковы бы ни были движения тел, они являются необходимым следствием их сущности или их свойств и свойств тех причин, действие которых испытывают эти тела. Всякая вещь может действовать и двигаться только определенным образом, т. е. согласно законам, зависящим от ее собственной сущности, собственного сочетания и собственной природы - словом, от ее собственной энергии и энергии тел, воздействующих на нее. Именно в этом и заключаются неизменные законы движения; я говорю неизменные, ибо они не могут измениться без радикального изменения самой сущности тел. Так, тяжелое тело непременно должно упасть, если не встретит препятствия, способного остановить его в падении. Так, одаренное чув-ствительностью существо непременно должно искать удовольствий и избегать страданий. Так, вещество огня непременно должно жечь и распространять свет и т. д.
Таким образом, всякое тело имеет свойственные ему законы движения и постоянно действует согласно этим законам, если только более сильная причина не приостанавливает его действий. Так, огонь перестает сжигать горючие вещества, как только прибегают к воде, чтобы приостановить его действие. Так, одаренное чувствительностью существо перестает стремиться к удовольствию при первом опасении, что это причинит ему зло.
Сообщение движения, или переход действия от одного тела к другому, также происходит по определенным и необходимым законам. Всякое тело может сообщить движение другим телам лишь в силу сходства, соответствия, подобия, которые оно имеет сними. Огонь распространяется лишь тогда, когда встречает вещества, содержащие в себе сходные с ним начала; он гаснет, когда встречает тела, которые не может зажечь, так как они не вступают с ним в определенное отношение.
Все во вселенной находится в движении. Сущность природы заключается в том, чтобы действовать; если мы станем внимательно рассматривать ее части, то увидим, что среди них нет ни одной, которая находилась бы в абсолютном покое. Те, которые представляются нам лишенными движения, находятся в действительности лишь в относительном или кажущемся покое. Они испытывают столь неуловимые и малые движения, что мы не можем заметить их изменений. Все, что кажется нам находящимся в покое, в действительности ни на мгновение не остается в одном и том же состоянии: все существа непрерывно рождаются, растут, убывают в росте и исчезают с большей или меньшей быстротой. Насекомое-однодневка рождается и гибнет в один и тот же день; следовательно, оно очень быстро испытывает значительные изменения своего существа. Сочетания, образуемые самыми твердыми телами и находящиеся, как кажется, в совершеннейшем покое, разлагаются и распадаются с течением времени; самые твердые камни мало-помалу разрушаются от соприкосновения с воздухом; заржавевшая, изгрызенная временем масса железа должна была находиться в движении на протяжении всех лет, протекших от ее образования внутри земли до того момента, когда мы застаем ее в этом состоянии разложения.
Большинство физиков, по-видимому, недостаточно внимательно размышляли о том, что они называют низусом (nisus), т. е. о непрерывных воздействиях, оказываемых друг на друга телами, как будто пребывающими в покое. Камень в 500 фунтов весом кажется нам находящимся в покое на земле, однако он ни на минуту не перестает с силой давить на эту землю, которая в свою очередь оказывает ему сопротивление, или отталкивает его. Быть может, скажут, что этот камень и эта земля не действуют друг на друга? Чтобы разувериться в этом, достаточно поместить руку между камнем и землей; нетрудно убедиться, что этот камень, несмотря на его кажущийся покой, обладает силой, достаточной, чтобы раздробить руку. В телах не может быть действия без противодействия. Тело, испытывающее какой-нибудь толчок, притяжение или давление, которым оно сопротивляется, самим этим сопротивлением показывает нам свое противодействие. Отсюда следует, что в данном случае существует некоторая скрытая сила (vis inertiae), которая направлена против другой силы, и это с очевидностью доказывает, что сила инерции способна эффективно действовать и про-тиводействовать. Наконец, ясно, что силы, называемые мертвыми, и силы, именуемые живыми, или движущими, представляют собой явления одного и того же рода, которые только обнаруживают себя различным образом.
Но нельзя ли сделать еще один шаг вперед и сказать, что в телах и массах, которые кажутся нам в целом покоящимися, имеются, однако, непрерывные действия и противодействия, постоянные усилия, непрекращающиеся сопротивления и импульсы - одним словом, низусы, при помощи которых части этих тел давят друг на друга, оказывают друг другу сопротивление, непрерывно действуют и противодействуют. Именно благодаря этому такие части удерживаются вместе и образуют массы, тела, сочетания, которые кажутся нам в целом покоящимися, между тем как в "действительности ни одна из их частей не перестает действовать. Тела кажутся покоящимися лишь благодаря равенству действующих на них сил.
Таким образом, даже те тела, которые кажутся пребывающими в самом полном покое, в действительности испытывают на своей поверхности или внутри себя непрерывные импульсы от тел, которые проникают в них, расширяют, разрежают, сгущают их, наконец, даже от таких, из которых они состоят. Благодаря этому части тел находятся в действительности в непрерывном взаимодействии, или движении, результаты чего обнаруживаются в конце концов в виде очень заметных изменений. Теплота расширяет и разжижает металлы; отсюда следует, что какая-нибудь полоса железа в силу одних лишь атмосферных колебаний должна находиться в непрерывном движении и в ней нет ни одной частицы, пребывающей хотя бы мгновение в настоящем покое. Действительно, можно ли представить себе, чтобы на одну, хотя бы и внешнюю, частицу твердых тел, все части которых соприкасаются и примыкают друг к другу, оказывали воздействие воздух, холод и тепло и при этом движение не передавалось от точки к точке до самых потаенных частей данных тел? Можно ли понять, не допуская движения, воздействие на наш орган обоняния истечений, исходящих от крайне твердых тел, все части которых кажутся нам пребывающими в покое? Наконец, разве могли бы наши глаза видеть с помощью телескопа отдаленнейшие светила, если бы от этих светил до нашей сетчатки не доходило устремленное вдаль дви-жение?
Одним словом, дополняемое размышлением наблюдение должно убедить нас в том, что все в природе находится в непрерывном движении; что нет ни одной ее части, которая пребывала бы в настоящем покое; наконец, что природа представляет собой действующее целое, которое перестало бы быть природой, если бы не действовало, и в котором при отсутствии движения ничто не могло бы происходить, сохраняться, действовать. Итак, идея природы необходимым образом заключает в себе идею движения. Но, спросят нас: откуда эта природа получила свое движение? Мы ответим, что от себя самой, ибо она есть великое целое, вне которого ничто не может существовать. Мы скажем, что движение - это способ существования (fa^on d"etre), необходимым образом вытекающий из сущности материи; что материя движется благодаря собственной энергии; что она обязана своим движением внутренне присущим ей силам; что разнообразие ее движений и вытекающих отсюда явлений происходит от различия свойств, качеств, сочетаний, первоначально заключающихся в разнообразных первичных веществах, совокупностью которых является природа.
Большинство физиков считали неодушевленными или лишенными способности двигаться те тела, которые приводятся в движение лишь с помощью какого- нибудь агента, или внешней причины. Отсюда они сочли возможным заключить, будто составляющая эти тела материя совершенно инертна по своей природе. Они не хотели расстаться с этим заблуждением, хотя и видели, что всякий раз, когда какое-нибудь тело предоставлено самому себе или освобождено от препятствий, мешающих его действию, оно стремится упасть, или приблизиться к центру земли посредством равномерно ускоренного движения. Они предпочитали допустить какую-то воображаемую внешнюю причину, о которой не имели никакого представления, чем признать, что эти тела обладают движением по своей природе.
Точно так же, хотя эти мыслители видели над своими головами бесчисленное количество огромных шаров, очень быстро движущихся вокруг общего центра, они не переставали выдумывать фантастические причины этих движений, пока бессмертный Ньютон не доказал, что такие движения являются следствием взаимного тяготения небесных тел*. Между тем весьма простое наблюдение могло бы заставить физиков доныо- тоновской эпохи понять, как недостаточны допускав-шиеся ими причины для того, чтобы произвести столь значительные следствия. Наблюдая столкновение тел и исходя из известных законов движения, они могли бы убедиться, что последнее всегда передается в соот-ветствии с плотностью тел, из чего им пришлось бы неизбежно заключить, что так как плотность тонкой, или эфирной, материи бесконечно меньше плотности планет, то она способна сообщить им лишь ничтожное движение.
Если бы к наблюдению природы подходили без предрассудков, то давно убедились бы, что материя действует своими собственными силами и не нуждается ни в каком внешнем толчке, чтобы прийти в движение;
заметили бы, что всякий раз, когда смеси различных материальных веществ оказываются в состоянии воздействовать друг на друга, сейчас же возникает движение и что смеси- эти действуют с силой, способной производить самые поразительные эффекты. Если смешать железные опилки, серу и воду, то эти вещества, приведенные таким образом в соприкосновение, мало- помалу нагреваются и в конце концов воспламеняются. Если увлажнить муку водой и закрыть эту смесь, то через некоторое время можно убедиться с помощью микроскопа, что она произвела организованные суще-ства2, обнаруживающие жизнь, на которую считали неспособной муку и воду. Так неодушевленная мате-рия может перейти в состояние жизни, в свою очередь являющейся лишь совокупностью движений.
Порождение движения или его распространение, а также энергию материи можно заметить в особенности во всех тех сочетаниях, куда совместно входят огонь, воздух и вода; эти элементы или, вернее, смеси, будучи самыми летучими и быстротечными из тел, являются, однако, в руках природы главными действующими силами, или агентами, порождающими наиболее пора-зительные из ее явлений: они вызывают гром, вулка-нические извержения, землетрясения. Наука дает нам в виде пороха, соединенного с огнем, образчик агента изумительной силы. Одним словом, комбинируя веще-ства, почитаемые мертвыми и косными, мы получаем самые грозные последствия.
Все эти факты неопровержимо доказывают нам, что движение возникает, увеличивается и ускоряется в материи без вмешательства какого бы то ни было внешнего агента; и мы вынуждены заключить на основании этого, что движение есть необходимое следствие неиз- мениых законов, сущности и свойств, присущих различным элементам и разнообразным сочетаниям этих элементов. Не вправе ли мы сделать отсюда вывод, что может существовать бесконечное множество других сочетаний, способных произвести в материи различные движения, причем нет никакой нужды в том, чтобы для их объяснения допускать существование агентов, познать которые труднее, чем приписываемые им дей-ствия?
Если бы люди внимательнее относились к тому, что происходит на их глазах, они не стали бы искать вне природы отличную от нее силу, которая будто бы привела ее в движение и без которой, как им казалось, в природе не могло возникнуть движение. Если под природой мы станем понимать груду мертвых, лишенных всяких свойств и чисто пассивных веществ, то, разумеется, нам придется искать вне этой природы принцип ее движений. Но если мы будем понимать под природой то, чем она является в действительности, а именно целое, разные части которого имеют разные свойства, действуют согласно этим свойствам, находятся в непрерывном взаимодействии, имеют вес и тяготеют к общему центру или удаляются по направлению к периферии, притягивают и отталкивают друг друга, соединяются и разъединяются, производят и разрушают своими непрерывными столкновениями и сближениями все наблюдаемые нами тела, тогда ничто не заставит нас прибегать к содействию сверхъестественных сил, чтобы понять образование наблюдаемых нами вещей и явлений.
Те, кто допускает некоторую внешнюю по отношению к материи причину, обязаны предположить, что эта причина произвела все движения в этой материи, сообщив ей существование. Это предположение осно- вывается на другом, согласно которому материя могла начать существовать, т. е. на гипотезе, в пользу которой до сих пор никогда не было приведено солидных аргументов. Выведение из Ничего, или Творение, лишь слово, которое не может дать нам представления об образовании вселенной; оно не имеет никакого смысла, на котором мог бы остановиться наш разум. Это понятие становится еще более темным, когда творение, или образование, материи приписывают некоторому духовному существу, т. е. существу, которое не имеет с ней никакого сходства, никакой точки соприкосновения и, как мы скоро покажем, будучи лишено протяжения и частей, не может быть способно к движению, так как последнее представляет собой изменение положения тела по отношению к другим телам, при котором различные части движущегося тела последовательно совпадают с различными точками пространства.
Впрочем, все согласны с тем, что материя не может целиком погибнуть или перестать существовать. Но в таком случае, как же могло когда-либо начаться то, что не может перестать существовать.
Итак, если нас спросят, откуда явилась материя, мы ответим, что она существовала всегда. Если спросят, откуда у материи появилось движение, мы ответим, что по тем же основаниям она должна была двигаться вечно, так как движение - необходимый результат ее существования, сущности и таких первоначальных свойств, как протяжение, вес, непроницаемость, фигура и т. д. В силу этих существенных, основных, присущих всякой материи свойств, без которых о ней невозможно составить себе представление, различные вещества, из которых составлена вселенная, должны были от века давить друг на друга, тяготеть к некоторому центру, сталкиваться, встречаться, притягиваться и отталкиваться, соединяться и разлагаться - одним словом, действовать и двигаться различными способами в зависимости от сущности и энергии, свойственных каждому роду веществ и каждому из их сочетаний. Существование предполагает в существующей вещи свойства; раз последняя имеет свойства, то ее способы действовать должны необходимо вытекать из ее способа бытия. Если тело обладает весом, оно должно падать; если тело падает, оно должно ударять тела, которые встре-чает в своем падении; если тело твердо и плотно, то оно должно в силу собственной плотности сообщать движение телам, на которые наталкивается; если у него есть сходство и сродство с последними, то оно должно
с ними соединиться; если у него нет такого сходства, оно должно быть ими оттолкнуто и т. д.
Отсюда ясно, что, предполагая, как это приходится сделать, существование материи, мы должны признать в ней некоторые качества, из которых с необходимостью вытекают определяемые этими качествами движения или способы действия. Чтобы образовать вселенную, Декарт требовал только допустить материю и движение. Ему достаточно было разнообразной материи; различные движения являются следствиями ее существования, сущности, свойств; различные способы действия являются необходимыми следствиями ее различных способов бытия. Материя без свойств есть чистое ничто. Таким образом, если материя существует, она должна действовать; если материя разнообразна, она должна действовать разнообразно; если материя не могла начать существовать, она существует от века, никогда не перестанет существовать и действовать в силу соб-ственной энергии, а движение есть свойство, вытекаю-щее из ее собственного существования.
81
6 Поль Анри Гольбах, том I
Существование материи есть факт; существование движения - другой такой же факт. Наши глаза показывают нам существование веществ, имеющих различные сущности, одаренных отличающими их друг от друга свойствами, образующих различные сочетания. Действительно, неправильно думать, будто материя представляет собой однородное тело, части которого отличаются друг от друга лишь своими различными модификациями. Среди особей одного и того же вида, насколько мы знаем, нет и двух, которые в точности походили бы друг на друга. Так и должно быть: одно различие местоположения неизбежно должно повлечь за собой более или менее заметное различие не только в модификациях, но и в сущности, в свойствах, во всей системе тел и существ.
Если принять во внимание этот принцип, который, по-видимому, всегда подтверждается опытом, можно убедиться, что элементы, или первичные вещества, из которых состоят тела, не одной и той же природы и, следовательно, не могут обнаруживать одинаковых свойств, модификаций, способов двигаться и действо-вать. Их и без того уже различные движения стано-вятся до бесконечности разнообразными, увеличиваются или уменьшаются, ускоряются или замедляются в зависимости от сочетаний, пропорций, веса, плотности, объема тел и веществ, которые входят в состав последних. Элемент огня явно более деятелен и подвижен, чем элемент земли; земля тверже и тяжелее, чем огонь, воздух, вода. В зависимости от количества этих элементов в составе тел последние должны действовать различно, а их движения должны находиться в известном соответствии с элементами, из которых они обра-зованы. Стихия огня, по-видимому, является в природе принципом деятельности; огонь есть, так сказать, плодотворное бродило, приводящее в брожение массу и придающее ей жизнь. Земля, по-видимому, является принципом твердости тел благодаря своей непроницаемости или же прочной связи своих частей. Вода - элемент, благоприятствующий сочетанию тел, в которое она сама входит составной частью. Наконец, воздух - это жидкость, доставляющая другим элементам необходимое для их движения пространство и, сверх того, способная сочетаться с ними. Эти элементы, которых мы никогда не наблюдаем в чистом виде, находясь в непрерывном взаимодействии между собой, всегда действуя и противодействуя, всегда сочетаясь и разделяясь, притягиваясь и отталкиваясь, достаточны для объяснения образования всех наблю-даемых нами вещей12. Их движения непрерывно возни-кают друг из друга; попеременно выступая в качестве причин и следствий, они образуют таким образом обширный круг рождений и разрушений, соединений и разъединений, который не мог иметь начала и никогда не будет иметь конца. Одним словом, природа есть лишь необъятная цепь причин и следствий, бес-прерывно вытекающих друг из друга. Движения от-дельных тел зависят от общего движения, которое в свою очередь поддерживается ими. Эти движения усиливаются или ослабляются, ускоряются или замед-ляются, упрощаются или усложняются, порождаются или уничтожаются различными сочетаниями или об-стоятельствами, которые ежеминутно изменяют направления, стремления, законы, способы бытия и действия различных движущихся тел*. Желать идти далее этого, чтобы найти присущий материи принцип действия и начало вещей,- значит лишь отодвинуть трудность и абсолютно отказаться от исследования ее нашими чувствами, которые позволяют нам высказывать суждения лишь о причинах, способных воздействовать на них или сообщать им движение, и познавать лишь эти причины. Поэтому ограничимся утверждением, что материя всегда существовала, что она движется в силу своей сущности, что все явления природы зависят от различных движений разнообразных веществ, которые она заключает в себе и благодаря которым подобно фениксу постоянно возрождается из собственного пепла.