Неслучайные случайности
История о том, как пришли ко мне воспоминания о схимонахине Марии (Стецкой), сама могла бы стать сюжетом для рассказа. Так много оказалось в этой истории неожиданных встреч, и того, что я называю «неслучайными случайностями», а, на самом деле является проявлениями Промысла Божьего в нашей жизни.
Началась эта история с одного неспешного вечернего разговора в келье монастырской гостиницы . Зашел разговор о современной жизни, о том, как мало старцев и особенно стариц осталось на Руси. В безбожные годы была прервана преемственность старчества, закрыты почти все монастыри. Из женских монастырей только Пюхтицкий и оставался. И как же трудно сейчас обрести духовного руководителя! В общем, перевелись старцы.
Вдруг одна из сестер мягко возразила:
Вы не там ищете. Есть и сейчас и старцы, и старицы, но они скрывают свою духовную высоту. Искать старца или старицу нужно не в географическом пространстве, а в духовном.
Что это значит?
Много лет никто не знал о том, как же монахиня из средней полосы России оказалась на Дальнем Востоке. И лишь в конце жизни скупо, сдержанно упомянула она об этом чудесном явлении, когда ее расспрашивали многочисленные чада.
Так же случайно узнавали они о жизни матушки до пострига. Она была так скромна, что даже о ее фронтовой судьбе узнавали урывками. Увидит, допустим, Наталья на ногах матушки в летнюю жару теплые сапожки и спрашивает, отчего она так тепло одета. А матушка неохотно поясняет, что застудила ноги на переправе в годы войны, и вот сейчас старая простуда дает себя знать.
Знакомство с матушкой
Из Комсомольска-на-Амуре я получила множество писем, в которых искренне, с любовью, рассказывали о матушке. Чада описывали, как воздействовал на них сам облик матушки: простота, тишина, никакой экзальтации, спокойный тихий голос… Взгляд серо-голубых глаз глядел, кажется, прямо в душу.
Раба Божия Татьяна пишет так: «Первое, что я увидела в ее облике - это глаза. Они смотрели на меня с такой любовью! Любовь проливалась из них светлым потоком. И я оказалась в этом бесконечном потоке, ливне любви, и ощутила себя как в , в безопасности, под теплой материнской защитой. Я стояла в каком-то блаженном оцепенении, и забыла все приготовленные вопросы. И думала: зачем я буду о чем-то спрашивать, ведь все понятно и так. Есть Бог, и все от Него, и все в Его воле».
Одна из близких чад матушки, Наталья Ивановна, на момент знакомства со старицей работала в техникуме в Комсомольске-на-Амуре заведующей кафедрой и преподавала технологию машиностроения. На работе у нее в тот момент обстановка была напряженная.
Начала Наталья Ивановна воцерковляться, после службы в храме помогать, и храм этот быстро стал для нее родным. И вот в мае 1998 года, как обычно, в воскресный день, пришла она на службу. А после службы попросили ее подсвечники почистить. Вдруг - видит: толпа народу собралась вокруг какой-то монахини, и все радостно повторяют: «Матушка приехала, матушка приехала!» А Наталья Ивановна была с ней незнакома. Так ей захотелось подойти к этой матушке, познакомиться, а надо послушание исполнять. Отойдет она от подсвечников, а через толпу никак пробиться к матушке не может. Вернется назад и опять подсвечники чистит. И так несколько раз.
Только в очередной раз поднимает Наталья Ивановна голову - а прямо перед ней мать Мария стоит. Смотрит пристально, внимательно, глаза в глаза. Наталью Ивановну как током ударило, такой это был сосредоточенный, ясный, четкий взгляд. Казалось, матушка видит все, что в ней, Наталье Ивановне, есть и было.
Улыбнувшись, мать Мария спросила, где и кем работает Наталья. А потом неожиданно сказала:
Помолись, когда на работу пойдешь.
Тут матушку священник увел, а на прощанье она эти слова еще раз повторила:
Не забудь, помолись, когда на работу пойдешь.
Так Наталья Ивановна и сделала. И - чудесным образом наладилось все на работе. Обстановка совершенно изменилась, и работать стало очень приятно. Так матушка духом прозрела все ее неприятности на работе и помогла с ними справиться.
Стала Наталья Ивановна духовным чадом схимонахини Марии и окормлялась у старицы 8 лет, до самой ее смерти в 2006 году.
Молитвенница
Матушка была молитвенницей. Один раз Наталья была свидетельницей ее молитвы. Шел разговор о каком-то происшествии, и мать Мария, отвернувшись, помолилась за человека, попавшего в беду. Наталья вспоминает, что была поражена этой краткой молитвой: матушка обращалась к Божией Матери так, как будто Она стояла рядом. Молилась схимонахиня Мария за всех своих чад и духом чувствовала, когда им плохо. Чада чувствовали молитву старицы. По ее молитве в жизни все налаживалось, становилось на свои места. Помогала матушкина молитва в трудных жизненных обстоятельствах.
Хочу я грех свой исповедать, батюшка! Помните, вы ко мне в сад приезжали, матушку ту чудесную с собой привозили? А я ведь тогда тяжелые времена переживал, испытывал сильное уныние. И решил покончить с собой. Повеситься. Я уже на чердак залез и петлю сделал, собрался эту петлю на шею надеть - слышу шум какой-то на участке. Кто-то чужой ходит. Ладно, думаю, успею я повеситься. Сейчас посмотрю, кто там ходит, а потом и повешусь.
Вышел, а там - матушка. Поговорил я с ней. А после разговора так мне на душе хорошо стало! Все скорби отошли куда-то! Солнце светит, птицы поют, гладиолусы мои любимые распускаются! Хорошо! Что это, я думаю, вешаться надумал, что за помрачение рассудка нашло?! Пошел, снял веревку. И вот - дальше живу. А постепенно и жизненные обстоятельства к лучшему изменились. Я вот пришел покаяться в попытке самоубийства. Отпустите грех, батюшка! Может, епитимью какую…
Рассказ настоятеля храма в честь Успения Пресвятой Богородицы игумена П.
«Хочу сказать, что я по натуре человек скептического склада, поэтому можете не опасаться с моей стороны каких-либо преувеличений в оценке личности матушки Марии. Речь пойдет исключительно о том, “что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши” (1Ин.1-1).
Вот с рук, пожалуй, и начну, то есть, с истории нашего с ней знакомства. Свой первый приход я получил в год тысячелетия Крещения Руси (1988). Прибыв на него в город Комсомольск-на-Амуре, нашел там переделанный под церковь небольшой жилой дом в довольно плачевном состоянии.
На одной из ближайших служб призвал прихожан вносить пожертвования для ремонта здания. Мой призыв особого эффекта не имел, то ли по бедности малочисленной паствы, то ли оттого, что люди хотели сперва присмотреться к новому батюшке. Надо сказать, оснований для недоверия мой предшественник оставил им предостаточно. Да и сам я, как увидите ниже, был далек от апостольской нестяжательности.
Однажды на вечерне замечаю в храме незнакомую старушку в темно-сером плаще и большом черном платке, в несколько слоев намотанном на голову. Поверх него натянут жгут каких-то нелепых выпуклых очков, похожих на летные или сварочные. Сдвинутые на лоб, они производят довольно комическое впечатление.
Но мне - не до смеха, так как мои прихожане, явно забыв о молитве, обступили эту «летчицу» и без конца суют ей в руки и в карманы какие-то бумажки. Во время каждения убеждаюсь в том, что это - поминальные записки и деньги. Моему внутреннему возмущению нет предела: “Как так! Кружки стоят пустые, старая штукатурка на голову осыпается, а тут без настоятельского благословения какая-то залетная смеет последнее отнимать! Да еще во время службы!”
Еле дождался окончания всенощной, но не успел и рта раскрыть, как старушка сама ко мне подошла со свертком в руках.
Вот, - говорит, - батюшка, вы в храме служите... Примите же от нас, москвичей, во славу Пречистой. (Матушка много лет в столице прожила).
Я край газетки отвернул, смотрю - ризы голубые парчовые, о каких тогда и мечтать не смел.
Нет, - отвечаю, - не приму. Что это вы тут на службе мне устроили? Или в Москве не принято на сбор пожертвований в храме у священника благословляться?!
Она поклонилась и вышла, оставив сверток на панихидном столе.
На следующий день, по случаю престольного праздника, после Литургии во дворе была накрыта трапеза, на которую я велел и нашу гостью пригласить. Сижу с причтом на одном конце стола, а она - на другом. Поглядываю на нее невольно: характерная аскетическая бледность лица с оливковым оттенком и глаза какие-то необыкновенные. Уже много позже понял - так смотрит бесстрастие...
Матушка же на меня никакого внимания не обращала и, как мне сначала показалось, вполголоса рассказывала соседям о посещении каких-то приходов, попутно давая характеристики служившим на них пастырям примерно в таком ключе: “Батюшка там очень хороший, только вот зачем же он то-то и то-то делает, ведь так не полагается, грех...” Ну, думаю, час от часу не легче, теперь еще и духовенство прилюдно будет обсуждать...
Но вдруг как током меня ударило - она же мои, мои тайные грехи обличает! Ну да, - это я вчера сам сделал, и это про меня, и это - тоже!
После трапезы подошел я к Матушке со словами: “Простите, вижу вы непростой человек...” Пригласил ее в свою келью, и тут уж пошел прямой и нелицеприятный разговор.
Выяснилось, что Матушка знает про меня все, знает больше, чем я сам. Между прочим, спросила:
Батюшка, а почему у вас руки такие красные?
Как красные? - удивляюсь, - обыкновенные руки, всегда такие были.
Да нет, красные. Правда, не такие как у одного старосты, который и кружки тайно вскрывает, и домой вещи из храма тащит... У него прямо огнем горят и по локоть, а у вас - только вот до сих пор, и такие, красноватенькие. Может, все-таки где-то непорядок с документами или на себя что-то лишнее истратили?
Ну, конечно, был грех. Я ведь не только храм благоукрашал, кое-что из церковных средств и на личные нужды шло, на обстановку домашнюю, на утешение плоти...
В общем, пришлось не только рукам краснеть.
А еще рассказала Матушка, как приход этот в 60-е годы, во время хрущевских гонений, по велению Самой Богородицы открывала. Явилась Она ей
в сонном видении и сказала: “Есть такой город - Комсомольск-на-Амуре. Ты должна там храм в честь Моего Успения открыть”.
Матушка когда, проснувшись, на карту поглядела - ахнула: чуть не десять тысяч километров от Москвы! Засомневалась - не прелесть ли какая? После этого вскоре ее паралич разбил, и Богородица еще дважды приходила, повторяя: “Поезжай!” И когда решилась ехать - встала на ноги».
Рассказ прихожан храма в честь Успения Пресвятой Богородицы
«Современный приход Успения Пресвятой Богородицы появился в Комсомольске-на-Амуре в конце 60-х годов по воле самой Пресвятой Богородицы. Мать Мария приехала в наш город выполнять наказ Божией Матери вместе со своей сестрой. Приехав, они познакомились с верующими женщинами и молились дома у одной из них.
Господь вразумил купить дом под храм. И вот четыре женщины: Юлия Ивановна Беговаткина, Валентина Митрофановна Макарова, Евгения Ивановна Журавлева, Мария Константиновна Шиш - на свои средства купили дом по улице Лермонтова, 83а. Властям это не понравилось, и они собрали товарищеский суд. Но на суде народ заступился за верующих, сказав: “Пусть бабушки молятся”.
Перестраивали дом под церковь всем миром. От руки переписывались богослужебные тексты, акафисты, панихиды. Из подручных материалов изготавливали церковную утварь. Окормлять верующих, служить, исповедовать приезжали священники из Хабаровска: иеромонах Анатолий, игумен Серафим, протоиерей Димитрий.
Мать Мария помогала в строительстве храма и молитвой, и средствами, которые жертвовали верующие люди. Она регулярно приезжала в Комсомольск-на Амуре, в течение 18-ти лет окормляла храм Успения и всех верующих этого города. Ездили из Комсомольска-на-Амуре и к ней в Орел. Как-то, по благословению настоятеля храма, одна из четырех женщин, собравших деньги на покупку дома под храм, будущая схимонахиня Евлогия, поехала к матушке в Орел за плащаницей Пресвятой Богородицы.
Заказали плащаницу в церковной мастерской. Когда она была готова, принесли в храм освятить. Священник, который освящал плащаницу, сказал, что ее как будто освятила Сама Богородица, такое сильное от нее благоухание. Плащаницу бережно упаковали, и мать Мария со своей спутницей поехали на вокзал, чтобы добраться на поезде до Москвы, а оттуда на самолете лететь на Дальний Восток.
Поезд должен был вот-вот отправиться. Им кто-то открыл заднюю дверь в вагоне, и они вошли и встали у купе проводника. Проводник удивился, увидев матушек, но разрешил им ехать. От плащаницы шло сильное благоухание. Некоторым пассажирам это благоухание показалось нестерпимым, они стали возмущаться и прикрывать двери в купе, не выдержав благодати от присутствия святыни.
Утром приехали в Москву, сели в автобус, чтобы доехать до аэропорта. Там повторилась та же история. Когда приехали в аэропорт, оказалось, что посадка уже закончилась, и самолет уже выруливает на взлетную полосу. Матушки начали молиться, и самолет задержали. Их попросили сесть в автобус и повезли к самолету.
Когда пошли к трапу, то увидели во всех иллюминаторах удивленные лица пассажиров. Люди ожидали увидеть каких-то важных персон, из-за которых задержали рейс. А вместо этого увидели двух пожилых женщин деревенского вида. А когда матушки вошли в салон самолета, вокруг снова разлилось благоухание».
Плащаница была привезена в храм как раз накануне престольного праздника - Успения Пресвятой Богородицы.
Последний раз схимонахиня Мария приезжала в Комсомольск-на Амуре в 2000 году, когда ей было уже 78 лет. В такие почтенные годы она ехала через всю страну на Дальний Восток в свой любимый храм, к своим чадам. Умерла матушка в 2006 году, в возрасте 84-х лет, и похоронена в городе Орле на Афанасьевском кладбище, рядом с женским монастырем.
15/28 марта 1908 года в Куйбышеве (Самара) у Ивана и Натальи Матукасовых родилась дочь, девочку назвали Марией. Вскоре семья переехала в г. Актюбинск, здесь Иван устроился работать машинистом, Наталья воспитывала дочь и занималась домашним хозяйством, Мария училась в русско-киргизской школе. В 1917 году Иван потерял работу, Наталья с Марией были вынуждены вернуться домой. В школе Мария проучилась лишь 5 лет. Из автобиографии старицы Марии: «...Я была одна у мамы - папа наш... не вернулся. В школе я училась 5 классов, а с 12 лет пошла работать - вязала кулачком... Потом занималась на курсах счетоводов и работала счетоводом. А в школе я тоже работала лет 5 - учила детишек шить и вышивать (и молитве). Я в Бога всё время верила и детям иконки дарила и молитвы читала. В 23 года я почувствовала, что Бог меня призывает молитвой Своей и стала сама молиться сильно и понимать, что мне открывается». Известно, что с февраля 1944 года по март 1945 года матушка Мария находилась в заключении. В послевоенные годы Мария взяла на себя подвиг юродства. С начала 60-х годов старица жила при Свято-Вознесенской Церкви в райцентре Кинель-Черкассы Самарской области.
Она всегда обладала смирением, прозорливостью, мудростью жизни, отданной Христу... Душа её была чуткой к чужому горю.
Первое, что в ней поражало, это смирение. Обладая таким даром мудрости и пророчества она почитала себя лишь немощной старушкой в подрезанных валеночках. Все ей было чуждо, не нужно, лишне. Ей только хотелось, чтобы люди, приходившие к ней учились любить. И ей хватало терпения обучать людей этой самой трудной науке.
Еще одной характерной чертой была подлинная, далекая от фарисейства церковность. Она осуществляла свое служение в Церкви и для Церкви. Последние 40 лет своей жизни она жила исключительно при храме. Мария была клеточкой церковного организма и без церковной службы она задыхалась. Черпала силы в литургической молитве и причастии.
Кроме того Мария Ивановна была одарённой художественными талантами натурой. Она написала прекрасную икону прп. Серафима Саровского. Но и художественный склад души не стал преградой на пути к тяжёлому подвигу, который она взяла на себя, - юродство ради Христа. Этот самый трудный подвиг не отгородил её от людей. Напротив, она как бы растворилась в народе, который так нуждался в духовной помощи...
Внешне она была маленького росточка, нищая, окруженная народом. Лицо - удивительно благородное, красивое, очень русское. Большие серо-голубые глаза, маленький правильной формы нос, прекрасный овал лица. Вся миниатюрная, одухотворённая, воздушная, светлая, неземная... Прошлое, настоящее, грядущее развёрнуто перед ней в единое целое, Сам Господь открывает ей всё...Сколько мира и благодати приносила с собой Мария Ивановна! Сколько благословенных Богом исцелений послано за её святые молитвы.
23/5 января 1998 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго Мария Ивановна Мутасова была пострижена в схиму с именем Мария в честь равноапостольной Марии Магдалины схиигуменом Илием, духовником обители, в храме Илариона Великого Свято-Введенского монастыря Оптинской пустыни.
Не за долго до смерти, 3 января 2000 года вместе со своей келейницей, монахиней Евгенией старица Мария приехала в наш Вышневолоцкий Свято-Казанский монастырь. Она сказала: «Останусь с вами... здесь все родное... я приехала к Любушке»...
Матушка прожила в монастыре всего двенадцать дней, и эти дни (до того как она тяжело заболела) для неё и для монастырских сестер прошли в радости и в утешении... Перед тем, как тяжело заболеть, она попросила отвести её в часовню, где похоронена блаженная Любушка. Возле часовни она полчаса молча молилась. Потом попросила отвести её в келию... Матушка знала час своей кончины и заранее попрощалась со своими ближними и сестрами обители... На следующее утро матушка Мария заболела - инсульт правой стороны.
Скончалась схимонахиня Мария 1/14 января 2000 года в Вышневолоцком Казанском женском монастыре Тверской епархии. В часовне во имя святых Веры, Надежды, Любови и матери их Софии рядом со старицей Любушкой в январе 2000 года появилась еще одна усыпальница.
Матушка Мария Евгеньевна Ильяшенко с детства мечтала о большой семье, где много детей, а отец служит Богу. Именно в такой большой и дружной многодетной семье выросла она сама, внучка , дочь . Ради того, чтобы стать хорошей матерью, она выучилась на врача-педиатра.
У протоиерея Александра и матушки Марии Ильяшенко 12 детей и 18 внуков – большая, дружная, православная семья. Мария Евгеньевна всегда отказывается давать интервью, но с радостью помогает советом всем прихожанам (а особенно прихожанкам!) храма Всемилостивого Спаса , помня проблемы и трудности каждого. Однажды нам посчастливилось получить согласие Марии Евгеньевны ответить на вопросы о семье и воспитании детей.
– Мария Евгеньевна, отец Александр всегда много работал, основное время с детьми проводили вы, как это и бывает в практически каждой семье. Может ли отец принимать активное участие в воспитании детей, в семейной жизни, проводя дома значительно меньше времени, чем мать, можно ли быть главой семьи в таких условиях?
– Я проводила целый день с детьми, конечно, к вечеру я устала, что-то делаю и говорю детям не так. Дети могут мне нагрубить, а я этого не замечу, мы можем уже и на повышенных тонах разговаривать, оказывается, мы уже кричим, сами того не замечая. Приходит папочка домой и спрашивает, что такое – почему вы кричите – а я и не замечаю уже, что мы кричим. Я вечером расскажу ему все трудности, все спорные моменты, он все взвесит, научит меня, что делать, как кому и что сказать.
– Какой, например, мог быть совет?
– Отец Александр всегда знал, что ребенку нужно свою просьбу сказать один раз и спокойно. Бывает так, что ребенок не может этой просьбы исполнить, ему трудно послушаться, и тогда надо попросить его сделать что-то очень простое, что ему выполнить нетрудно, например, сказать: «Подойди ко мне». Как только он первый раз послушался, ему будет легче послушаться второй раз. Такие советы и секреты воспитания намного ценнее, чем если бы отец Александр все время стоял рядом со мной, готовил бы еду, одевал детей, и тд.
Папа, муж в семье всегда должен быть на первом месте. Всегда, когда он приходит, встретить его, отложив все дела, встать – папа вошел! Потом уже и дети так делают. Всегда ему лучший кусок за столом. Были сложные времена, когда еды не было вдоволь, питание делилось, и надо было уследить, чтобы дети не съели, чтобы папочка наелся. Очень важно понимать, что, если мама и жена ставит мужа на первое место, то и дети так учатся воспринимать свою семью и перенимают это отношение. Последнее слово за папой, папа – это закон.
Главное в семейной атмосфере – это любовь, человек должен чувствовать и знать, что его дома любят, что ему будут рады, что придя домой, он встретит не упрек, а радость. Когда мы поженились и у нас не было еще детей, для меня весь мир был – папочка. Я так его любила, и он, конечно, всегда спешил домой.
Интервью для "Православия и мира". Фото Анатолия Данилова
И сейчас, хотя дети могут в чем-то с нами спорить, когда они попадают в обстановку, где нас нет, они о нас говорят всегда очень уважительно: все, что сказал папа – это истина, это правильно. У старших детей особенно уважительное отношение к папе, в главном они продолжают нашу линию. Маленькие дети по молодости могут говорить: «Папочка, ты не прав, мамочка ты не права», а старшие окружают нас почтением, любовью и защищают нас от младших, указывают, что нельзя так сказать, таким голосом, таким тоном.
– Мария Евгеньевна, многодетные родители часто говорят, что после рождения третьего ребенка становится значительно легче, но пока не родилось трое детей, так сложно в это поверить…
– С рождением детей легче становится не только в быту, когда уже опытным путем понимаешь, что первостепенно, что менее важно, но самое главное – в воспитании. Одного ребенка, я думаю, намного труднее воспитать. Мы всегда замечали, что чем больше детей, тем легче решить многие проблемы, тем воспитывать детей легче. Если бы мы остановились на двоих-троих, то те трудности и недостатки, которые были в детях, расцвели бы и развились дальше, а благодаря тому, что появились еще дети, старшие становились лучше. Каждый новый ребенок – это солнышко, которое приносит мир, радость, доброту. Дети сами ждали нового малыша с таким же нетерпением, как и я, мы все всегда хотели еще детей. Когда у нас родились двойняшки, мы приглашали всех своих друзей: “Приходите, посмотрите, у нас родились сразу две девочки! Порадуйтесь с нами!” Все наши дети с радостью и нетерпением каждый раз ждали следующего малыша. Они беспрерывно спрашивали меня: “Мама, ну когда же появится маленький? Когда же ты родишь нам ребеночка?”.
Я хотела детей, всегда молилась об этом, и Господь посылал их нам. Конечно, и трудно было вставать по ночам, и хотелось поспать подольше… Иногда, как только мы все засыпали, ребенок снова начинал плакать, я думала: “Хоть бы перестал, хоть бы еще часок поспать, совсем ведь сил никаких нет!”. А потом все-таки вставала и подходила к малышу,- брала его на руки, укачивала, успокаивала, пеленала, кормила, и начинала укорять себя: “Ну, как же я могла такое подумать! Кто же больше, чем я нужен сейчас этой беззащитной маленькой крохе!”
– А получалось ли в равной мере развивать детей, успевать на разные занятия, кружки, секции?
– Здесь у нас с дочерьми сложилось разное мнение.
Когда мы растили детей, было меньше возможностей, но и меньше требовалось усилий. Мы не ставили таких задач, как ставят многие родители сегодня, и мне казалось, что если я каждый день с детьми общаюсь, то это самое главное. Мы постоянно гуляли, и всю дорогу я им рассказывала стихи, которые знаю, книжки, кино пересказывала, и мы были в постоянном общении, они даже не всегда играли с другими детьми, им было действительно интересно с родителями. У нас не было телевизора, поэтому мы много смотрели диафильмы, потом видео уже появилось не так давно.
Сегодня мои дети, невестки считают, что важнее одного отвести на физкультуру, другого – на танцы, а третьего на музыку и пение в ущерб режиму дня, гулянию, младшим детям. Они считают, что они не могут сами дать всего этого детям в той мере, в какой требуется это сегодня.
Для меня же всегда было важно, что я детям закладываю знания, восприятие мира сама, страшно доверять воспитание чужой тете. Ведь маленькому можно вложить, что угодно, поэтому я не могла их отдать в сад, слишком трепетно я относилась к тому, чему научат их другие люди. Сейчас, наверное, другое время.
– Получалось ли хоть иногда переключаться, отдыхать от детей и многочисленных забот по дому?
– Мне уезжать от детей никогда не хотелось. Выкраивать время для себя у меня получалось и с ними, например, они днем спят, я тоже прилягу с ними и книжку читаю. Один раз мне пришлось уехать по делам на несколько дней. Я ждала этой поездки, думала, что отдохну от забот, и почти сразу, как уехала, и поняла, что без детей я не могу. Все время мне их не хватало, я привыкла, что они рядом, а тут я места себе не находила – как же – они там, а я здесь. Поэтому в тот раз от детей отдохнуть не получилось.
– Мария Евгеньевна, какое, на ваш взгляд, самое важное правило ежедневного построения отношений в семье?
– Есть одно очень важное правило, и я его проверила на себе, и дети тоже. Никогда не надо решать серьезные проблемы и начинать серьезные обсуждения вечером. Недаром же говорят: «Утро вечера мудренее». Вечером все устали, все нервничают, все уже выбились из сил, поэтому те проблемы, которые утром решаются просто – вечером часто могут приводить к ссорам, серьезным разногласиям. Если отложить серьезный разговор до утра, то все вопросы, возможно, получится решить быстрее и добрее.
– Спасибо Вам за беседу!
Беседовала Анна Данилова
СТАРИЦА - Схимонахиня Мария "Самарская" Воспоминания: Осенью 1999 года у нас с женой сложилась непростая ситуация. Дело в том, что жена, похоже, забеременела, но точной уверенности у нее не бло. Поехали в женскую консультацию, но врач-гинеколог сделала странное заключение: «Возможно, Вы беременны, но, скорее всего, нет». Мы остались в недоумении от такого «профессионализма». Другой метод точного результата тоже не показал. Матушка Мария в это время жила в Оптиной пустыни со своей келейницей монахиней Евгенией. Моя старшая сестра Галина, духовная дочь матушки, иногда звонила им в монастырь. Я попросил сестру, чтобы она, когда будет звонить матушке Евгении, в свою очередь попросила ее спросить старицу о нашей ситуации. И вот Галя звонит в Оптину пустынь и говорит келейнице матушки Марии: «Спроси, пожалуйста, матушку: в положении Татьяна у отца Сергия или нет?» И тут же слышит в трубке громкий матушкин голос: «Замечательный мальчик родится, замечательный!» Великой нашей блаженной старице было ведомо все. Действительно, летом 2000 года у нас родился замечательный мальчик, который радует нас все это время. А о старшем нашем сыне еще до его рождения в 1994 году матушка Мария произнесла непонятную тогда для нас фразу: «Диво родится». Лишь через несколько лет мы поняли ее смысл. До сих пор не перестаем удивляться своему старшему сыну во всех отношениях: и в хорошем, и в плохом. Когда мы жили на квартире, моя сестра, ездившая к старице в Кинель-Черкассы, как-то попросила ее: «Матушка, помолись, чтобы у моего брата было свое жилье». Блаженная ответила вопросом: «А на каком он этаже живет: на пятом, на восьмом, на первом?» И действительно, мы снимали квартиру на пятом этаже, потом купили «гостинку» на восьмом, а сейчас живем в трехкомнатной квартире на первом этаже. Перед матушкой было открыто будущее. И многое в нашей жизни происходило по ее святым молитвам. До пострига в схиму старица жила у келейницы (впоследствии монахини Евгении) на поляне Фрунзе (ныне Барбошина поляна), недалеко от Кирилло-Мефодиевского храма, где я служу. Однажды вечером, когда моя сестра с мужем Виктором были у матушки Марии, а ее келейница отлучилась по делам, матушка говорит им: «Айдате гулять!» Вышли они с ней на улицу, а старица взяла их под руки и просит: «Отведите меня в белую церковь». Сестра отвечает: «Матушка, здесь нет никакой белой церкви». Мария Ивановна уточняет: «Да вон там, через дорогу», - и показывает в сторону нашего строящегося собора (а служили мы временно в молитвенном доме, где сейчас у нас крестильня). Галя возражает: «Да уже поздно, ворота в храм закрыты». Но старица не сдается: «А пусть он, - показывает на зятя, - перелезет через них и откроет нам». Сестра забезпокоилась, что Евгения вернется домой, а их нет, и повели они с Виктором матушку назад. Через несколько лет после смерти матушки происходит такой случай. В нашем уже выстроенном белокаменном соборе («белая церковь») на второй день после Рождества вечером должен был служить Архиепископ Сергий, но он не смог приехать. Приехали приглашенные священники, мы соборно совершили праздничное Богослужение. В близлежащем кафе был приготовлен праздничный ужин. После ужина меня, еще двоих батюшек и дьякона привезли обратно в храм, где оставалась наша верхняя одежда. Но сторожа, не зная, что мы вернемся, закрыли ворота храма. Что делать? Другие священники решили звонить с мобильного телефона в сторожку, чтобы сторожа открыли большие центральные ворота, а я пошел к маленьким хозяйственным, которые во время строительства собора были единственными и через которые предлагала перелезть матушка Мария Ивановна. Я прямо в рясе, осторожно, чтобы не зацепиться, перелезаю через ворота - и в это время вспоминаю вдруг слова старицы: «А пусть он перелезет через них и откроет нам». Так неожиданно слова матушки обрели реальный смысл в этом курьезном случае, произошедшем со мной.
11 марта - день блаженной кончины старицы схимонахини Марии (Маковкиной), похороненной на нашем Шуваловском кладбище.
Схимонахиня Мария (Мария Павловна Маковкина) родилась в 1884 году.
В юности будущая подвижница жила в Москве. Известно, что после окончания фельдшерских курсов она побывала в Гефсиманском скиту у старца Варнавы*. Эта поездка предопределила всю ее жизнь. Келейник старца специально вышел из домика для того, чтобы из многочисленного люда пригласить именно ее, стоящую в очереди последней.
Матушка Мария позже вспоминала, что беседа с прозорливым старцем продолжалась два часа, старец предсказал всю её дальнейшую жизнь (предсказания сбылись).
По благословению старца Варнавы во время войны она начала работу в Санкт-Петербурге в Императорском госпитале, где в это время оказывали помощь раненным войнам Великие Княжны и Государыня Императрица Александра Федоровна.
Любовь и почтение к Царственным Мученикам матушка Мария сохраняла до конца своих дней.
Незадолго до начала войны по благословению митрополита Алексия и старца Серафима Вырицкого матушка Мария перешла на жительство при Никольском соборе.
В сентябре 1941 года немецко-фашистские войска вплотную подошли к Ленинграду. 8 сентября оккупантами был захвачен Шлиссельбург, вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады. Германское командование, не сумев захватить город штурмом, решило задушить Ленинград голодом, холодом, непрерывными артиллерийскими обстрелами и авиационными бомбардировками. Тревогами и лишениями наполнилась жизнь Ленинграда.
Всю блокаду матушка Мария молилась в осажденном городе. В блокаду она утешала и ободряла людей. Во время артиллерийских обстрелов старица слезно молилась Спасителю, Божией Матери, святителю Николаю об избавлении города и России от вражеского нашествия. Несмотря на слабость и воздушные тревоги, она постоянно ходила молиться на Смоленское кладбище к блаженной Ксении.
Ей довелось ночами молиться в Никольском соборе о спасении России вместе с митрополитом Алексием (Симанским). Много сил на продолжение богослужебной жизни в блокадном городе положил владыка Алексий. Не боясь артобстрелов, он обходил церкви, встречаясь с духовенством и мирянами. По свидетельству очевидцев митрополит Алексий, испытывая все бедствия блокады, проявил героическую бодрость духа и огромное самообладание. Он постоянно совершал богослужения, ободрял и утешал верующих. Несмотря на голод и бомбежки, обессиленные люди с опухшими лицами, едва держась на ногах, ежедневно наполняли храм, где служил архипастырь, и во множестве приобщались у него святых Христовых Таин. В дни блокады владыка Алексий служил Божественную литургию один, без диакона, сам читал помянники. Каждый вечер он служил молебен Святителю Николаю, затем обходил Николо-Богоявленский собор, где жил тогда, с иконой Святителя Николая, моля его, чтобы он сохранил храм и город от разрушения.
27 января 1944 года блокада Ленинграда была окончательно снята - в Никольском соборе торжественный молебен служил сам митрополит Алексий.
Став Патриархом, он не раз посылал к матушке Марии «связных» - советовался с ней по важным вопросам церковной политики. (После своего переезда в Москву Владыка благословил старицу оставаться в соборе, где она и почила, проведя последние годы в комнатке при алтаре собора.)
Клавдия Петровна Петруненкова, рассказывала, что в Печерах она однажды услышала от одного из вернувшихся в Россию Валаамских старцев: «Мать Мария - это столп, на котором держится весь город и все вокруг».
По молитвам прозорливой старицы Марии люди спасались от преследований, исцелялись от тяжелых недугов. По свидетельству Клавдии Петровны - после кончины Святейшего Патриарха Алексия I, старица, отказавшись от пищи, молилась дни и ночи. После избрания святейшего Патрираха Пимена, она, облегченно вздохнув, сказала: «Слава Богу, верующего выбрали. Он верующий».
К прозорливой старице за духовным советом обращались монашествующие, священники и миряне, для многих их них она стала духовной матерью.
Схимонахиня Мария почила 11 марта 1971г. в алтаре Николо-Богоявленского Собора после причастия.
Тысячи людей пришли проводить в последний путь великую подвижницу. Похоронили схимонахиню Марию на Шуваловском кладбище.
По сей день верующие Санкт-Петербурга и других городов приходят на могилку старицы Марии и, погребенной рядом, ее сестры схимонахини Марфы (+1969), молятся об упокоении их душ и просят молитвенной помощи.
Царствия Небесного схимонахине Марии - великой труженице и молитвеннице!
*Преподобный Варнава старец Гефсиманского скита (1831-1906 гг.)
